Краска с наших тел окрасила воду в голубой цвет, бассейн стал выглядеть как Карибское море на рекламных фотографиях туристического агентства. Небо над краем гор медленно светлело, вставало солнце, и мы чувствовали себя на крыше мира. Накупавшись вдоволь, мы разлеглись на бетонной площадке, чтобы обсохнуть. В это время мы услышали гул мотора приближающегося автомобиля. В том, что он едет именно к школе, мы не сомневались - куда еще может ехать машина субботним весенним утром, в шесть часов, по дороге, которая ведет только к школе?
- Я же вам говорила! - взвизгнула Лейси. - Так я и знала!
Мы вскочили, шестеро голых девчонок, и бросились в разные стороны. Все были в панике - все, кроме Эвеллы. Эвелла спокойно подошла к ограде, хватаясь руками за сетку, стала взбираться вверх, перелезла и таким же манером спустилась вниз по другую сторону. К тому времени как мы немного пришли в себя, сообразили, что делать, и тоже стали карабкаться по ограде, она уже сидела за рулем машины и заводила мотор. Мы попадали в кузов, как перезрелые яблоки на землю. Эвелла рванула машину с места и поехала напрямик через пастбище.
Обратный путь был только один, значит, нам предстояло проехать мимо другого автомобиля. Нас бы обязательно узнали, это уж как пить дать.
- А ну-ка прячьтесь, быстро! - завизжала Эвелла. - Ложитесь на пол!
Стараясь занимать как можно меньше места, мы сгрудились на полу кузова, слившись в один голубой комок обнаженных девичьих тел. Эвелле предстояло принять удар на себя - она-то не могла вести машину, спрятавшись под сиденье, поэтому ей ничего не оставалось, как ехать с гордо поднятой головой.
- Это Дикки! - крикнула она в окно, оглядываясь на нас.
Дикки был президентом престижного юношеского клуба и капитаном команды пловцов, у него было прозвище Парень-с-полотенцем.
Эвелла выжала до отказа педаль акселератора и выпрямилась, не стесняясь своей наготы, прикрытой лишь следами голубой краски. Ее большие груди колыхались над рулем. Поравнявшись с машиной Дикки, она издала боевой клич индейцев, не сбавляя скорости. Эвелла никого и ничего не боялась.
Мы примчались домой к Эвелле, позаимствовали у нее кое-какую одежонку и бросились отмывать с себя краску под душем, надеясь смыть следы преступления раньше, чем за нами приедет полиция. В том, что копы уже идут по нашему следу и вот-вот арестуют, мы не сомневались. Но в тот день полицейские так и не приехали, не приехали они и в воскресенье. Вероятнее всего, причина нашей безнаказанности крылась в том, как Дикки преподнес эту историю полицейским и прессе.
- Боже милостивый, какой это был кошмар! - ужасался он в беседе с корреспондентом местной газеты, который затем написал об этом событии огромную статью нач первую полосу. - Средняя школа Юнион-Гроув подверглась нападению Голубого человека! В жизни не видел такого огромного, злобного громилы!
- Голубого человека? - кипятилась Эвелла в понедельник после занятий, потрясая газетой. - Он что, принял меня за мужчину?
Но естественно, она могла поделиться своим негодованием только с нами, перед остальными приходилось помалкивать.
- Нас обокрали! - заявила я. - Нашу выходку приписывают мужчине!
- А как же наша одежда? Ведь мы оставили ее возле бассейна? - спросила Лейси. Насколько я помню, она дрожала от страха до самого конца учебного года.
Вопрос об одежде так и не был поднят. Ни в школе, ни на страницах газеты, никто нигде ни словом не упомянул, что на месте преступления была найдена женская одежда вместе с нижним бельем. Через несколько лет после того, как мы окончили школу, произошло нечто удивительное: Эвелла вышла замуж за Дикки. Славная парочка: маленький верткий Дикки и рослая старушка Эвелла. Мы пятеро могли только гадать, то ли Дикки тогда нашел нашу одежду и решил нас прикрыть, то ли он лишь позже понял, что Голубым человеком на самом деле была Эвелла. Мы так и не узнали наверняка, но слухи, как водится, ходили самые разные. Сейчас Дикки и Эвелла живут в голубом доме, ездят на голубых машинах и одеваются в основном в голубое. Но я уверена, что история с Голубым человеком, приключившаяся в последний год нашей учебы в школе, тут ни при чем.
Если Уэдерз раскопал всю подноготную этого происшествия, можно себе представить, какое мнение обо мне у него сложится. Как теперь убедить его, что моим словам можно верить? Как заставить его поверить, что я не убийца? Разве теперь он поверит, что меня кто-то преследует, и, возможно, не меня одну? Я почувствовала приступ тошноты. Как там Шейла? Не угрожает ли ей опасность? Вдруг убийца на самом деле охотился за нами, а Джимми лишь случайно попался ему под руку?
Я поняла, что должна срочно увидеться со своей девочкой. Мне нужно было найти ответы на некоторые вопросы, прежде чем сгустятся тучи над головой.
