* * *
Привыкшей рано ложиться и вставать Аксель хотелось спать, тем не менее она изо всех сил старалась держаться. Ужин, приготовленный госпожой Маршан, был великолепен. Если славной женщине не всегда хватало вкуса, то она восполняла его прекрасной кухней. Каждое утро, за исключением выходных, она приходила на три часа заниматься хозяйством. Она ворчала по поводу невообразимого беспорядка в доме и соглашалась на несколько внеурочных часов в случае приема. В этот вечер ее говядина с аппетитным пюре из свежих овощей, а затем несравненные "lies flottantes" вызвали единодушное одобрение.
Когда они перешли к кофе, Жан Стауб объявил, что готов передать шесть своих лошадей Монтгомери. Он не был удовлетворен нынешним тренером из Шантийи, хотел попробовать другую конюшню и прислушался к мнению одного из друзей, расхваливавшего Бенедикта. Было заметно, что Стауб колеблется, видя перед собой несколько странный дуэт из пожилого мужчины в инвалидной коляске и совсем молоденькой женщины, однако готов пойти на риск. Правда, учитывая результаты семьи Монтгомери, риск этот был весьма незначительным. Бенедикт, между прочим, несколько раз подчеркнул, что на счету Аксель огромное число побед, а это говорит само за себя.
Анриетта Стауб, молчаливая и бесцветная, предоставила слово мужу, а их сын, Ксавье, казалось, никак не мог понять, что он здесь делает. За ужином молодой человек, тем не менее, завязал разговор с Констаном, и они обсуждали что угодно, только не лошадей.
Чтобы скрыть зевоту, Аксель поднялась с места и под предлогом, что идет варить еще одну порцию кофе, удалилась. На кухне, слегка приведенной госпожой Маршан в порядок, она выпила большой стакан ледяной воды. Сколько эти люди еще будут сидеть? Сделка заключена, почему бы им не отправиться домой? Она бросила взгляд на часы: был уже час ночи.
- Простите, мне тоже захотелось воды, - услышала она голос Ксавье Стауба прямо у себя за спиной.
Резко обернувшись, Аксель увидела молодого человека возле стойки, а ведь она не слышала, как он вошел.
- Конечно…
Она с вымученной улыбкой подала ему стакан и смотрела, как он пьет большими глотками.
- Выбранные вами вина были действительно чудесными, - галантно заметил он, - но алкоголь не утоляет жажду.
Он казался таким же усталым, как и она, с кругами под глазами. С виду она дала бы ему лет тридцать. Он был очень высокого роста, темноволосым, скорее худым и не слишком симпатичным. Должно быть, родители чуть ли не силой затащили его на этот ужин, и он, без сомнения, хотел поскорее уйти.
- У нас не было возможности поболтать за столом, - добавил он, облокачиваясь на стойку.
- Насколько я поняла, лошади - не ваша любимая тема для разговора.
- О господи, нет… На самом деле это конек отца. А точнее, отражение его успехов в обществе.
Слова были достаточно циничными, и Аксель почувствовала раздражение.
- Возможно, он их любит, - напомнила она ледяным тоном.
- Вы смеетесь? Как только они уже не могут двигаться достаточно быстро, он их отправляет на скотобойню. Все, чего он желает, - это видеть "победу своих цветов", как он выражается. Даже деньги не идут в счет, всем управляет тщеславие.
Аксель в растерянности смотрела на него. Ей нечего было ответить, и она стала заправлять вторую кофеварку. В присутствии этого человека она чувствовала себя неуютно, но он не шевелился, молча глядя на нее. Через минуту он вздохнул:
- Я вел себя грубо, и мне искренне жаль. Мне не нужно было приходить сюда, но я хотел сделать приятное матери, с которой редко вижусь. Она так настаивала, однако…
- Прошу вас, не извиняйтесь. Это не имеет никакого значения.
И с кофеваркой в руках она прошла в гостиную - ей хотелось поскорее распрощаться с гостями. Жан Стауб, поставив на подлокотник дивана рюмку с арманьяком, курил сигару и продолжал беседу с Бенедиктом. Анриетта тихонько объясняла Констану, как поступать с черенками роз.
- Мне кажется, нам пора уходить, - решительно сказал Ксавье.
Отец раздраженно отмахнулся, будто хотел заставить его замолчать, и не соизволил прервать свою речь.
- Выпейте еще кофе, - предложила Аксель.
Сначала Ксавье налил ей, потом наполнил свою чашку и присел рядом.
- Вы занимаетесь необычным для женщины делом, - любезно сказал он.
Она слишком устала, чтобы сдержать смех.
- Вы даже не представляете, сколько женщин в конном спорте! Среди них есть и тренеры. Ни в коем случае нельзя говорить "тренерши", это напомнило бы о заведениях со стриптизом!
