Она почувствовала, как к горлу подкатился болезненный ком, а его лицо, находившееся совсем рядом, внезапно стало размытым, потеряло очертания, словно она уходила под воду. Весь день она мучилась от жары, но тут ее внезапно пробил озноб, а по всему телу - даже по голове под волосами - побежали мурашки. Словно издалека до нее донесся его голос: "С вами все в порядке?", - и она поняла, что, к своему стыду, не упадет в обморок и не кинется на него в приступе ярости, потому что слезы предательски прорвались наружу и потоком хлынули из глаз.
6
Она сказала:
- Носовых платков у вас, скорее всего, нет?
Платков не было, но он принес коробку бумажных салфеток и сунул ей в руки. Она вытащила одну, высморкалась и пробурчала:
- Вся коробка мне не понадобится.
- Я в этом не уверен.
- Простите. Я не хотела. В смысле, не хотела расплакаться.
- Уверен, так и было.
Она вытащила еще одну салфетку и снова высморкалась.
- Я так долго ждала. И мне вдруг стало ужасно холодно.
- Сейчас и правда холодает. Солнце скрылось. Объявлено штормовое предупреждение. Пойдемте присядем на диван.
Он взял ее под руку и проводил до великанского дивана, а поскольку она все еще дрожала, набросил красно-белый плед Селине на колени и сказал, что нальет ей бренди. Она ответила, что не любит бренди, но он все равно пошел на кухоньку, и она смотрела, как он достал бутылку и стакан и налил напиток.
Когда он протянул ей бренди, Селина сказала:
- Мне надо что-нибудь поесть.
- Сначала выпейте.
Стаканчик был маленький, с толстым дном; бренди Джордж не разбавил. Селина с содроганием проглотила содержимое, отдала ему стакан, и он пошел снова на кухоньку, по пути пошевелив угли в очаге и подбросив туда поленце. Зола взлетела и осела обратно, покрыв полено серой пылью. На глазах у Селины угли тут же затеплились красным и по ним заплясали крошечные язычки пламени.
Она сказала:
- Вам даже не понадобилась растопка… огонь уже горит.
- Здесь умеют строить печи. Что вы хотите поесть?
- Мне все равно.
- Суп? Хлеб с маслом? Холодное мясо? Фрукты?
- Можно мне супа?
- Он консервированный.
- Если вас не затруднит…
- Не больше чем утешать вас, если вы опять разрыдаетесь.
Задетая, Селина повторила:
- Я не собиралась плакать.
Пока грелся суп, он присел на краешек очага и заговорил с ней.
- Где вы живете? - спросил Джордж, вставив в рот сигарету и прикуривая ее от длинной щепки, которую зажег в очаге.
- В Лондоне.
- С бабушкой?
- Моя бабушка умерла.
- Значит, вы живете одна?
- Нет. С Агнес.
- Кто такая Агнес?
- Моя няня, - сказала Селина и чуть не откусила себе язык. - Я хотела сказать, она была моей няней.
- А кто еще у вас есть?
- Родни.
- Что за Родни?
Селина отвела взгляд.
- Он мой… адвокат.
- Кто-нибудь знает, что вы поехали сюда?
- Агнес знает, что я собиралась ехать.
- А адвокат?
- Он в командировке.
- Значит, никто не будет вас разыскивать? Беспокоиться, куда это вы запропастились?
- Нет.
- Ну, это уже что-то.
В кастрюльке забулькал суп. Джордж Дайер прошел в кухоньку, поискал миску и ложку, а Селина сказала:
- Мне нравится ваш дом.
- Правда?
- Да. Такое чувство, что он возник сам по себе. Что его не планировали заранее.
Она вспомнила лондонскую квартиру, в которой они с Родни собирались жить после свадьбы. Вспомнила о времени, потраченном на выбор ковров и занавесок, диванных подушек и люстр, корзин для бумаг, кухонных шкафчиков, кастрюль и сковородок. Она сказала:
- Я думаю, дом и должен быть таким. Развиваться постепенно. Как люди, которые в нем живут.
Джордж Дайер молча налил себе виски с содовой. Она продолжала:
- Конечно, что-то должно быть с самого начала: крыша над головой, очаг и… наверное, место, чтобы спать.
Он вышел из-за стойки, неся в одной руке миску с супом, из которой торчала ложка, и свой стакан в другой. Селина взяла у него миску и спросила:
- А как вы подняли кровать на галерею?
- По частям. Ее собирали уже наверху.
- Она такая громадная!
- В Испании такие называют матримониале. Супружеское ложе.
Селина смутилась.
- Я все думала, как ее затаскивали туда. Я… мне, конечно, не надо было подниматься, извините, но мне так хотелось все увидеть до того, как вы вернетесь домой.
Он сказал:
- Что вы теперь будете делать?
Селина смотрела в свою тарелку, помешивая суп - овощной, с лапшой в виде крошечных буковок, которые плавали на поверхности.
- Думаю, мне лучше вернуться домой.
