- Ты нам не позволишь? - Винс посмотрел ей прямо в глаза. Враждебность, которую Алекс увидела на его лице, привела ее в ужас. - Позволь сказать тебе прямо, милая леди. Я уже беседовал с адвокатом матери. У тебя нет законных прав не позволить мне сделать для Кипа то, что я считаю правильным. - Его голос стал еще жестче. - Мы с Бернис это обсуждали. Мальчику нужны родители, а он был их лишен с младенческого возраста. Я не обвиняю свою мать, - быстро добавил он, когда Алекс открыла было рот, чтобы возразить. - Нельзя ожидать, что хрупкая старая женщина может удовлетворить потребности нормального, активного мальчика. Но мы оба считаем, что жизнь с нами будет ему очень полезна.
- А как же его специальные занятия? Он уже год изучает живопись.
- Специальные занятия, - фыркнула Бернис. - Девятилетнему мальчику нужна дисциплина. Ему нужна твердая рука.
Она схватила Кипа за руку и подняла ее ладонью вверх, словно в подтверждение своих слов:
- Мальчику его возраста нужно укрепить руки, привыкнуть к лопате и граблям, а не тратить время зря, мазюкая красками и карандашами.
- Он не мазюкает. У Кипа настоящий талант. - Алекс притянула к себе мальчика, словно желая защитить его от гнева, пылающего в глазах тетки. - Он унаследовал этот талант от нашего отца.
- Да, и, возможно, унаследовал склонность к диким выходкам тоже. Но когда мы его воспитаем, он станет нормальным хорошим мальчиком, а не каким-то голливудским уродом.
Уродом. Они считают Кипа уродом? У Алекс голова закружилась от их неприкрытой враждебности. Они больше не заботились о том, чтобы скрыть свои подлинные чувства.
- Я не могу позволить вам забрать его.
- Как я уже сказал, - чеканя слова, произнес Винс, - наш адвокат заверил нас, что, пока тебе не исполнится двадцать один год, права на нашей стороне.
- Пойдем, Кип. - Алекс схватила брата за руку.
- Куда это вы собрались? - Дядя угрожающе шагнул к ней, и она попятилась, но уперлась спиной в стену.
- Я думала пройтись, пока вы уложите вещи.
Он бросил взгляд через плечо на жену, которая кивнула в знак согласия, и ему показалось, что она была бы только рада ненадолго избавиться от них.
- Ладно. Но сперва давай уладим одно небольшое дело.
Он достал два документа и протянул Алекс ручку.
Она взглянула на них, затем подняла глаза на дядю:
- Что это?
- Адвокат сказал, что ты должна подписать эти бумаги в подтверждение того, что ты поняла, что я являюсь душеприказчиком моей матери. В двух экземплярах.
Она внимательно прочла бумагу, а Винс стоял над ней и ворчал:
- Подписывай быстрее.
После того как она нацарапала свое имя на первом бланке, он приподнял уголок и, едва она успела расписаться на втором листе, выхватил у нее документы. Открыл перед ними дверь и предупредил:
- Жду вас назад через час. Мальчику нужно немного поспать. Мы выезжаем в аэропорт на рассвете. И еще, Алекс, - тихо прибавил он, - помни следующее. До достижения двадцати одного года ты не имеешь в этом деле права голоса. Поэтому можешь облегчить жизнь мальчику или можешь создать трудности. Ты меня поняла?
Алекс понимала, что он прав, и ненавидела его за это. Никогда еще она не чувствовала себя такой беспомощной.
Дядя наслаждался ее несчастным видом. Это читалось в его глазах, в том, как он смотрел на нее. Он упивался собственной властью. Она проглотила слова, которые ей хотелось бросить ему в лицо. Только кивнула.
Алекс разбудили голоса. Бросив беспокойный взгляд на брата, лежащего на соседней кровати, она убедилась, что его сон не потревожили. Алекс вздохнула с облегчением. Ей пришлось немало постараться, чтобы успокоить его перед тем, как они вечером вернулись к дяде и тетке. Она молила Бога, чтобы хоть что-то из сказанного ею Кипу в тот вечер могло утешать его в следующие годы.
- Помни о моем обещании, - шептала она, - как только мне исполнится двадцать один год, я заберу тебя.
- А если дядя Винс меня не отпустит?
- Тогда я подам в суд и заставлю его.
Кип широко раскрыл глаза от удивления.
- Ты это сделаешь?
- Я сделаю все, что нужно, Кип, чтобы вернуть тебя обратно, туда, где твое место. Ты - мой брат. Никто не может этого изменить.
- Что ты будешь делать совсем одна, Алекс?
Она сглотнула, сердце ее разрывалось. Она видела, как впереди маячат пустые дни и ночи. Но она не позволит себе думать об этом сейчас. Кипу надо слышать нечто обнадеживающее. Как ни ненавистно ей было признать это, дядя Винс в этом тоже был прав. Если Кип должен покинуть ее, лучше ей держать свои страхи при себе и отправить его в путь со словами надежды.
- Буду ходить на занятия, найду работу. И потом… куплю дом. - Чтобы не думать о том, что произойдет утром, Алекс спросила: - Где бы ты хотел жить, когда мы снова будем вместе?
