– Со Шварценеггером? – удивился уже Иван и невольно бросил взгляд за спину гостьи, ожидая появления на пороге знаменитого актера и губернатора штата Калифорния. – С Терминатором?
– О господи, и вы туда же! Терминатор! – закатила мать к потолку глаза и поставила плетеную сумку на пол. – Иди, разомнись, Шварцик.
С этими словами она раздернула "молнию". Из сумки осторожно высунулась маленькая голова с торчащими ушами и огромными, с трудом помещающимися на ее крошечной мордочке, блестящими глазами-пуговицами.
– Иди, малыш, погуляй! – мать запустила в сумку увенчанную браслетами руку и вытащила на свет миниатюрного чихуахуа. Собачонка, едва оказавшись на полу, затряслась всем тщедушным тельцем, прижала ушки к голове и еще больше выпучила слезящиеся "пуговицы". Ева потрясенно взирала на это чудо природы, от изумления не находя слов. Мать была в своем репертуаре: каждое ее появление оказывалось эффектным и незабываемым представлением. Из ступора Еву вывел приглушенный шум за спиной. Девушка торопливо оглянулась и увидела, что Иван изо всех сил старается сохранить серьезное выражение лица, но смех таки прорвался наружу в виде сдавленного отрывистого звука.
– Мама, где твои вещи? – быстро спросила Ева, дабы отвлечь ее внимание от Ивана и дать тому возможность справиться с неуместным весельем.
– Внизу, в такси. Я еще не расплатилась, кстати. У тебя есть деньги? Я не успела поменять доллары на рубли.
– Сейчас посмотрю. Сколько ты должна?
– Вам помочь с вещами? – опомнился Иван. Миссис Смит посмотрела на него так, будто его вопрос удивил ее, и возмущенно воскликнула:
– Конечно! Зачем спрашивать?
Когда они ушли, Ева присела над трясущимся, будто в припадке, Шварценеггером и забормотала тому:
– Ну что ж, добро пожаловать в Россию! Боишься? И правильно делаешь, Терминатор. Только не дотрясись до инфаркта. А то… А то мама переживать будет. А так ты славный.
Чихуахуа вдруг поднял верхнюю губу, обнажив мелкие зубки и острые клычки, и так грозно, как мог, зарычал, словно желая опротестовать определение "славный" и показать Еве, что на самом деле он – суровый американский парень, не зря носивший такое весомое имя. И когда Ева, желая успокоить собачку, протянула руку, тяпнул ее за палец – не до крови, но ощутимо, и зашелся истеричным лаем.
– Что ты сделала со Шварценеггером?! – закричала появившаяся в коридоре мать. Следом за ней с чемоданом в руках в квартиру вошел Иван. Ева по-детски сунула в рот укушенный палец и пожаловалась:
– Ничего! Это Шварценнегер на меня… напал! Укусил вот! Ма, зачем ты его привезла?
– Как это зачем?! А на кого его оставлять? Стив все время работает! Что, малыш один сидеть должен? Он же умрет от переживаний! Это стресс какой!
– А перелет и новая обстановка – не стресс? – возразила Ева. Собачка, после того, как хозяйка взяла ее на руки, успокоилась. Только иногда еще глухо порыкивала, бросая взгляды на Еву, и тоненько поскуливала.
– Девушки, давайте не будем спорить, – вмешался Иван. Он незаметно подмигнул все еще надутой Еве, улыбнулся ее матери и тихонько присвистнул собаке.
– Галина, вы, должно быть, устали с дороги и проголодались. И ваш Шварценеггер тоже. Ева, поставь, плиз, снова чайник! Я сейчас приду.
С этими словами он вышел из квартиры, а Ева, вздохнув, отправилась на кухню. Мама с собакой на руках вошла следом и, заглушая шум заработавшего электрического чайника, довольно заявила:
– Какой милый молодой человек! Все как надо сообразил! И вещи помог донести. И за такси не дал мне заплатить. Наконец-то рядом с тобой появился правильный мужчина!
– Мы с ним друзья, мама.
– Пф! – недоверчиво фыркнула та.
– Ну чего ты улыбаешься, ма? Правду говорю! – раздраженно обронила Ева. – Иван – друг юности.
– Что-то я не припомню у тебя такого… друга юности, – язвительно заметила мать и сунула под нос собаке кусочек ветчины.
– Конечно, не помнишь! Тебе как бы до моих друзей и меня дел особо не было, – не удержалась Ева.
– Дочь! – поморщилась мама, но суровое выражение ее лица сменилось умилением, когда она перевела взгляд на жадно заглатывающую кусочки ветчины собаку. – Дурой будешь, если этого Ивана упустишь.
– Он женат. На фотомодели и певице Эльзе Селиной. Слышала о такой?
– Тогда чего к тебе ходит?! Голову только морочит!
– Мама, говорю же, мы – друзья! И не морочит он мне голову, а помогает с поисками Тины.
– Друзья, друзья – детский сад какой-то! То, что женат, дело усложняет… Да и ты не фотомодель. Хотя голосом не обделена: в школьном хоре пела даже лучше, чем все эти современные певички. Но вот то, что ты не фотомодель… Росту, к сожалению, тебе не прибавишь, – мама критическим взглядом оглядела с ног до головы дочь, и задумчивое выражение ее лица обеспокоило Еву. – Но вот прическу сменить не только можно, но и нужно! В тридцать лет носить косу – это же ужас просто! Как старая дева! Да и твой мышиный цвет закрасить давно пора.