- Без билета и без денег?
- Если вы займете мне немного, я вернусь в Сан-Антонио с Тони, на его такси. И сяду на следующий рейс до Лондона.
Джордж сказал:
- Я не обманывал, когда говорил, что у меня нет шестисот песет. Одна из причин, по которым я ездил вчера в Сан-Антонио, - это деньги, мне нужно было зайти в банк, но в Барселоне вышла какая-то задержка и на данный момент счет у меня практически нулевой.
- Но как же я заплачу таксисту? Ему обязательно надо заплатить.
- Возможно, нас выручит Рудольфо из отеля Кала-Фуэрте.
- А это не слишком большая просьба?
- Ничего, он привык.
- Мне же нужно не только шестьсот песет на такси. Еще деньги на обратный билет.
- Я знаю.
Суп был все еще слишком горячим. Селина снова помешала его и сказала:
- Вы, наверное, считаете меня ужасной недотепой.
Он не сделал попытки возразить, и она продолжила:
- Конечно, мне надо было написать или еще как-то с вами связаться, но я просто не могла ждать.
Он никак не прокомментировал ее слова, поэтому она решила, что должна хотя бы попытаться объяснить свои поступки.
- Вы, наверное, думаете, что я должна была привыкнуть к тому, что у меня нет отца, тем более что я его совсем не знала. Но я так и не привыкла. Я все время об этом думала, Родни даже говорил, что у меня комплекс.
- В комплексах нет ничего плохого.
- Я показала Агнес фотографию на вашей книге, и она чуть в обморок не упала, потому что вы с моим отцом очень похожи. Поэтому-то я и приехала. Агнес ведь хорошо его знала. И я не выглядела бы такой растяпой, если бы у меня не украли кошелек. До того я неплохо справлялась. И я правильно пересела на свой рейс, просто мой багаж увезли в Мадрид.
- Вы что, никогда не путешествовали в одиночку? - изумленно спросил Джордж.
- О нет, много раз. Но только на поездах: в школу и обратно, ну и все такое.
Было в нем что-то заставлявшее ее говорить абсолютно искренне.
- И меня всегда кто-нибудь встречал… - она пожала плечами. - Ну, вы знаете.
- Не знаю, но верю вам на слово.
Она начала отхлебывать суп.
- Если мой отец действительно был вашим троюродным братом, значит, мы родственники.
- Очень дальние.
- Да уж. А вы были знакомы с моим отцом?
- Нет. Никогда его не видел. - Он нахмурил брови. - Как вы сказали вас зовут?
- Селина.
- Селина. Что ж, вот вам еще одно доказательство того, что вы не моя дочь.
- Почему?
- Я бы в жизни не наградил девчушку таким именем.
- А как бы вы ее назвали?
- Мужчины редко мечтают о дочерях. Обычно думают, как назвать сына. Наверное, Джордж Дайер-младший.
Он поднял стакан в честь своего вымышленного сына, допил и поставил его на стол.
- Давайте, доедайте суп и пойдем разыщем вашего таксиста.
Пока он складывал миску и стаканы в раковину и кормил проголодавшуюся Жемчужину, Селина в ванной вымыла лицо и руки, расчесала волосы и снова надела чулки и туфли. Когда она вышла оттуда, Джордж сидел на террасе снова в капитанской фуражке и смотрел в бинокль на гавань. Селина подошла и встала рядом с ним.
- Какая из них ваша?
- Вон та.
- А как называется?
- Эклипс.
- Она кажется слишком большой, чтобы ходить на ней в одиночку.
- Она и правда большая. Обычно у меня есть команда. - Он добавил: - Я всегда беспокоюсь, когда начинается шторм. Чертово море - тут сильное течение, оно огибает мыс, и уже бывало, что яхту срывало с якоря.
- Уверена, здесь она в безопасности.
- Скалы выдаются слишком далеко на глубину, ни в чем нельзя быть уверенным.
Она взглянула на небо. Оно было тяжелое, свинцово-серое.
- Снова будет шторм?
- Да, ветер переменился. Прогноз, похоже, оправдается.
Он опустил бинокль и с высоты своего роста посмотрел на нее.
- Вы попали в грозу прошлой ночью?
- Она застигла нас над Пиренеями. Еле-еле смогли приземлиться в Барселоне.
- Я не против шторма в море, но пролететь через грозу на самолете - увольте. Вы готовы?
- Да.
- Поедем на машине.
Они вернулись в дом, он поставил бинокль на стол, а Селина взяла свою сумочку и мысленно попрощалась с Каса Барко. Она столько передумала, пока добиралась сюда, и вот теперь, спустя всего несколько часов, должна была уехать. Навсегда. Она взяла пальто. Джордж спросил:
- Это еще что? На кой черт оно вам?
- Это мое пальто. В Лондоне холодно.
- Надо же, я и забыл. Давайте, я его понесу. - Он перекинул пальто через руку и добавил: - В потерянном багаже есть и свои плюсы. Можно путешествовать налегке.