На первый взгляд самым простым было решение российского вопроса. Официальный американский комментарий к "14 пунктам" гласил: Брест-Литовский договор должен быть отменен, как "явно мошеннический". Он требовал эвакуации немецких войск со "всей русской территории и такое урегулирование всех затрагивающих Россию вопросов, которое обеспечит самое полное и свободное сотрудничество других наций мира в предоставлении ей беспрепятственной и ничем не стесненной возможности принять независимое решение относительно ее собственного политического развития и ее национальной политики, и гарантирует ей радушный прием в сообщество свободных наций при том образе правления, который она сама для себя изберет; но не только прием, а и всяческую поддержку во всем, в чем она нуждается и чего она сама себе желает. Отношение к России в грядущие месяцы со стороны сестер-наций послужит лучшей проверкой их доброй воли и понимания ими ее нужд, которые отличаются от собственных интересов этих наций, - проверкой их разумной и бескорыстной симпатии".
Однако тут же Хауз потребовал признать "де-факто правительства, представляющие финнов, эстонцев, литовцев и украинцев…", т.е. тем самым фактически ратифицировать тот самый "мошеннический" Брест-Литовский договор, в результате которого эти страны появились на свет. Хауз объяснял свое решение двумя обстоятельствами: территориальными противоречиями между вновь возникшими странами и угрозой распространения большевистской революции. Одновременно Хауз указывал, что: "необходимо всемерно поощрять федеративные отношения между этими новыми государствами… Необходимо также предусмотреть для Великороссии возможность федеративного объединения с этими государствами". Таким образом, Хауз пытался угодить всем сторонам одновременно?
Большевики не имели ничего против образования свободной Польши и Финляндии и сами стимулировали этот процесс. Что же касается прибалтийских стран и особенно Украины, вопрос становился принципиальным. Эти территории являлись жизненно важными для России, они обеспечивали выход к морям, через них осуществлялся прямой контакт с Европой. А Украина являлась еще и основным поставщиком товарного хлеба в России. Людендорф отмечал, что в большевиках "чувствовался и национализм, так как они считали отделение Курляндии, Литвы и Польши, несмотря на все права на самоопределение, враждебным мероприятием против России".
При создании прибалтийских государств немецкими оккупационными войсками мнения местного населения никто особо не спрашивал. Генерал Кюльман отказался проводить среди прибалтов референдум. Под давлением большевиков, что бы обеспечить легитимность своих ставленников, немцы были вынуждены провести "свободные выборы". Правда, для победы на них германских протеже, немцам пришлось устроить массовый террор против инакомыслящих. Командующий немецкими войсками генерал Людендорф позже, очевидно базируясь на собственном опыте в Прибалтике, писал, что принцип права наций на самоопределение "подкупал своей простотой, но решить эту проблему без насилия невозможно…". Методы и цели "подлинного выражения народного мнения" российских окраин в июне 1918 г. обосновал глава отдела торговли германского МИДа на Украине: "Репрессировать все прорусское, уничтожить федералистские тенденции". За шесть дней до подписания перемирия в Компьене министерство иностранных дел Германии выпустило меморандум "Программа нашей восточной политики", в котором указывалось: "Наша восточная политика должна быть направлена на децентрализацию России с помощью манипуляции национальным принципом". Речь в первую очередь шла об Украине и Прибалтике.
После эвакуации немецких войск со стороны прибалтийских буржуазных националистов, при молчаливом согласии стран Антанты, террор приобрел еще больший размах. В декабре 1918 г. в гавани Мемеля, Либавы, Риги и Ревеля вошли английские крейсера. Англичане привезли с собой финских добровольцев и заручились поддержкой германского военного комиссара для борьбы против русской армии. Англичане платили, а немцы поставляли ландскнехтов. В то же время член американской военной миссии в Прибалтике Г. Смит докладывал в Госдеп: "правительство Латвии исключительно слабо и не имеет полномочий от латышского народа. Оно было бы немедленно сброшено в случае народных выборов. Это самозваное правительство".
На помощь правым националистам поспешила Антанта, начав интервенцию против Советской России. В итоге, по словам У. Черчилля: "интервенция дала… практический результат… Финляндия, Эстония, Латвия, Литва и, главным образом, Польша могли в течение 1919 г. организовываться в цивилизованные государства и создать сильные патриотически настроенные армии. К концу 1920 г. "санитарный кордон" из живых национальных организаций, сильных и здоровых, который охраняет Европу от большевистской заразы…".
Однако речь шла не столько о большевиках, сколько о реализации вековой британской мечты - изоляции России от европейских морей и вообще от Европы. Это был принципиальный вопрос большой политики британской империи: Пальмерстон еще в середине XIX в. сколачивал европейскую коалицию против России: "Мой идеал результатов войны, - писал премьер-министр Англии Пальмерстон, - заключается в следующем. Аланды и Финляндия возвращены Швеции; ряд германских провинций России на Балтийском море передан Пруссии; независимая Польша вновь становится барьером между Германией и Россией; Молдавия, Валахия и устье Дуная переданы Австрии… Крым и Грузия присоединены к Турции, Черкесия - либо независима, либо находится под суверенитетом Турции".
В начале XX в. меморандум английского министерства иностранных дел указывал, что создание малых пограничных государств "оказалось бы эффективным барьером против русского преобладания в Европе". Ллойд Джордж ссылаясь на мнение лорда Биконсфильда (Дизраэли), в свою очередь заявлял: "Традиции и жизненные интересы Англии требуют разрушения Российской империи".
Естественно, что У. Черчилль не собирался отдавать Прибалтику не только большевикам, но никакой другой российской власти, ни монархической, ни демократической. Англия и Франция вынудили признать государственную независимость Прибалтики даже собственные "белогвардейские" правительства России. Э. Айронсайд заявлял главе русского Северного правительства Миллеру: "Союзники никогда не согласятся на включение этих народов в состав любой будущей Российской империи". Ллойд Джордж в мае 1919 г. утверждал: "Необходимо заставить все белые партии признать границы, установленные Лигой Наций, и оказывать помощь только в обмен на согласие признать независимость Прибалтики".
Об искусственном характере возникновения и антироссийской направленности вновь созданных государств и прежде всего прибалтийских стран говорит то, что страны Антанты и США дали им прозвище "лимитрофов". Н. Устрялов назвал прибалтийские страны "колючей проволкой" г. Клемансо. Даже само создание этих государств являлось актом агрессии против России, о чем говорит, например, выступление маршала Фоша на конференции: "Необходимо создать… базу на восточной стороне, состоящую из цепи независимых государств - финнов, эстонцев, поляков, чехов, греков. Создание такой базы позволит союзникам навязать свои требования большевикам". Фош знал о чем говорил, об этом свидетельствуют хотя бы слова известного экономиста Л. Кафенгауза: с созданием независимых прибалтийских государств "Балтийское окно в Европу закрывается перед нами отныне наглухо…". Через Прибалтику до 1914 г. шла почти треть экспорта российской империи и две трети импорта.
Решению украинского вопроса должна была способствовать поддержанная Антантой агрессия Польши против России. И это несмотря на то, что Польша уже получила Восточную Галицию, которая согласно официальным американским комментариям к "14 пунктам" была "в значительной мере украинская (или русинская) и по праву к Польше не относится. Кроме того, имеется несколько сот тысяч украинцев вдоль северной и северо-восточной границ Венгрии и в некоторых частях Буковины (которая принадлежала Австрии)". В комментариях прямо указывалась, что "на востоке Польша не должна получать никаких земель, где преобладают литовцы или украинцы".