Сьерра не видела выхода. Ей вдруг захотелось забрать детей из школы и вернуться сюда, в дом на Мэтсен-стрит, и предоставить Алексу самому разбираться с женщиной из агентства по недвижимости. Он не сможет продать дом, если Сьерра не подпишет договор. Но Сьерра знала и то, что Алекс будет вне себя от ярости, если она так поступит. Несколько раз она ненамеренно задевала его, и он страшно злился, делался холодно безразличным и замолкал. В его семье было не принято кричать. Ей даже не хотелось думать о том, как он отреагирует, если на сей раз она намеренно обидит и разозлит его.
- Может, лучше отвлечься немного, на пару часиков, а позже подумать об этом на свежую голову? - предложила Марианна.
С болью в сердце Сьерра снова села на кушетку. Она посмотрела на открытый чемодан и груды коробок.
- Почему ты делаешь все это сейчас, мама?
Что-то неуловимое промелькнуло в глазах матери.
- Прекрасное занятие для зимней поры, не находишь? - Марианна огляделась. - Здесь такой беспорядок. Мы с отцом хотели разобраться с этим еще несколько лет назад, но тогда… - она погрустнела, - время имеет свойство ускользать. - Она обвела комнату взглядом - скопление нелепых предметов, потерявших свою значимость и смысл. - Я не хочу взваливать весь этот хаос на ваши с Майком плечи.
Мама поднялась, обошла чердак, легко тронула старое кресло-качалку, полку, детскую коляску.
- Я хочу разобрать и сложить ваши с Майком вещи в тот северный угол. Решайте сами, что стоит сохранить, а что выбросить. А фамильные вещи наших с отцом семей я заново упакую. Большую часть деловых бумаг твоего отца можно сжечь. Нет никакой необходимости хранить их. По поводу картин дедушки… некоторые из них уже портятся.
- А некоторые из них просто ужасны, - улыбаясь, заметила Сьерра.
- Точно, - со смехом согласилась мать. - Живопись очень занимала дедушку. - Она остановилась у окна, задумчиво посмотрела на лужайку перед домом. - Здесь полно семейных бумаг, и у меня впереди целая зима, чтобы привести их в порядок для вас с Майком. - Мать повернулась и улыбнулась дочери. - Да, это трудная задачка, но думаю, это будет весело и интересно.
Мать снова села на кушетку с цветочным узором.
- Этот сундучок принадлежал Мэри Кэтрин Макмюррей - одной из твоих прародительниц. Она ехала сюда через прерии, это было в 1847 году. Когда ты вошла, я как раз просматривала ее дневник, - сказала мама, вытащив из сундука небольшую тетрадь в кожаном переплете, и провела по ней рукой. - Только-только начала. Очевидно, поначалу это была тетрадь для записей, а затем стала дневником.
Она положила дневник на кушетку. Сьерра взяла тетрадь, открыла и стала разбирать детские каракули на первой странице:
-*-
Мама говорит, что жызнь в глуши, еще не причина, чтобы быть неграмотной. Ее папа был абразованым человеком и ни хотел, чтобы в ево семье были дураки.
- Сундучок был частью имущества дедушки Клэнтона, - заметила мама. - Годами я не разбирала эти вещи. - Она вытащила небольшую, украшенную тонкой резьбой деревянную шкатулку. - О, я помню ее, - воскликнула она, улыбаясь.
Внутри был вышитый шелковый платок. Марианна осторожно развернула его и показала Сьерре старинную золотую цепочку и крестик, украшенный аметистами.
- Какая прелесть, - воскликнула Сьерра и, залюбовавшись, взяла крестик в руки.
- Бери, если хочешь.
- С радостью, - поспешно откликнулась Сьерра, щелкнула маленьким изящным замочком и надела цепочку с крестиком.
Мама достала ферротипию в овальной рамке. Молодожены в свадебных нарядах, лица которых выражали скорее торжественную серьезность, нежели безмерное счастье. Жених, одетый в черный костюм и накрахмаленную рубашку, был красив, его темные волосы зачесаны назад, полностью открывая точеные черты лица и светлые внимательные глаза. Голубые, подумала Сьерра. Должно быть, голубые, раз они такие светлые на фотографии. Невеста юная и очень хорошенькая. На ней роскошное, в кружевах, свадебное платье викторианской эпохи. Она сидела, в то время как жених стоял, уверенно положив руку на ее плечо.
Сьерра достала другую коробку. Внутри, завернутая в тонкую бумагу, находилась небольшая плетеная и затейливо украшенная индейская корзинка. Верхняя ее часть по внешнему краю была отделана бусами и перепелиными перьями.
- Я думаю, это подарочная корзинка, мама. Она стоит больших денег. Почти такая же выставлена в индейском музее в форте Саттера.
- В коробке есть что-нибудь, что может сказать о ее происхождении?
Сьерра вынула из коробки все, что в ней было, и покачала головой.
- Ничего.
