В дороге ему вновь вспоминались слова Вовки накануне его гибели: "Я, кажется, знаю, что случилось с Пономарем". Да, человек внезапно смертен, да, случаются и не такие фатальные совпадения, но вот только интуиция, заточенная за годы в большом бизнесе до тонкости осиного жала, не давала успокоиться.
Расплачиваясь с таксистом у въезда на старую станцию, Иван так и не решил, стоит ли рассказывать Еве о полученных им записках, "ужине воспоминаний" и убитой собаке. С одной стороны, ему не хотелось тревожить девушку, переживающую пропажу сестры, еще больше. С другой – кто предупрежден, тот вооружен. Иван рассудил, что посмотрит по обстановке: вначале надо узнать, что за записку подбросили Еве.
Девушку он узнал издали. Она стояла у края платформы и задумчиво грела в ладонях небольшой стаканчик от термоса. И еще раньше, чем он успел ее окликнуть, оглянулась, словно почувствовала его приближение.
– Привет, – поздоровался Иван. С волосами, заплетенными в толстую растрепанную косу, доходившую ей до лопаток, одетая в неяркую и повседневную одежду Ева очень напоминала ту девочку-подростка, которую он знал шестнадцать лет назад. Она словно опять стала "невидимой". Даже цвет ее волос, который, как утром заметил Иван, при свете солнца отливал платиной, потемнел и поскучнел. Ева улыбнулась, но глаза при этом у нее оставались печальными. Грусть шла ей – к ее синим глазам, пепельно-русым волосам, фарфоровой коже и тонким чертам лица. Печаль придавала ей загадочности, а скорбь еще больше делала Еву похожей на снежную принцессу. Но когда улыбка слегка трогала ее бледно-розовые губы и растапливала в синих озерах льдинки, Ева преображалась. Словно в Северном королевстве наступала весна.
– Как ты? – спросил Иван, останавливаясь напротив нее.
Девушка пожала плечами.
– Как видишь. Тут. Не сидится мне дома.
– Есть какие-то новости о Тине?
– Нет, – качнула Ева головой и отвернулась, всматриваясь вдаль, туда, где обследовала свой квадрат одна из групп волонтеров. – У тебя как? Что-то серьезное случилось дома?
– Нет, – после некоторой заминки произнес Иван. Не сейчас и не здесь. – Так… У отца машина забарахлила. Вызвал меня на подмогу.
Она кивнула, принимая его объяснения, и вновь отвернулась.
– Спасибо за то, что приехал. Мне очень не по себе. Это место, поиски… Кошмарное де жа вю. Не думала, что когда-нибудь все повторится. Очень боюсь того, что Тину не найдут, как того мальчика. Или, наоборот, найдут, но…
Она не договорила, только судорожно вздохнула и залпом допила содержимое стаканчика.
– Не надо так думать, Ева.
– Сложно, Иван.
– Что за записку тебе подкинули вместе с сумкой? – поспешно сменил он тему.
– Ой, прости. Вот, – Ева поставила пустой стаканчик на край платформы и извлекла из кармана сложенный лист. – Чей-то глупый розыгрыш.
В ее голосе вновь послышалось смущение. И когда Иван развернул листок, понял его причину.
– Хм. Иван-Царевич или Иван-дурак?
Он улыбкой постарался приободрить девушку, показать, что записка и в самом деле – чья-то неумная шутка.
– Даже не знаю, что думать. У меня только один знакомый Иван – ты. Поэтому я подумала, что записка имеет какое-то отношение к тебе. И так когда-то тебя при мне назвал Борис, – призналась Ева, покраснев.
– Вот как? Интересно, в связи с чем?
– Уже не помню, – окончательно смутилась она.
– Точно не помнишь, Ева? – сощурился Иван, не поверив. – Вспомни, пожалуйста. Это может оказаться важным. Почему Долговязый так сказал?
– Кажется, потому, что считал, будто ты не разбираешься в людях.
– Ого! Вот это уже интересно, – воскликнул Иван, мысленно пытаясь выстроить между всеми полученными намеками связь.
– Если бы Борис был жив, я бы еще могла подумать, что записка – от него.
– Но Бориса давно нет. Ева, а кто-нибудь тогда еще мог услышать эту фразу?
– Нет. Он сказал ее мне наедине. В тот вечер, когда я опрокинула Ульяне на джинсы чай. Помнишь?
Иван засмеялся, будто припомнил нечто забавное.
– Было дело. Ульяна тогда развизжалась, как сто поросят. Теперь понимаю, почему так сказал Долговязый.
– Ульяна ему не нравилась, – кивнула Ева и вновь посмотрела вдаль. Иван проследил за ее взглядом и увидел, что возле домика стрелочника остановилась другая группа людей.
