Существовало две возможности. Первая – перехватить Билли до того, как он войдет в дом, чтобы вступить в противоборство со своей бывшей любовницей. Вторая – дожидаться, пока все не будет кончено. Проблема в первом случае была связана с тем, что у Билли еще не будет его картин. Во втором случае проблемой было то, что, возможно, он не сумеет их забрать. Возможно, Билли станет жертвой приманок, которые, и это Ивэн прекрасно знал, Джули не преминет раскинуть, чтобы заставить его остаться, и он никогда уже не выберется оттуда.
Ивэн покусывал наманикюренный ноготок, обдумывая, правильно ли он поступил, решив дожидаться, и пытался представить разговор, который происходит сейчас в четверти мили вверх по склону. Джули ни за что не скажет Билли правду о восприятии Ивэном его картин. Она не поняла его, а если даже и поняла, все равно будет помалкивать. Это не входило в игру Джули Беннет – сообщить своему возлюбленному, что он на грани превращения в знаменитую звезду художественного мира. Нет уж, кому захочется сообщать подобное своему жигало. Почти наверняка она воспользуется именем Ивэна как бичом, чтобы побольнее отхлестать Билли и сообщить ему, что гуру от искусства в лучшем случае остался равнодушным к его творениям, – а худшем, отвернулся от них с отвращением. Едва ли Билли с радостью кинется к нему, когда он наконец, как лев, выйдет из своей засады.
– Он вошел внутрь в два десять, так?
Служащий безопасности даже не потрудился ответить. Он отвечал на этот вопрос не меньше десяти раз. Было уже почти четверть шестого. Ивэн мысленно разнообразил дифирамбы, которые, как он надеялся, сумеет произнести вслух. О, это будет речь, составленная по всем правилам. Знаток и ценитель красоты у ног Творца. Это будет разговор о чести, о славе, о гордости и надежде, о недалеком блестящем будущем. Недоразумение разъяснится, горечь обернется радостью.
Тут он заметил грузовик – ярко раскрашенный, с просторным кузовом, – наконец дождавшийся, пока распахнутся автоматические ворота владений Беннет и пропустят его.
– Значит, так, солнышко. Ты займись едой, а я приготовлю выпивку.
Оживление слегка холодило затылок Люси. Она чувствовала приятное щекотание между лопатками, распространявшееся по всему телу. Так уже бывало с ней раньше, но теперь было по-другому; она все еще не знала, сделает ли она это, и даже нерешительность представлялась восхитительной.
Сырье было наготове – большая пицца с перцем и грибами из пиццерии напротив "Фэйрфакс Хай", пара бутылок итальянского ликера и упаковка шоколадного мороженого из магазина напротив "Боди-экспресс". Это была дрянная, пошлая еда для сегодняшнего сверхъестественного вечера.
– Боже, нам нужно быть поосторожнее, если мы собираемся проглотить все это, – радостно рассмеялась Джейн.
– Но, прежде чем мы приступим к этому, тебе следует познакомиться с моим ромовым коктейлем, моя дорогая. Ты просто посиди здесь, а потом глотнешь и через две секунды окажешься на небесах. Поверь мне.
Люси проворно заработала на кухне. "Дарк Маунт Гей Барбадос" и белый ямайский ром – в равных долях, свежевыжатый апельсиновый сок, слегка замороженный персиковый со льдом, капля-другая "Энгостара", глоток розового "Гренадина". Она помедлила. Пора. Или делать, или уж нет. Маленький пузырек с прозрачной жидкостью стоял на обычном месте, запрятанный за упаковкам с неудобоваримыми залежалыми таблетками, которые никто уже не употреблял. Люси вытащила его и повертела в своей ладони, еще не уверенная, решится ли она.
Люси глотнула коричневато-розовый напиток, и ром потек в ее пустой желудок. Ей нужно было основательно напиться прежде. Пузырек с концентрированным барбитуратом мозолил ей глаза. Сколько их, того не ведающих, впитали в себя эти сногсшибательные капли, счастливо ощущая, как их тело теряет вес, а алкоголь в сочетании со снотворным растворял сопротивление и отметал прочь ответственность. Но Джейн была настоящей, а не какой-нибудь потаскухой Вэл из "Вэн-Найз", которая запросто глотала таблетки под паршивые песни Эм-ти-ви и, едва опьянев, сама лезла в постель.
Безмолвный спор становился невыносимым. Черт бы его подрал! Выход был только один, и сколько там ни пить рому – это ничего не решит.
Она отвинтила пластмассовую крышечку цвета ржавчины со стеклянного пузырька, глубоко вздохнула и наклонила его над одним из бокалов. Потом она плеснула туда еще "Гренадина" и бросила пару кусочков льда, чтобы разбавить острый привкус барбитурата.
– Вот и он, коктейль Люси, который просто оглушит тебя, солнышко. Только нужно выпить залпом. Тогда он тебя по-настоящему заберет. – Она проскользнула в комнату.
Джейн взяла бокал.
– Сбивает с ног, да, Люси?
– Детка, ты даже не представляешь! – Она опустилась на софу в нескольких дюймах от своей жертвы.