- Посмотри на эту старинную Библию, - рассеянно сказала Марианна. Когда она открыла книгу, несколько листов выскользнуло и упало на пол. Она подняла листы и положила на кушетку рядом с собой. Сьерра подняла один пожелтевший от времени листок и прочитала текст, написанный изящным почерком:
Дорогая Мэри Кэтрин,
я надеюсь, что ты изменила свое отношение к Богу. Он очень любит тебя, и Он хранит тебя. Я не знаю, с какими трудностями и потерями вам предстоит столкнуться на пути в Орегон, или что случится, когда вы достигнете цели. В чем я действительно уверена, так это в том, что Бог никогда не покинет и не отвергнет тебя.
С тобой моя любовь, я молюсь за тебя утром и вечером. Бетси и Кловис, а также дамы из швейного общества заверяют тебя в своей любви. Да благословит Господь ваш новый дом.
Тетя Марта.
Марианна перелистала черную, в потрескавшемся кожаном переплете Библию, затем взяла ту ее часть, что лежала отдельно.
- Посмотри, какие потрепанные страницы, - она улыбнулась. - Мэри Кэтрин любила читать Евангелие.
Мать взяла из рук Сьерры записку и прочла. Затем поместила ее между страницами книги, аккуратно положила Библию рядом с дневником Мэри Кэтрин Макмюррей.
Сьерра вытащила древнюю, полуразвалившуюся шляпную коробку. На крышке она обнаружила сделанную красивым каллиграфическим почерком надпись, которая гласила: "Сохранить для Джошуа Макмюррея". В коробке она нашла деревянные фигурки животных, каждая из которых была заботливо обернута в лоскутки цветастого ситца или клетчатой льняной ткани. Сьерра развернула по порядку всех зверей - свирепого волка; величавого бизона; свернувшуюся в клубок гремучую змею; луговую собачку, стоящую на задних лапах; потешного кролика; прекрасную лань; двух горных козлов, сцепившихся рогами в жестокой битве; и медведя гризли, стоящего на задних лапах и готового к нападению.
На дне коробки лежал большой бумажный сверток, перевязанный веревкой.
- Я не помню этого свертка, - сказала мама и сдвинула веревку, чтобы можно было заглянуть под обертку. - О, - изумленно воскликнула она, - я думаю, это лоскутное одеяло.
Она развернула его, протянула один конец Сьерре, затем встала и расправила одеяло так, чтобы его можно было полностью рассмотреть.
Одеяло действительно оказалось лоскутным, да еще и с картинками. Оно состояло из квадратиков, сшитых из сотен различных кусочков ткани. Каждый квадратик представлял собой картинку и был окаймлен коричневой тканью, как рамкой. Все квадратики были сшиты друг с другом алой нитью, и каждый прошит своим стежком: простым, крестиком, зигзагообразным, похожим на листья папоротника, оливковые веточки или звездочки, "елочкой", открытым критским, отделочным, тамбурным, колосковым, португальской канвой.
- Какая прелесть, - воскликнула Сьерра, которой страшно захотелось забрать одеяло себе.
- Если бы я знала, что оно здесь, я бы давно почистила и повесила его на стену в гостиной, - сказала мама.
Сьерра принялась разглядывать квадратики один за другим. На одном из них была картинка с изображением усадьбы, мужчины, женщины и троих детей. Два мальчика и девочка стояли на открытом месте между хижиной и коровником. Второй квадратик состоял из ярких язычков пламени. На третьем был изображен младенец в яслях, девушка, наблюдающая за ним, а вокруг них сгущалась темнота.
Внизу зазвонил телефон. Секундой позже зазвенел переносной аппарат. Мама передала Сьерре свой край одеяла и подошла к телефону, который лежал на коробке.
- Да, она здесь, Алекс.
Сердце Сьерры дрогнуло. Руки снова затряслись, она сложила одеяло и прислушалась к тому, что говорила мать.
- Да, она сказала мне. Да, но этого следовало ожидать, Алекс, - в тоне матери не было ни капельки осуждения или разочарования. Некоторое время она молча слушала. - Я знаю это, Алекс, - сказала Марианна очень мягко, слегка севшим от переполнявших ее эмоций голосом, - и я всегда была благодарна. Тебе не надо ничего объяснять. - Снова помолчала. - Так скоро, - упавшим голосом сказала мама. - Как твои родители отнеслись к этому? Ну, думаю, для них это тоже будет потрясением. - Улыбка едва тронула ее губы. - Конечно, Алекс. Ты знаешь, я буду. Дай мне знать после разговора с ними, и я позвоню.
Марианна прикрыла рукой трубку:
- Алекс хочет поговорить с тобой.
Сьерра хотела было сказать, что не желает говорить с ним, но поняла, что это поставило бы маму в неловкое положение. Она убрала одеяло обратно в коробку и подошла, чтобы взять трубку.
- Я сварю кофе, - сказала Марианна с мягкой улыбкой.