Генрих Штаден, XVI в. Опричник
Генрих Штаден родился в Вестфалии. Бедная семья бюргера, нищета… Активный юноша нанимается в полуразбойничий отряд, идущий в Ливонию. Как он служил в немецкой Ливонии, мы не знаем, но по его собственным словам, "бежал под страхом виселицы".
Бежит он своеобразно: предлагает свою службу русскому царю. Приняли его в Московии более чем хорошо, даже дали имение. Правда, сам Штаден тут же начал в своих имениях гнать водку - русским это запрещалось, а иноверцам было можно. Впрочем, бутлегерством дело не ограничивалось.
Служба в опричнине давала и другие способы обогащения.
Штаден откровенно рассказывает об этом в связи с походом Ивана IV на Новгород:
"Тут начал я брать к себе всякого рода слуг, особенно же тех, которые были наги и босы; одел их. Им это пришлось по вкусу. А дальше я начал свои собственные походы и повел своих людей назад внутрь страны по другой дороге. За это мои люди оставались верны мне. Всякий раз, когда они забирали кого-нибудь в полон, то расспрашивали честью, где - по монастырям, церквам или подворьям - можно было бы забрать денег и добра, и особенно добрых коней. Если же взятый в плен не хотел добром отвечать, то они пытали его, пока он не признавался. Так добывали они мне деньги и добро".
В общем, шайка-лейка, а-ля "Черная кошка". Только "Горбатый" - главарь - параллельно состоит на довольствии непосредственно в "службе безопасности Президента", то бишь в опричном войске царя Ивана.
Кстати, о "горбатых" и топорах. Среди разбойничьих набегов Штадена описывается такой случай:
"Из окон женской половины на нас посыпались каменья. Кликнув с собою моего слугу Тешату, я быстро взбежал вверх по лестнице с топором в руке. Наверху меня встретила княгиня, хотевшая броситься мне в ноги. Но, испугавшись моего грозного вида, она бросилась назад в палаты. Я же всадил ей топор в спину, и она упала на порог. А я перешагнул через труп и познакомился с их девичьей". Ну, прямо кино!..
Однако спустя год опричные войска не смогли отстоять Москвы, и татары сожгли ее дотла. После этого доверие царя к опричнине пошатнулось.
Начался новый "перебор людишек", по выражению Грозного, то есть пересмотр военных списков. У опальных опричников отнимали поместья и возвращали прежним собственникам. Штаден не был принят ни в один из новых списков, лишился всех своих владений, но, благодаря своей изворотливости, избегнул прямой опалы.
После разных нечистоплотных приключений в России и за границей Генрих Штаден составил описание Московии, а также план ее военной оккупации, представленный императору Рудольфу II Габсбургскому. Суть плана довольно проста: союз с Польшей и Швецией, а Московию подчинить Германии. Как? Тоже просто.
"Потребная для того первоначальная сумма равна 100 000 талерам. И воинские люди должны быть снаряжены так, что, когда они придут в страну (великого князя), они могли бы служить и в коннице. Это должны быть такие воинские люди, которые ничего не оставляли бы в христианском мире: ни кола, ни двора. Таких ведь много найдется в христианском мире. Я видел, что такое великое множество воинских людей побиралось, что с ними можно было бы взять и не одну страну.
И если бы великий князь имел в своей стране всех побирох из военных, которые шатаются по христианскому миру - причем некоторые из них поворовывают, за что кое-кого вешают, - то он захватил бы все окрестные страны, у которых нет государей и которые стоят пустыми, и овладел бы ими".
Вот и весь план! Собрать побольше бездомных авантюристов, "побирох" и на кораблях вывезти их в Русское Поморье. Там пересядут на коней… И порядок. Россия завоевана и становится колонией Священной Римской империи германской нации.
Ивана IV надо вывести в Германию и держать под сильным надзором, чтоб не сбежал.
В книге о Московии Штаден пишет прямо-таки обвинительный акт против московского царя.
Какое моральное право имеет Штаден это делать - отдельный вопрос. Он ведь не только очевидец, но и участник, даже организатор ужасов и злодейств, которые описывает. Нет у него ни чести, ни совести: наживши и награбивши в Москве кучу добра, он не питает к народу и государю, его приютившим, иных чувств, кроме презрения и ненависти.
Избегая называть Ивана IV царем и применяя к нему только прежний титул великого князя, Штаден старается возбудить против него общественное мнение в Европе. Это своего рода подстрекательство государей и всего дворянства к борьбе против восточных "нехристей".
