Разговаривая и видоизменяя данные, Ксавье не мог не наблюдать тайком за Аксель. Она была загорелой, как люди, проводившие много времени на свежем воздухе, у нее были чудесные глаза и волосы, которые хотелось потрогать. Сосредоточившись на экране, она не смотрела на гостя и нервно покусывала губы.
- Может быть… - наконец сказала она. - Может быть, я привыкну к этой штуковине. Пока я действую неуверенно, но постепенно все придет. Может, прервемся? У меня разболелась голова.
- Вы устали? Простите, я не сообразил.
Он вынул диск. Он обдумывал, как исхитриться и пригласить ее на ужин, но Аксель его опередила.
- Уже поздно. Поужинаете с нами перед возвращением в Париж? Порой Констан очень искусен, хотя иногда изобретает нечто несъедобное. Помолимся, чтобы сегодня он был в ударе!
Счастливый тем, что может остаться, Ксавье шел за ней по винтовой лестнице.
- Только я быстренько гляну, что там в конюшне. Вы пойдете со мной?
Она открыла одну из балконных дверей в кабинете, который выходил на террасу, и они попали во двор.
- В конфигурации вашего дома нелегко разобраться, но жить в нем, должно быть, неплохо, - отметил он.
По сравнению с функциональной и бесхитростной виллой Нейи, безупречно ухоженной, жилище семьи Монтгомери было причудливым.
Удивленная его замечанием, Аксель повернулась и посмотрела на фасад.
- Я живу здесь с самого рождения, для меня все привычно, но я знаю, что люди называют наш дом несуразным. Эта квадратная башня действительно не вполне в общем стиле, я с вами согласна.
- Скажем так, несколько непривычно видеть ее рядом с голубятнями. Но в чем-то она придает ансамблю вид… англо-нормандского замка!
Они дружно засмеялись, а потом Аксель повела гостя к первому ряду стойл.
* * *
После чая в весьма натянутой обстановке Джервис, Грейс и Кэтлин под различными предлогами удалились, оставив Дугласа наедине с дедом.
Оказаться в усадьбе, где в детстве столько раз проводил каникулы, для Дугласа было непросто. Он вспоминал, как они с Аксель играли в прятки, как за совместными обедами сознательно подчеркивали свой французский акцент, чтобы позлить родственников, как носили яблоки племенным кобылам и их детенышам в луга. В те времена он не задумывался о своем будущем, считая, что все определено.
- Ну что ж, - проворчал Бен, - ты наконец посетил нас, и это радует.
Старик явно забрасывал камешек в огород Дугласа, который мог выбрать ответ в зависимости от того, чего он желал от этой встречи. Но вот чего именно он желал?
- Мы уже очень давно не разговаривали, - пробормотал он осторожно.
- Это самое мягкое, что можно было бы сказать!
Бенедикт развернул коляску и поставил ее так, чтобы сидеть спиной к окну. Теперь лицо деда оказалось в тени, и Дуглас уже не видел его выражения.
- Ты ведь не сделаешь ничего, чтобы помочь мне, - вздохнул молодой человек.
- Конечно, сделаю. Помочь тебе в чем? Ты хочешь чего- то определенного?
В Дугласе тут же подняло голову самолюбие. Дед наверняка знает, что у него нет ни работы, ни денег. Он, должно быть, надеется на просьбы о прощении, на раскаяние, на смирение - на все то, чего Дуг не сделает.
- После того как ушел из конюшни, я не делал ничего интересного, - выдавил он. - Знаешь почему? Потому что я ничего не умею. Я знаю только мир лошадей, но к нему я больше не имею доступа.
- Мир лошадей… - медленно повторил Бен. - По сути, это очень широкое понятие. Даже если не скачешь верхом, в этом мире можно найти работу.
- Ты мне ее не предоставил.
- Нет? Но я не единственный работодатель.
- Ты шутишь? У тебя восемьдесят скакунов во Франции и целый конный завод в Англии. И для меня нет никакого места?
- У нас уже была беседа на эту тему, Дуг, но она ни к чему не привела.
- Ты так упрям! Я мог бы взять малый двор и оставить Аксель большой. Я…
- Прекрати немедленно этот идиотский разговор! - перебил его Бен. - "Взять" - отвратительное слово, я не люблю его. Тебе не нужно ничего брать и ничего оставлять. До каких пор я вынужден буду держать тебя в ежовых рукавицах? Не могу поверить, что за эти голодные годы ты ничуть не повзрослел!
В голосе деда чувствовался металл, похоже, он вот-вот разразится гневом.
- Скорее, бешеные годы, - выдохнул Дуглас.
Неподходящая картина возникла у него перед глазами:
он увидел себя в стойле Макассара. Не в состоянии что-то еще сказать, он долго молчал.
- Полно, не будем ссориться в очередной раз, - наконец заговорил Бен. - Я был бы рад, если бы ты пошел работать к нашим конкурентам. Чтобы у тебя на самом деле появился интерес к делу. Чтобы ты так скучал за лошадьми, что согласился бы на самую дрянную работенку. Или, например, чтобы ты чему-нибудь подучился. В том, что касается разведения лошадей, дверь для тебя по-прежнему открыта. Но предупреждаю: учиться придется многому.
