– Доброе утро, солнышко, – присаживаясь на широкий диван рядом с кроваткой дочки, сказала Марина. – Давай помогу тебе одеться.
– Доброе утро, – потягиваясь, ответила Лида. Она четко выговаривала все буквы, и речь ее была неспешной, словно она снисходила до общения с миром. Это она была нужна ему, а не он ей. – Не нужно помогать. Я сама. Ты мне только косички сегодня поновому сделаешь?
– Обязательно, – Марина погладила дочку по густым волосам. Вчера в какой-то детской программе Лида увидела девочку с прической "колосок". Хорошо, что было уже поздно, и она готовилась ко сну, иначе Марине пришлось бы еще вчера проявить чудеса парикмахерского искусства. Но за ночь Лида ничего не забыла. Долгая и тщательная процедура плетения "колоска" была впереди. – Одевайся, умывайся и позови меня, когда будешь готова.
Лидочка обладала способностью влиять на Марину. У нее над матерью была неограниченная власть. Казалось, Марина не в силах противиться ни одному желанию крошки. А все из-за того, что практически сразу после ее появления на свет Марина поняла, что ее опасения оправдались. Ей предстояло жить с сознанием обмана, открыть который с каждым месяцем, годом становилось все более невозможным. Груз вины порой был настолько тяжелым, что Марина, несмотря на бойкую, неунывающую натуру, едва не впадала в депрессию.
Отцом девочки был не Сергей, а Юрий Мирный, с которым у Марины был короткий, ни к чему не обязывающий роман. Даже не роман – чистый секс, без планов на будущее. Это было наслаждение, от которого она решила отказаться раз и навсегда, убедившись в сильных и искренних чувствах Сергея Незванова. Марина сделала выбор именно в тот момент, когда поняла, что ждет ребенка. Избавляться от него она и не думала. У нее уже был неудачный опыт: первое студенческое увлечение Марины привело к решению поскорее прервать беременность. Ребенок не был нужен его отцу, эгоисту и ловеласу, а Марина в тот момент побоялась пойти на такой ответственный шаг и оставить ребенка. Второй раз рисковать с такими серьезными вещами она не стала. К тому же Незванов несколько раз делал ей предложение. Он относился к ней так трогательно, так нежно и в то же время был таким настойчивым, что Марина решила: у ее ребенка будет замечательный отец. На эту роль она выбрала Сергея. Своей совести она приказала замолчать. Материнский инстинкт помог ей сделать верный выбор. Чем дальше, тем больше она убеждалась в том, что Незванов ей послан самим Всевышним. У Марины оставалась надежда, то судьба смилостивится над ней, и отцом ребенка окажется все-таки Сергей. Но чем больше проходило времени, тем отчетливее она различала в девочке черты Мирного. Это была ее дочь, только ее – так Марина говорила себе в минуты отчаяния. Рано или поздно Сергей, вероятно, начнет сомневаться, задавать вопросы, но пока Лидочка купается в материнской и отцовской любви. Она должна получать все самой высшей пробы, сполна.
Тайна происхождения девочки делала Марину фанатичной матерью. Это не только вызывало недоумение со стороны близких и друзей, но и привлекало нездоровое внимание. А Марине было наплевать на то, что думает весь мир. Кажется, все, кроме Сергея, чувствовали, что здесь что-то не так. Даже лучшей подруге пришлось пережить не самые приятные минуты – это касалось Даши. Она всегда хранила тайны подруг, но не припоминала, чтобы Марина делилась сомнениями по поводу отца ребенка. И все же внутренний голос подсказывал ей, что подруга что-то недоговаривает. На крестинах Лидочки Дубровина выглядела так, словно ей приходится скрывать важный секрет. У нее было лицо, на котором, как говорят, все написано, она была неспособной даже на самую невинную ложь. Даша чувствовала себя весьма неловко, когда Сима решила пошутить по поводу огненных волосиков и голубых глаз Лидочки. Незванова покрылась густым румянцем и едва совладала с собой:
– У них у всех в грудном возрасте голубые глаза, – ответила Марина, чувствуя, как лицо заливает краска.
– Ага, – ухмыльнулась Сима и шепнула ей на ухо: – и рыжие волосы, как у дедушки. Правда, Дашуня, у Лидочки необыкновенные волосы?
Этого было достаточно, чтобы испортить Марине такой важный и запоминающийся день, как крестины дочки. Бросив уничтожающий взгляд в сторону Пырьевой, она показала ей кулак. Та выставила вперед руки в жесте, означающем: "Все поняла, умолкаю". Даша тоже укоризненно посмотрела на Симу, и та, ухмыльнувшись, приняла отрешенный вид. Симкина борьба за справедливость и чистоту отношений на этот раз не пришлась по душе никому, кроме нее самой.