Джейн немного отпила:
– Ух ты, Люси, это мощно.
– Это хорошо, любимая. Мы же собираемся сегодня спать, если ты помнишь. Завтра утром мне никак нельзя будет заснуть посреди важной встречи.
Джейн почти физически ощутила, как напиток ударил ей в голову. Легкий изысканный обед в "Ай лав Джуси" не слишком-то наполнил ее желудок, поэтому сейчас алкоголь легко вливался в кровь. Какого черта, подумала она. Какой славный вечер. В девять я уже буду в постели. Ничего страшного, даже если она описается при Люси. Нет, в самом деле, какая душечка, Люси, за такое короткое время она поистине стала ей близким другом. С ней она чувствовала себя в безопасности.
Она еще отпила, теперь побольше. Довольно вкусно, но с каким-то острым привкусом, очень напоминающим вещество, которое пьющие друзья ее матери любили добавлять в джин. Она вытянула свои длинные, обтянутые джинсами ноги и откинулась на подушки. Как чудесно. Истинное расслабление. Ни о чем не надо думать. Мозги отключены. Все проблемы так далеко.
Люси облекла ее мысли в слова.
– Да, и здесь бывают свои трудности. Похоже, не все так бестолково и безнравственно в этом глупом городе, несмотря на все, что о нем говорят.
Она чокнулась с Джейн своим бокалом, смеясь над нею одними глазами. Потом она глотнула крепкого – от алкоголя – питья и принялась наблюдать, как Джейн начинает разбирать.
Ром и капли барбитурата растопили ее. Они раскрыли ее, ослабили ее защитные рефлексы, распахнули ее секретные врата.
Люси слышала, как колотится ее сердце.
– Как тебе напиток, дорогая? Классный? Просто нужно брать самый лучший ром. "Майерз" или "Маунт Гей". Вот в чем секрет. – Она пыталась понять, что происходит в головке ее прелестной добычи.
– Великолепно, Люси. Лучший в мире. – Джейн чувствовала, что едва выговаривает слова. Не может собраться с мыслями. Глотнула еще. Побольше. Сейчас мир казался ей прекрасным, уютным, удобным, мягким местечком, без острых углов и с приятным, нежным "ощущением".
Рука Люси обвилась вокруг шеи Джейн.
– Как хорошо, что ты здесь со мной. Как это хорошо.
Джейн позволила ее пальцам нежно поглаживать ее кожу. Почему-то и ей казалось, что это правильно, что они сидят тут вместе, и то, что доставляет удовольствие ей, должно доставлять удовольствие и ее подруге. Бедная Люси. Она была слишком с ней жестока. А Люси – как она добра: позволила ей жить здесь, дала работу, лично руководила ее жизнью в этом безумном Лос-Анджелесе. Да, не слишком-то она мила с Люси. Славная, чудная Люси. Такая большая, как вся Южная Калифорния, и все же прекрасная. Джейн расхохоталась и повернулась на софе, чтобы взглянуть на подругу, массировавшую ей шею и плечи. Она вновь приникла к своему бокалу. Боже, да он почти кончился. Нет, такой ромовый коктейль нужно пить буквально каждый вечер.
– Что тебя рассмешило, сердце мое?
– Я подумала, что у тебя большой, как мухоловка, рот Венеры.
Теперь засмеялась Люси.
– О да, так и есть, правда? – Она шутливо придвинулась к Джейн и скрестила руки у нее за спиной. – А знаешь ли ты, что рты, подобные моему, выходят на охоту и пожирают все что им заблагорассудится. Знаешь ли ты об этом, прекрасная Джейн?
Джейн видела, как этот всепожирающий рот приближается к ней, но ничто в ней не протестовало. Она собирается поцеловать тебя. Она собирается прижать свои большие губы к твоим губам и раскрыть их, и она почувствует их вкус, а ты почувствуешь вкус ее губ, и это будет странное, но почему-то совсем не отвратительное ощущение. На самом деле это будет даже приятно.
Она погружалась все глубже в бессознательное состояние и закрыла глаза. Люси склонилась над ней. Джейн покорялась, сдавалась и уже чувствовала прилив страсти.
Секунду она чувствовала ее жар, а потом губы Люси коснулись ее. Теплое, сладковатое дыхание и ощущение темноты – ее обволакивало пышное, душистое облако, накрывало ее повсюду. Рука твердо поддерживала ее голову, уже не поглаживая, а властно направляя к поцелую.
Но не губы коснулись ее вначале. Это был язык – влажный, теплый и мягкий, словно бархатный, он расщепил ее сухие губы, лаская их, увлажняя их, заставляя их отвечать, раскрываться и впустить его внутрь. В уголках ее рта он помедлил, исследуя и дразня. Их доверие друг к другу росло. Язык вел ее, руководил, поддразнивал, смеялся над нею, и Джейн крепче смежила веки, чтобы не дать разрушиться восхитительной иллюзии. Затем он самоуверенно направился выше, к основанию ее носа, смело вторгаясь в одну ноздрю, затем в другую. Потом стал опускаться ниже, по подбородку, оставляя влажные следы страсти, прежде чем вернуться к губам, которые покорно раскрылись ему навстречу.