- И ты мне доверишь завод? - воскликнул Дуглас, в котором снова вспыхнула надежда.
- Боже мой, ты опять меня огорчаешь! Да при сегодняшнем состоянии моих познаний в области генетики я не доверил бы его самому себе! Ты хоть представляешь, какой капитал спокойно пасется на наших пастбищах? Ты полагаешь, что с лошадьми так просто обращаться? Тем не менее, если ты решишься приехать сюда на стажировку, поработать с нашим представителем, который действительно первоклассный специалист, у тебя будет возможность познакомиться со всем поближе.
Разочарованный и разозленный, Дуглас довольствовался смешком.
- Слишком мало! Ты предлагаешь мне стажировку? Оплачиваемую, надеюсь?
- Я еще должен тебе платить? За какие такие заслуги? Послушай, мальчик, ты должен наконец спуститься на землю. Итак, проведи год здесь, с Грейс. С тобой будут обращаться должным образом, а это уже очень много. И если ты почувствуешь, что в силах вставать каждое утро в семь часов, то, может быть, и вправду заинтересуешься разведением лошадей. Присутствовать при рождении жеребенка - великий момент, уверяю тебя. Или видеть, как жеребца-производителя приводят на спаривание. Можно открыть для себя тысячу вещей, не имеющих ничего общего ни с тренировками, ни с участием в бегах. Но самое увлекательное - это когда удается получить хорошие результаты скрещивания. Для наездников пословица "Порода всегда скажется" подтверждается почти ежедневно.
Он говорил так вдохновенно, что Дуглас не удержался и пожал плечами. Мысль о том, чтобы похоронить себя в Саффолке на целый год, не получая ни пенни, показалась ему смешной.
- Мне двадцать четыре года, - напомнил он. - Ты предлагаешь мне похоронить себя в этом мрачном ледяном доме с тетушкой в качестве компаньонки? Джервис зимой здесь не бывает, Кэтлин наезжает лишь изредка. Это очень мало для меня!
Бенедикт ответил не сразу. Он снова переместился и на этот раз оказался совсем рядом с Дугласом.
- Ну что же… Боюсь, что ты попусту проехался.
Подняв голову, он с задумчивым видом разглядывал внука, потом внезапно взорвался:
- Чего ты ждешь от меня? Ключи от рая? В моем магазине их нет! Что, по-твоему, мой мальчик, я почувствовал в тот день, когда очнулся в клинике, после того как взбесившийся конь ударил меня копытом? Как ты думаешь, просто было смириться с тем, что отныне я прикован к постели? Не окажись у меня достаточно смелости и воли, я превращусь в получеловека, на которого все смотрят свысока, с показным состраданием. Эта мысль привела меня в ужас! Все, чего я хотел, - это вернуться к своему делу и снова быть среди лучших. Что касается твоей сестры, подумай, была ли она в восторге от того, что оставила лицей за два месяца до получения свидетельства бакалавра? Я официально продвигал ее по службе, потому что нуждался в ней. Я не спрашивал, довольна ли она тем, что встает каждое утро в пять часов, не интересовался, соответствует ли это ее представлению о будущем, не хотел знать, согласна ли она. Вдобавок я потребовал, чтобы она больше не садилась на лошадь, хотя и знал, насколько она это любит! Мне необходим был кто-то, кто стал бы моими глазами и ушами, пока я валялся на этой проклятой больничной койке. Уравнение было простым: Аксель или ключ под дверью. А тебе тогда было четырнадцать лет, и ты мечтал стать наездником. Надеюсь, ты помнишь об этом? В конечном итоге у тебя это не получилось, я очень сожалею, но как ты мог подумать, что после стольких лет упорного труда Аксель уступит тебе свое место? Это она тренер! Она обладает талантом, чутьем, умением, к тому же она серьезно ко всему относится. Неужели ты полагаешь, я заберу у нее тридцать лошадей и передам тебе? Почему? Просто потому, что ты мой внук? Нет, этого недостаточно.
Его обличительная речь повергла Дугласа в оцепенение, но он улучил момент и сформулировал вопрос - единственный, который его занимал:
- Если я верно понял, мы топчемся на том же месте. Ты ничего не сделаешь для меня?
Дед уставился на него изумленным взглядом.
- Ты стал кретином? Я только что объяснил, что ты можешь поучиться здесь и что ты…
- Стоп! - закричал вышедший из себя Дуглас. - Не говори ничего, это бесполезно! А если тебе хочется называть людей кретинами, то обратись к Констану.
Он тут же пожалел о сказанном, но было уже поздно.
- Констан заслуживает большего, чем ты, - ответил Бенедикт потухшим голосом.
Напомнить об умственном состоянии его сына было худшим из того, что можно было сделать, и Дуглас прекрасно это сознавал. Он ударил в больное место, ударил бездумно, просто потому что был в бешенстве, и Бен ему этого никогда не простит. Как и предполагалось, их встреча переросла в противостояние, и теперь не было никакой возможности прийти к пониманию.
- Уходи, - шепотом добавил дед.