– Мама, ну спасибо, удружила и с "мышиным цветом", и со "старой девой"!
– А что? Правду говорю! Завтра же пойдем в парикмахерскую.
– Никуда я не пойду! Я завтра работаю. Это раз. Два – я не собираюсь отбивать Ивана у его жены. И три – мне нравятся мои волосы. К тому же не забывай, что ты приехала сюда не замуж меня выдавать, а Тину искать!
– Одно другому не мешает, – парировала мать и, услышав звонок в дверь, отправилась открывать.
Худшие опасения Евы оправдались: чаепитие с гостинцами, которых щедро накупил Иван, превратилось для нее в пытку. Мать затеяла активный разговор с гостем, который тот с энтузиазмом поддерживал. А Ева все это время находилась в напряженном ожидании, что мама спросит что-то такое, отчего придется краснеть и как-то выкручиваться. Например, начнет расспрашивать Ивана об Эльзе, и тогда ему станет понятно, что Ева искала о нем личную информацию. Каждый раз, когда мама открывала рот, чтобы задать гостю очередной вопрос, Ева внутренне сжималась и еще крепче обхватывала ладонями чашку с остывающим чаем. Несколько раз она перехватила вопросительный взгляд Ивана, которому было заметно, но непонятно ее напряжение. Но в ответ лишь качала головой. Поняв, что мать уже подбирается к опасной теме, потому что закончила выспрашивать у мужчины о его детстве, оценках в школе, университете и родственниках, Ева встала, чтобы вновь наполнить чайник водой и своими действиями отвлечь мать от намеченного курса.
– Ева, не суетись, – сказал вдруг Иван, когда она взялась за новую упаковку, чтобы выложить на тарелку ломтики ветчины взамен съеденных Шварценеггером. – Я больше ничего не буду. Галина, а вы?
– Ой, Иван, что вы! Я так наелась, – махнула рукой мать, хоть за чаепитие лишь три раза отхлебнула из своей чашки, а всю еду активно скармливала прожорливому, не смотря на свои габариты, чихуахуа.
– Тогда, Галина, вы нас извините. Мы с Евой должны уйти: договорились о встрече с одной одноклассницей Тины. А вы отдохните. Дорога наверняка у вас вышла утомительной.
– Ой, и не говорите, Иван, – согласилась мама и широко зевнула, но тут же смущенно прикрыла рот ладонью. – Отдохнуть бы не помешало!
– Я сейчас постелю тебе, мама, – засобиралась Ева и поблагодарила Ивана взглядом. Тот неожиданно заговорщицки ей подмигнул, и напряжение девушки моментально развеялось. Она улыбнулась и отправилась готовить для мамы свою комнату.
8
Надю, как и предполагала Ева, вызвать на разговор оказалось не так просто.
– Да мне больше нечего рассказывать! – воскликнула девочка, обращаясь не столько к своей матери, которая тоже вышла к гостям, сколько к Еве. И с неприязнью покосилась на незнакомого ей Ивана, заподозрив в нем очередного следователя.
– Надя, а ты еще раз расскажи! И вдруг вспомнишь что-то новое, – строго наказала мама. Женщина всегда относилась хорошо к Еве и Тине, и пропажу девочки переживала остро. Наверняка в материнских страхах представляла на месте Тины свою дочь. Поэтому она не стала слушать отговорок Нади, пригласила гостей в комнату и предложила им чай. И хоть Ева с Иваном дружно отказались от угощения, отправилась на кухню готовить.
– Но мне и правда нечего больше рассказывать!
Миниатюрная и пухленькая, как сдобная булочка, Надя смотрела на Еву такими честными и чистыми глазами, что заподозрить ее в укрывании информации было бы кощунственно.
– Хорошо, Надя, я тебе верю. Но расскажи еще раз все, что знаешь. Иван – мой друг и помогает мне с поисками Тины.
Надя снова покосилась на мужчину и нехотя принялась пересказывать то, что уже и так знала Ева – про то, как они с Тиной были близкими подругами, но перед экзаменами поссорились. Во время рассказа девочка тихо вздыхала, мялась, надолго замолкала и постоянно оглядывалась на дверь, словно ожидая подмоги от матери.
– Надя, а из-за чего вы поссорились с Тиной? – вмешался молчавший до этого Иван.
– Ну… А вам какое дело? – неожиданно буркнула девушка, и ее щеки, покрытые, как у персика, пушком, залил нежный румянец. – Поссорились и поссорились.
– Надя, это может быть важным! – воскликнула Ева и перехватила быстрый взгляд Ивана.
– Надя, я понимаю, что ты можешь чувствовать, – произнес мужчина проникновенным тоном и сделал красноречивую паузу. – Может, ты не знаешь о том давнем случае, потому что тогда ты только родилась. Но однажды в нашем городке пропал мальчик. Ваш с Тиной ровесник. И наш с Евой приятель. Мы вместе с ним и другими ребятами играли на старой станции в ролевую игру. Ты никогда не играла в ролевые игры?
Надя фыркнула, давая этим понять, что подобный вид развлечений ей не интересен. Но при этом ее карие глаза загорелись любопытством.