– Может, кто-то намекает тебе, что ты в ком-то ошибаешься? – предположила девушка, поворачиваясь к Ивану. – Только не понимаю, почему в таком случае записку подкинули мне, а не тебе?
– А если этот кто-то знает, что мы с тобой вновь общаемся?
– Тогда он должен находиться тут, в поселке. И видеть нас вместе, – предположила Ева. – Где нас могли видеть? Сегодня утром в кафе. Вполне вероятно. В кафе было многолюдно. Или вчера ночью – тут, на станции.
Она невольно поежилась, будто от внезапно охватившего ее озноба. Или потому, что некое воспоминание заставило ее содрогнуться.
– Вчера тут кто-то еще был. Тот страшный старик, о котором я тебе рассказывала. Я увидела его как раз вон возле той будки. Еще утром я сомневалась в его существовании. Но чем больше думаю о той ночи, тем сильнее верю, что жуткий старик был. Веришь ты мне или нет.
– Верю, Ева, – ответил Иван. – Когда утром ты рассказала мне про старика, мне подумалось, что я тоже с ним встречался. Только не вчера, а пятнадцать-шестнадцать лет назад.
– Да что ты?!
– Однажды мы с Вовкой…
Но продолжить Иван не успел, потому что девушку окликнул рыжий бородач.
– Ева, ты все еще тут? – удивился тот, подходя к ним. – Я думал, ты ушла. Смотри, скоро начнет темнеть. Мы приостановим поиски. Людям нужно отдохнуть. Но как только рассветет, продолжим.
– Значит, без результатов? – выдохнула со смесью сожаления и, одновременно, облегчения Ева.
– Пока без результатов. И, если честно, я не уверен, что девочка здесь. Она может одинаково находиться как тут, так и в другом месте.
– Я чувствую, – мягко, но настойчиво перебила мужчину Ева, и Ивану понравился неожиданно прорезавшийся в ее тихом голосе металл. Он посмотрел на девушку с уважением, а на рыжего верзилу с некой долей неприязни.
– Ну, раз чувствуешь… – то ли усмехнулся, то ли вздохнул бородач и оглянулся на подошедшего к их компании молодого парня.
– Василий! – обратился к рыжему вновь подошедший. – Почему у нас тут посторонние разгуливают? Здесь все же не парк аттракционов.
– Он не посторонний, – бросилась на защиту Ивана Ева. – Иван – мой школьный друг.
Она слегка запнулась, когда произнесла последнюю фразу, словно справлялась с каким-то внутренним препятствием.
– Да я не про него, – улыбнулся молодой человек и махнул куда-то в сторону. – А вон про нее.
Рыжий, Ева и Иван посмотрели туда, куда указывал парень, и увидели женщину в многоярусной юбке и бесформенной вязаной кофте, которая сновала туда-сюда между группками людей. Подходя к каждому встречному, женщина что-то выкрикивала, заставляя людей отпрядывать от нее. Иван присмотрелся к несчастной и узнал в ней ту безумную, которая жгла возле подъезда Ева ароматические палочки. На этот раз женщина ничего не палила, но размахивала руками, как мельница.
– Ненормальная какая-то!
– А что она выкрикивает? – заинтересовался Иван.
– Да что-то про то, что без ее помощи девочку не найдут.
– Очень оптимистично, – пробормотал Иван и, увидев, как переменилась в лице Ева, поспешил сменить тему:
– Василий прав, скоро начнет темнеть. Ева, ты устала и наверняка голодная. Пойдем, провожу тебя домой.
Она вопросительно посмотрела, но не на него, а на Василия, словно ожидая от того разрешения. И после того, как рыжий одобрительно кивнул, сняла с платформы стаканчик и протянула его бородачу:
– Спасибо за чай, Василий. Завтра увидимся. Звони мне в любом случае и в любой час.
– Это понятно, Ева. Спокойной тебе ночи. И постарайся отдохнуть.
Иван предложил для обратной дороги другой путь: он помнил, что основной подход к станции сейчас заполнен людьми и палатками. Там многолюдно, шумно и суетно. А Еве нужен отдых. Он знал, что со станции можно выйти, если идти по одному из путей. Получится немного в обход, но зато без шума и суеты. Ева его идею одобрила. Она и правда устала и, может, мечтала поскорей оказаться дома, но еще больше, чем очутиться в родных стенах, желала спокойствия и тишины.
– Что ты хотел рассказать мне про старика? – вернулась к прерванному разговору она по дороге.
– А, да, – вспомнил Иван. – Однажды мы с Володькой забрались на старую станцию. Это было незадолго до того, как ты пришла к нам в компанию…
2000-2001 года