Книга Штадена вполне достигла этой цели. Она много содействовала тому, что в дипломатии, публицистике и литературе Запада за Иваном IV утвердилась невыгодная репутация… Даже на фоне массовых казней при Генрихе VIII в Англии, Варфоломеевской ночи во Франции Ивана Грозного стали считать кровожадным чудовищем.
Опричник-"обличитель" бросил мрачную тень на весь русский народ. Ведь кто такие московиты у Штадена? Это дикие и грубые невежды, которым нравится насилие и которых чарует жестокость. Которыми можно управляться только палкой. Это толпа дикарей, грабителей и насильников.
Да посмотрите, кто пишет!
Выясняя, правду или неправду писали о нас иноземцы, полезно посмотреть: а откуда, из каких стран они сами-то происходили. Странно, что русские исследователи не догадались этого сделать - ведь тогда очень многие вопросы отпали бы сами собой.
Действительно - кто первым стал говорить о плохих дорогах в России? А это, оказывается, итальянец Поссевино! Интересно, а дороги еще каких стран не нравились итальянцам? Оказывается, не нравились им дороги в Британии, Германии, Польше и даже в Северной Франции. Кстати, жители юга Франции тоже считали дороги на севере своей страны очень плохими. "К северу от Луары не проехать", - говаривали в Тулузе.
Стоит выяснить этот вопрос, и многое становится ясно - возмущался дорогами житель Средиземноморья, той области, в которой осталось много римских дорог. Поднятых над местностью, вымощенных камнем, удобных дорог, которые не топило во время паводков, не заливало и не размывало дождями, которые стояли без ремонта уже полторы тысячи лет…
Не итальянцы и не народы юга современной Франции строили эти дороги, но они привыкли ими пользоваться. И соответственно оценивали дороги всех стран, где не было подобного чуда.
Поляки и немцы ничего не писали о скверных дорогах России. Но немцы тогда жили в маленьких, вечно враждовавших друг с другом княжествах. Польское же государство было поражено анархией из-за неслыханных вольностей шляхты.
Поляки и немцы с недоверием относились к централизации государства, и особенно к бюрократии. Поляки тем более привыкли, что любой шляхтич намного значительнее любого чиновника. Им было дико смотреть, что "люди государевы в России" важнее родовитых бояр, и дьяк вполне может указывать знатному человеку даже с княжеским титулом.
Но ведь Россия во много раз больше Польши и Германии. Каждому монарху в громадной стране нужен такой штат доверенных людей. И у более поздних царей был свой аппарат, с помощью которого они собирали нужные им сведения, организовывали деликатные дипломатические миссии, тонко управляли, внося в работу государственного аппарата свою волю.
При Екатерине II такой аппарат назывался Тайной канцелярией. В царствования Александра I и Николая I это была Личная его императорского величества канцелярия с ее страшным "Третьим отделением", которое ведало политическим сыском и отслеживало настроения подданных.
Наиболее образованные из нынешних сотрудников ФСБ и СВР гордо считают себя продолжателями лучших традиций "Третьего отделения". Действительно, пресловутые "мундиры голубые" генерала Бенкендорфа, прославившегося, кстати, абсолютной личной честностью и неподкупностью, во многом выполняли функции, сходные с задачами современной политической разведки и контрразведки. Правда, отметим, что "Третье отделение" Собственной Его Императорского Величества канцелярии, олицетворявшее собой т. н. "чудовищную систему царского сыска, произвола и политического террора" при Николае I, насчитывало в своем составе… всего несколько десятков офицеров. И как-то, знаете, справлялись для своего времени. Сегодня в системе российских органов госбезопасности служит что-то около 120 тысяч (!) человек.
Если соотносить с современными реалиями, то московские дьяки из центральных приказов были чем-то вроде современной Администрации Президента.
Но что характерно - персы наоборот, совершенно не удивлялись централизации управления. Их поражало, как вольно ведут себя россияне с боярами и даже с самим царем, сохраняя личное достоинство в их обществе.
Во время бунта 1648 года царь Алексей Михайлович выходил на площадь, беседовал и договаривался о чем-то, а потом "по рукам бил" с "народом" - то есть с людьми из скопившейся перед Кремлем толпы. Для поляков как раз не было ничего нового в такой сцене. А вот персы были буквально потрясены.
И правда - представьте себе персидского шаха, который на площади спорит о чем-то с людьми, договаривается с ними, бьет рука об руку.