Глава 12
Несколько минут я сидела в машине и наблюдала за Шейлой через стеклянную витрину булочной. Это была не та Шейла, которую я знала. Трудно поверить, что всего одиннадцать месяцев назад эта упрямая девочка-подросток решительно ушла из моего дома, наступив по дороге на мое сердце. Теперь я видела перед собой кого-то другого.
Девушка, за которой я наблюдала, выпрямила свои вьющиеся рыжие волосы, теперь она собирала их в конский хвост, как другие девушки в этой аристократической булочной в аристократическом районе Ирвинг-парк. Шейла и краситься стала по-другому: если она раньше походила на вампира в боевой раскраске, то теперь у нее был естественный макияж, как у других девушек. Я не могла не признать, что это существенная перемена к лучшему, но какую цену заплатила за нее моя маленькая свободолюбивая мятежница?
"Булка и крендель" не какая-нибудь дешевая пекарня, где пекут жирные сладкие пироги для простых людей, здесь не подают сдобные белые булки с венскими колбасками. Булки, которые здесь выпекают, готовятся из муки грубого помола, это, что называется, здоровая пища - как раз то, чего я терпеть не могу. По мне куда вкуснее желтые булки из кукурузной муки с маслом или жареным беконом.
Шейла увидела меня и вся как будто съежилась.
- Уютная лавочка, - сказала я, подходя к прилавку и останавливаясь напротив Шейлы.
- Привет, мама.
Шейла слабо улыбнулась, но не посмотрела мне в глаза - как ребенок, которому есть что скрывать. Съехавший набок поварской колпак в форме булки облегчил ей эту задачу. В этом колпаке Шейла стала похожа на подвыпившего ангела.
- Дорогая, мне нужно с тобой поговорить. Скажи своему боссу, что ты ненадолго отойдешь.
Шейла испугалась.
- Как, прямо сейчас? - спросила она. - Нет, сейчас я не могу, я работаю, у нас полно клиентов.
Я огляделась. Во всем магазине была всего одна покупательница, дама в меховой шубе, которую уже обслуживала другая девушка. Я снова посмотрела на Шейлу и вскинула брови, как будто говоря: "Нет, дочка, меня не проведешь".
- Ну хорошо. - Шейла вздохнула. - Мэри Кэтрин, я ненадолго отойду, - произнесла она оживленной скороговоркой на целую октаву ниже своего обычного голоса. Насколько я понимаю, это была ее версия аристократического акцента. Никогда прежде я не слышала, чтобы моя дочь говорила таким голосом, и меня снова больно уколола мысль: что происходит с моей малышкой?
Шейла бросила колпак на табурет и прошла мимо меня, направляясь к двери. Выйдя на улицу, она завернула за угол кирпичного здания, где ее не могли видеть девушки, оставшиеся в булочной. Дочь сунула руку в карман фартука и накрыла ладонью прямоугольную коробочку, очертания которой проступали через ткань. Но коробочка уже успела ее выдать.
- С каких пор ты начала курить? - спросила я. Шейла принялась оправдываться с виноватым видом:
- Я курю только иногда. - Она подняла на меня взгляд, и на секунду я увидела ту Шейлу, которую знала. - Знаю, знаю, курить вредно, никотин - медленная смерть, и если я буду курить до твоего и папиного возраста, то он может меня убить. Но я курю только изредка.
Я не верила своим глазам. Шейла всегда была такой ярой поборницей здорового образа жизни! Мне внезапно вспомнилось, как всего несколько месяцев назад она сидела у меня на крыльце вместе с Джимми и упрекала его за курение. Что ее так сильно изменило?
- Почему ты куришь? Разве у твоих новых подруг так принято? - Может, стремление вписаться в новое окружение для Шейлы оказалось важнее заботы о собственном здоровье?
- Нет, мама. - Она вздохнула. - Из них почти никто не курит. - Видимо, забывшись, она снова заговорила обычным голосом.
- Тогда в чем дело?
Я ждала ответа, забыв о первоначальной цели своего визита.
Шейла только пожала плечами. Если никто из ее изысканных подруг не курит, тогда кто же курильщик? В памяти снова всплыла картина: Джимми выбрасывает окурок во двор через перила моей веранды. Он тогда посмеялся над попытками Шейлы перевоспитать его.
- Но я пришла к тебе совсем по другому поводу, - спохватилась я.
Я достала из кармана колечко и показала его Шейле.
- Посмотри, что я нашла.
Я внимательно наблюдала за выражением ее лица. Помню, мама частенько говорила, что правда - как дверной звонок. Она никогда не развивала свою мысль, но я истолковывала ее так, что не стоит нажимать на кнопку звонка и убегать, правда обладает свойством выходить наружу вопреки воле человека. К несчастью, я видела, как на лице Шейлы, словно в зеркале, отражается ложь.
Шейла судорожно сглотнула, потянулась за сигаретами, но потом вспомнила, что стоит перед матерью, и попыталась улыбнуться. Улыбка получилась жалкой, может, кого-то другого она и могла бы одурачить, но только не меня.