Он пожал плечами:
- Не знаю. Может, возле океана.
- Возле океана. Хорошо. - Оживившись, она предложила: - Малибу. Будем вместе жить в красивом большом доме со стеклянными стенами и с видом на океан. И у тебя будет собственная студия па крыше, с прекрасным освещением, где ты сможешь рисовать море.
- Вот было бы здорово, Алекс! - Но его голос звучал так грустно, так тоскливо. - А в Южной Дакоте есть океан?
- Нет. Но это только сделает твое возвращение еще приятнее, когда мы снова будем вместе.
В конце концов Кип уснул. Во сне он улыбался, и Алекс надеялась, что ему снится светлое, счастливое будущее, когда он снова встретится с любимой сестрой, и молилась, чтобы этот сон сбылся. В свои девятнадцать лет она уже знала, что в реальном мире мечты исполняются редко.
Алекс поняла, что в соседней комнате ссорятся ее дядя с теткой. Стены между спальнями были настолько тонкими, что она могла слышать каждое их слово, когда они повышали голос.
-…девчонка может доставить неприятности. - Голос Бернис звучал пронзительно. - Я больше не хочу ее видеть. Никогда.
- Ты хочешь сказать, просто оставить ее без гроша? Это может сделать жизнь девочки очень суровой.
- А как же мы, Винс? Как мы прожили все эти тяжелые годы? Я не какая-нибудь невежественная провинциалка. Смотрю по телевизору "Стиль жизни богатых и знаменитых людей". И знаю, сколько надо денег, чтобы делать покупки в магазинах на Родео-драйв. Видела особняки в Беверли-Хиллз. Я тебя спрашиваю, твой брат прислал тебе хотя бы цент за все те годы, пока купался в роскоши?
- Мне кажется, у Билла и Марни тоже были тяжелые времена. Он просто никогда о них не рассказывал. И я знаю, что моей матери пришлось нелегко, когда он умер и оставил двоих малышей. И не забывай: они-то вряд ли делали покупки на Родео-драйв и не жили в особняке.
- Я не ослышалась? Это говорит тот же человек, который мне по крайней мере тысячу раз твердил, что он не одобряет сумасшедший образ жизни младшего брата и его жены?
- Да. Ну, он действительно был сумасшедшим. Я хочу сказать, сколько ты знаешь людей, которые зарабатывают на жизнь тем, что падают на автомобилях со скал, или прыгают с крыш зданий, или рисуют голых баб, пока жена поет в сомнительном баре? - Голос Винса иногда удалялся и становился глуше, и Алекс поняла, что он ходит взад и вперед по комнате.
- Ну теперь все изменилось, - ответила Бернис. - На этот раз мы будем распоряжаться деньгами до тех пор, пока мальчик с нами. Что касается девчонки, то всякий раз, как я на нее смотрю, я вижу твоего брата.
Алекс напрягла слух, чтобы услышать ответ дяди. После долгого молчания, она услышала:
- Да, я тоже его вижу. В ней та же склонность к необузданности, или вызов, или что-то такое, что было в Билле, когда мы с ним росли. Меня всегда раздражало, что он брался за все и не думал, чем это может кончиться. И как я ни старался вколотить в него немного здравого смысла, он всегда начинал все сначала. Он был… не знаю. Бесстрашным.
- Или ненормальным.
Снова воцарилось молчание. Затем она услышала:
- Он бы встал из гроба, если бы знал, что мама отписала все мне.
- Ну, Билла здесь нет, так что перестань беспокоиться. И помни, что во всем этом мы - жертвы. Мы уже вырастили одного ребенка, а теперь на нашей шее будет еще один. Но по крайней мере на этот раз мы будем щедро вознаграждены. - Бернис понизила голос: - А теперь ложись спать.
Лежа в темноте, Алекс услышала скрип пружин, а затем остались только тихие, приглушенные ночные звуки. Мимо мотеля проезжали машины, легковые автомобили, грузовики, автобусы - все спешили домой. Иногда из открытого окна автомашины вырывались звуки рэпа. В отдалении послышался печальный гудок поезда. "Домой, - подумала Алекс. - Они все едут домой".
Ужасно расстроенная, она лежала без сна, пытаясь не заплакать. Разве не у каждого должен быть свой дом?
Она сжала кулаки. У нее он будет ради Кипа. Ее волновало не собственное будущее; несмотря ни на что, она была уверена, что выживет. Но что будет с ее младшим братом?
- О Нанна, - прошептала она в подушку. - Как я могла отпустить Кипа? Особенно к людям, которые так ненавидят его?
Она не помнила, когда еще чувствовала себя такой одинокой и беспомощной. По крайней мере раньше, когда ее мир распался, после смерти родителей, с ней была Нанна. А теперь не осталось никого.
Выплакав наконец все слезы, она выбралась из постели и подошла к окну. К тому времени, как рассвет осветил горизонт, она продумала линию поведения. Ради Кипа она старательно спрячет свои чувства; даже если это ее убьет, их прощание будет полным надежды настолько, насколько ей это удастся. Но как только сможет, она предъявит права на младшего брата.