Улыбка нескоро появилась на лице Ксавье - он явно не сразу понял юмор Аксель.
- А вы, - спросила она, - чем хорошим вы занимаетесь?
Жан Стауб был одним из столпов фармацевтической промышленности, и это позволяло предполагать, что его сын пойдет проторенным путем.
- Я основал небольшую компьютерную контору, - вопреки ожиданиям ответил он. - Мы создаем программное обеспечение и все в таком роде.
- Это интересно?
- Захватывающе!
- Но не очень рентабельно, - вставил Жан Стауб. И тут же продолжил беседу с Бенедиктом.
- Отец может вести сразу три разговора, - насмешливо произнес Ксавье. Он поднялся и обратился к матери: - Наши хозяева устали, и, думаю, им очень рано вставать.
В ярости оттого, что его перебили, Жан пронзил сына взглядом, но, поскольку ни Бенедикт, ни Аксель не протестовали, тоже встал.
- Моих лошадей доставят на будущей неделе, - объявил он. - Вас предупредят заранее.
Прощание происходило у подъезда, но Констан прошел до ворот, чтобы закрыть их за выехавшей машиной.
- Они такие неприятные… - прошептала Аксель, стоя за коляской Бена.
- Это поведение нуворишей, они все похожи. Но зачастую именно они покупают чистокровных лошадей, помни об этом… - Бенедикт взял руку Аксель и горячо пожал ее. - Ужин удался, поздравь Габи.
Привилегией его возраста было то, что он единственный из всей семьи называл госпожу Маршан уменьшительным от Габриель именем. В качестве исключения он принимал ее помощь в том, что касалось глубоко интимного, о чем он не мог попросить никого другого.
- Спокойной ночи, моя взрослая!
Он въехал в дом. Ночь была теплой, очень светлой из- за полнолуния, и Аксель спустилась по ступенькам навстречу Констану.
- Все надежно закрыто, - сказал он.
Каждый вечер он совершал небольшой обход и, помимо висячего замка на воротах, проверял дверь каждого стойла. Когда Аксель вспоминала, сколько стоят лошади в их конюшне, то порой поднималась среди ночи, чтобы убедиться, что Констан ни о чем не забыл. Много раз она делилась с Беном своими опасениями, удивляясь, что такая огромная ответственность возложена на плечи Констана.
"Он не идиот, - постоянно повторял дед. - Он наивен, простодушен, все, что хочешь, но в состоянии задвинуть засов и повернуть ключ!"
На другой стороне улицы в большом дворе в оборудованных над стойлами комнатах спали ученики - шестнадцать юношей и шесть девушек, и предполагалось, что они обеспечивают охрану конюшни. Среди них было трое-четверо, которым действительно можно было вполне доверять и которые в случае возникновения проблемы смогли бы отреагировать должным образом.
- Как поживает Дуг? - спросил Констан.
Как бы там ни было, но он обладал хорошей памятью, раз помнил, что Аксель должна была сегодня обедать с братом.
- У него все нормально, но, как всегда, обед закончился ссорой.
- Он несчастен из-за того, что больше не живет с нами?
Вопрос был исполнен нежности, и Аксель задумалась, что ответить.
- Не знаю, хотел бы он сейчас жить с нами. Думаю, он не воспринимает Бена и, соответственно, всех нас. С другой стороны, ему бы хотелось быть здесь, я уверена в этом.
Здесь, на месте Аксель? Он был еще моложе и внушал еще меньше доверия. Занятия с лошадьми его не интересовали, да он и не знал, как это делается. Кроме того - и об этом Бен неоднократно говорил в начале его карьеры наездника - он обладал возмутительной привычкой завязывать приятельские отношения со всеми подряд, включая только что появившегося в конюшне ученика, что лишало его всякого авторитета.
- Он говорил тебе о заводе? - настаивал Констан. - Как-то раз, когда я встретил его в городе, он сказал мне об этом…
Констан любил Дугласа. Он любил и Аксель, и своего отца, и своего дядю, и даже племянницу Кэтлин. Он не выделял кого-то среди Монтгомери - это была его семья, он никого не исключал.
- Каковы познания Дуга в деле разведения лошадей? - ограничилась она вопросом. - Что он знает о происхождении, о лидерах, о родстве по отцовской линии, о потомстве? Разве ты когда-нибудь видел, чтобы он вел жеребца-производителя на случку или присутствовал, когда жеребится кобыла? Если бы он хотел заниматься разведением лошадей, то мог бы и поучиться, или нет? Да он умер бы от скуки в Саффолке или, чтобы развлечься, проводил все время в пабе!
Она всего лишь повторяла доводы Бена, и они были полны здравого смысла. Однако следовало найти решение проблемы Дугласа, нельзя было оставлять его "гнить в крысиной дыре".