Как-то Лидия Павловна, гладя малышку по уже достаточно густой шапке рыжих волос, с улыбкой сказала:
– Ну почему природа распорядилась так несправедливо? Лидочка становится копией дедушки, которого ты, Мариша, за всю беременность видела пару раз. Говорят, дети рождаются похожими на людей, с которыми их мама, будучи беременной, проводит много времени. Уж как я старалась, доченька, – развела свекровь руками, – ничего ни от меня, ни от Степана Сергеевича.
Она взяла внучку на руки и, внимательно всмотревшись в ее личико, добродушно рассмеялась:
– Да ты, красавица, и на отца своего совершенно не похожа.
– Мама Лида, ну зачем вы об этом? – обиженно произнесла Марина. – Не пойму, к чему вы клоните?
– Нет, нет, Мариночка, ты не подумай, я без тайного умысла говорю. Главное, чтоб здоровенькая и умненькая выросла наша девочка. А рыжие – удачливые. Пусть будет счастливой!
Даже Петр Сергеевич приезжая проведать внучку, недоуменно поглядывал на нее.
– Что ты так смотришь? – тихонько спросила Марина, присев рядом с отчимом на краешек дивана. Девочка крепко спала, приоткрыв ротик.
– Пытаюсь понять, на кого похоже это чудо?
– Все говорят – на тебя, – улыбнулась Марина. Они обменялись взглядами.
– Сие абсурдно, Марина Петровна, – пристально глядя ей в глаза, изрек Столяров, делая ударение на "Петровна".
– Отнюдь. Например мой любимый муж до сих пор остается в неведении относительно степени нашего с тобой родства. И это важно.
– Мариша!
– А себе я говорю, что твоя искренняя любовь ко мне генетически передалась и моей дочери. Давай примем это как неоспоримое научное доказательство. Честно говоря, я бы удивилась больше, если бы она вдруг оказалась точной копией Татьяны, – последнее время Марина вспоминала о своей матери, называя ее исключительно по имени.
– Кстати, она передавала всем вам привет, – прошептал Петр Сергеевич.
– Как мило с ее стороны, – язвительно отреагировала Марина. Под укоризненным взглядом отчима она прижалась к нему. – Знаешь, пап, я так счастлива, что именно ты женился на ней. Хотя, честное слово, до сих пор не пойму, что ты в ней нашел?
– Ладно, дочка. Любовь – дело тонкое, – усмехнулся Столяров.
– На день рождения приедешь?
– Обязательно. Приглашение касается только меня?
– Естественно, – фактически Марина окончательно прервала отношения с матерью накануне свадьбы. Татьяна не была в числе приглашенных ни на это событие, ни на торжество по поводу рождения Лидочки, ее крестины. Обретя семью в лице родителей Сергея, Марина теперь легче относилась к тому, что с родной матерью у нее никогда не было теплых отношений. Раньше они не были нужны матери, а сейчас, кажется, обеим. – Естественно, пап, только тебя.
Речь шла о дне рождения Лидочки. Время летело. Марине порой не верилось, что прошел целый год. Казалось, только-только стояла она на крыльце роддома, неумело держа в руках малышку. Ее не было видно изза нависающего над личиком уголка одеяльца, а яркорозовые ленты кричали всему миру, что родилась девочка. Марина, как только поняла, что ждет ребенка, знала, что у нее родится дочка. Ее интуиция была безошибочной. Имея такую затаенную обиду на мужской пол, какую носила Марина, ей просто нельзя было иметь сына. Кто знает, не стала бы она относиться к нему более прохладно, чем следовало бы любящей матери? Так или иначе, но родилась девочка.
Когда Лидочке исполнился год, это событие решили широко отметить. Гостей собрали у родителей Сергея – трехкомнатная квартира предполагала больше удобств, чем одинарка, в которой жили молодые Незвановы. После того как Сергей устроился на новую работу, совершенно не связанную со специальностью, полученной в институте, его материальное положение гораздо улучшилось, а значит, появились новые планы. Первым пунктом в них была покупка двухкомнатной квартиры. Пока, к его сожалению, это только проекты мечты, и Сергей, сидя за длинным столом в родительской гостиной, мечтал, чтобы поскорее и его дом стал таким же просторным, уютным. Родители предлагали молодым переезжать и жить у них, но Марина настояла на том, чтобы жить раздельно.
– Роднее будем, – ответила она Сергею.
– По-моему, предки относятся к тебе классно, – заметил Незванов.
– Именно для того, чтобы сохранить эти отношения, мы и поживем в квартире твоей тети, – Марина подошла к Сергею и поцеловала его. – Надеюсь, ты скоро сможешь обеспечить нам с Лидочкой более просторное жилище и, как минимум, наше.
Незванов таял от любого проявления нежности к нему. Он чувствовал себя счастливым и способным на любые подвиги, когда Марина вот так лукаво и призывно смотрела на него своими черными глазищами. У них вообще не возникало поводов для ссор. Только когда дело касалось дочки, Незванов все чаще говорил, что Марина балует девочку, на что она неизменно отвечала:
– Не балую, а люблю!