Наклонился над изголовьем одного солдата, а тот потянулся рукой к царской одежде, пощупал ее – не сон ли это?..
Наконец Николай II позволил себе познакомиться с прославленным русским разведчиком Филиппом Козьмичом Мироновым... Какая честь!.. Вокруг Миронова завертелась такая карусель предупредительности и восторга, что он никак не мог понять, почему все вдруг стали счастливыми и влюбленными в него – нелюдимого, сурового, заросшего черной бородой. Взгляд когда-то огнем сверкавших глаз потухший, безразличный. Может быть, только походка осталась упругая, легкая, будто он не по земле ходил, а по воздуху... А может быть, при всей его внутренней трагичности, именно из-за его честности, правдивости и отчаянной храбрости вокруг него создавалось своеобразное поле порядочности и добра? Люди это тонко чувствуют. Он видел, что радуются и казаки, его братья, значит, и в самом деле – нужно и почетно – быть представленным его величеству. На фронт неожиданно прибыла и царица Александра Федоровна со всеми четырьмя дочерьми – Ольгой, Татьяной, Марией, Анастасией. Им-то что тут нужно, размышлял Миронов. Или показать всему миру, что не только народ и царская семья едины, но что и армия тоже едина с престолом?..
Но сам-то Миронов как относился к особе царя? По крайней мере, с детства ему внушалось, что царь – помазанник божий. И на земле выше царя никого и ничего не бывает. Во всех почти ребячьих играх, кто первым взбирался на самую крутую скалу или самое высокое дерево, гордясь, кричал: «Я – царь!..» И никто не смел возражать. Это мальчишеское законное право завоевывалось ловкостью, хитростью, быстротой и силой. На Дону все хорошие и плохие дела были связаны с именем царя. Он и благодетель. Он и душитель свободы и казачьей вольницы... А теперь на фронте тайные агитаторы от большевиков, возникающие в сотнях и полках, внушают, что главный виновник всех бед и несчастий – царь. Кровопивец. «Кровавый Николашка»... Надо его уничтожить, и тогда кончится война, все разойдутся по домам и наступит мир и благоденствие на многострадальной русской земле.
Миронов ведь и сам выступал против царских указов, сопротивлялся притеснениям, которые творили различные чиновники от имени царя. Но тогда все это воспринималось как-то абстрактно, что ли, а сейчас вот он стоит перед живым царем, рассматривает его внимательно без особого умилительного восторга. Может быть, именно потому, что не ощущает его, может спокойно разглядеть, примечая даже некоторые детали лица... Неужто этот рыжеватый, невысокого роста и, видать, не особенно крепкого телосложения мужчина, кроткий и какой-то робкий, и есть тот самый – кровопивец, «кровавый Николашка»? И в его маленькой холеной ручке заключена такая адская сила, которая управляет жизнями миллионов людей?..
Рядом стоит наследник, цесаревич Алексей. Хорошенький мальчик. Небалованный, видно, но уж очень хрупкий. Бледный, изнеженный. Его бы на наш Дон послать, в реке покупать... Побегал бы по степи, подышал обжигающе сухим полынным ветром... На коня посадить... Глядишь, из паренька бы и получился настоящий мужчина... Это ему, цесаревичу, отец – Николай II – заказал своему придворному ювелиру Карлу Фаберже 24-дюймовуто модель волжского парохода из золота, платины и серебра по случаю 300-й годовщины династии Романовых. Но когда здоровья нет, так, видно, никакие подарки не помогут. Даже и золотые... Гемофилия... Чужая и страшная болезнь – кровь не свертывается. Любая ссадина, порез – опасны или даже смертельны. А жалко, такой хорошенький пацаненок... Ему сейчас десять лет. Он родился в четвертом году, 12 августа, как раз тогда, когда Миронов собирался на русско-японскую войну... В августе и эта, теперешняя, война началась... И Санкт-Петербург указом царя переименован в Петроград...