Военно-революционный комитет, справившись при поддержке всего трудового казачества и трудового населения и при поддержке его успеха со стороны трудового казачества Кубани, Терека, Урала и Сибири и всех трудящихся, созовет съезд всего трудового казачества, рабочих и крестьянства для организации на Дону трудовой власти. Да здравствует трудовое казачество! Смело за свободу и счастье трудящихся! Правда на нашей стороне!»
И каждый из них – и наказной атаман вместе с объединенным правительством области Всевеликого Войска Донского, и Военно-революционный комитет, выступая от имени народа и расхваливая свои порядки – обещали в прекрасном будущем свободу и счастье. И для этого требовался сущий пустяк – задушить друг друга. Военно-революционный комитет послал ультиматум Войсковому правительству, заседавшему день и ночь в Новочеркасске:
«1. Вся власть в области Войска Донского над войсковыми частями в ведении военных операций от сего, 10 января 1918 г., переходит от войскового атамана Донскому казачьему военно-революционному комитету».
В ответ на этот ультиматум наказной атаман Каледин послал отряд под командованием полковника Чернецова и приказал разогнать эту «шайку самозваных правителей...».
В чем вина полковника Чернецова и офицеров отряда, идущих в бой с верой, что спасают православный Дон?.. Произошла жесточайшая схватка, в которой мало кто кому уступал в мастерстве и храбрости. Ведь казаки сошлись в смертельном бою. Он был первым между красными – несколько дней назад названными революционными полками, и – белыми – хранителями вековых традиций Дона. Между разрушителями уклада жизни донских казаков и отстаивавшими традиции. А что это так, а не иначе, Миронов убедился воочию. По крайней мере, за три года, отпущенных ему судьбой и небом, он не наблюдал ни одного созидательного акта со стороны красных. Почему – красные? Цвет пожара. Цвет уничтожения. Гибели. А почему – белые? Белый цвет – цвет мира. Жизни. Вечности. Случайны ли эти бирки, навешанные войскам?..
Итак, первый бой. Кто и как себя проявил? Революционные войска дрались с особой яростью, как нарождающаяся свежая сила. И победили. В плен попали вместе с полковником Чернецовым многие офицеры. Он послал в Новочеркасск записку: «Я вместе с отрядом попал в плен. Во избежание совершенно не нужного кровопролития прошу вас не наступать. От самосуда мы гарантированы словом всего отряда и войскового старшины Голубова. Полковник Чернецов». На этой записке поставил свою подпись и Голубов, благодаря которому и была одержана победа.
У станицы Глубокой, где происходило сражение, плененного Чернецова встретил проезжавший мимо Подтелков, который, кстати сказать, не участвовал в бою. В кожаной куртке, быстро перехвативший моду, он, бывший вахмистр, а теперь вождь революционных красных войск, свысока посмотрел на поверженного полковника казачьих контрреволюционных белогвардейских войск, снисходительно сказал: «Ну что, доигрался, кровопивец?!» Полковник что-то ответил вахмистру. Кстати, между этими двумя воинскими званиями расстояние, как от земли до звезд... Началась перебранка. Подтелков выхватил шашку и отрубил Чернецову голову. И во всем своем величии, доставшемся ему несколько дней назад, он заорал: «Руби всех!..» И всех офицеров порубили приближенные Подтелкова...
Филипп Козьмич, узнав об этой бесчеловечной акции, горестно задавал самому себе вопросы: «Имел ли право, без суда и следствия, вахмистр Подтелков на то, чтобы зарубить полковника Чернецова, и вообще поднять руку на пленного? Ведь это деяние запрещено не только всеми международными, цивилизованными правилами, но и традициями донского казачества. Надо разобраться и предать суду – он единственный имеет право определить наказание человеку. А нарушивший это правило сам подлежит суду. Так почему же не судили вахмистра Подтелкова и его приближенных?.. Или это называется „борьбой идей“ и правосудия тут не существует?..
Эта была первая кровавая беззаконная расправа.