За молодой писательницей Владой, дочерью бизнесмена, погибшего при загадочных обстоятельствах, охотятся преступники… Это могло бы стать запуганной детективной историей, однако стало - историей любви, страстной, неистовой, преодолевающей на своем пути любые преграды. Историей любви женщины, которой не на кого рассчитывать в этом мире, - и мужчины, который готов снова и снова рисковать собственной жизнью ради возлюбленной. Книга издана на русском и на украинском языках. Во втором случае под названием "Аморе".
Ирина Потанина
Блюз осенней Ялты
"И не было на этом свете места, куда бы не просочились снежинки. Пушистые, разляпистые, неистово кружились они в своем предсмертном танце, послушно ложились одна за другой на темную гладь неумолимого асфальта и умирали, оставляя в память о себе лишь прозрачные капельки своей снежной крови. Оставалось только надеяться, что кто-то из их последователей одолеет, наконец, серого монстра, и тогда город из мрачно-грязного превратится в праздничный и нарядный". Миниатюрные пальцы с по-детски остриженными ногтями оторвались от аккордов печатной машинки и нервно схватились за сигарету. Владислава тяжело вздохнула и, отбросив с глаз непослушный черный локон челки, неприлично выругалась. Девушка чувствовала себя отъявленной графоманкой. Чем-то фальшиво-траурным пахли написанные строки.
Раньше Влада была другой. Жизнелюбивой до безрассудства, до готовности отдать все за пару захватывающих приключений и ярких сюжетов для своих произведений… Теперь, после смерти отца, что-то сломалось. Девушке больше ничего не хотелось. Владислава перестала доверять происходящим событиям. В малейшем соприкосновении с реальностью ей чудилась угроза.
- Правильнее было остаться в клинике, - сказала Влада сама себе, наблюдая как огромный черный силуэт комода готовится прыгнуть на нее и…
- Ну и что? Что ты со мной сделаешь? - комод тактично промолчал, - Чего я боюсь? - девушка говорила уже сама с собой, - Смерти? Нет. Боли?
"Мы, детка, из породы тех, кто выживает", - вспомнились Владе слова отца, - "Мы целеустремленны - и потому неуправляемы. Мы необычны - и тем сильны. Мы живучие и могущественные". Увы, он ошибался. Ибо теперь он мертв и бессилен.
- Мертв! Мертв! Мертв! - почти закричала Владислава, - Почему же я не могу произносить эти слова? Мой отец мертв!!!
Хрупкая, прямая как струнка, девушка сидела на ковре в собственной комнате и, дрожа всем телом, пыталась заставить себя успокоиться.
- Лад, если ты не спишь, возьми трубку, - автоответчик неожиданно вспорол уединение Владиславы, - Лад, это я.
- Привет, - чуть хрипловатый голос Влады звучал крайне уныло, - я не сплю.
- А чего к телефону не подходишь? Я уже третий раз тебя набираю, - Костик пытался хоть как-то расшевелить подругу.
- Я не слышала звонков, - еще более монотонно отвечала девушка, - ты же знаешь, я больна…
- Начинаю сомневаться в правильности диагноза. У тебя, похоже, не с нервами беда, а с ушами.
Влада слегка улыбнулась.
- Коть, не ехидничай, а? Чего надо?
- Просто звоню сказать, что я с тобой… Ты знаешь?
Синева миндалевидных глаз девушки стала зеркальной от слез. "Какое же все-таки это счастье - знать, что ты не одна. Что в этом мире есть люди, которые с тобой. Которые не подведут, не бросят, всегда поймут и помогут. Какое счастье… И как больно терять этих людей. Невыносимо больно…"
- Эй, ты меня слышишь? Я у тебя есть. Ты помнишь об этом?
- Еще бы, - Влада, наконец, вышла из оцепенения, - ты у меня не только есть, но и пить, - Константин заходил к Владе всего несколько часов назад, поздравлял с выпиской из психиатрической клиники, - тем и живем.
- Что делаешь?
- Пишу… Точнее, пытаюсь это делать. Коть, это какой-то ужас. Я боюсь собственной печатной машинки. Мне кажется, все написанное мною будет нести в реальный мир одни разрушения…
- Классический бред сумасшедшего. Тебя рано выписали из больницы.
- Ты, как всегда, до крайности галантен.
- Слушай, я ведь завтра уезжаю. Дико хочу тебя увидеть до тех пор.
- Зачем? Ты ж видел меня только что…
- Ну… Ты мне сегодня, честно говоря, не очень понравилась. Думаю, стоит тебя куда-нибудь выгулять. Хочу посвятить день твоей психологической реабилитации.
- Господи, где ты уже успел набраться таких умных слов?
Владислава с Костиком знали друг друга тысячу лет, еще со школы, со времен радостного и беззаботного детства. Светлый и легкий юношеский роман был прерван вынужденным отъездом Константина на постоянное проживание в Москву. Последние несколько лет отношения между молодыми людьми переросли в странную игру на грани фола. Шаг влево повлек бы за собой бурную страсть, шаг вправо - самые что ни на есть невинные отношения, сводящиеся к банальным перезваниваниям старых приятелей. Но никакие шаги пока не предпринимались. Влада боялась разрушить гармонию установившейся дружбы, а Костик, видимо, считал себя не вполне подходящей кандидатурой.
- Слушай, я думаю, мне стоит приехать сейчас. Не нужно оставлять тебя одну, если ты в таком состоянии.
Владиславе вдруг захотелось закричать: "Костик, милый, приезжай скорее. Мне страшно. Я не могу больше сама!!!" Но пора было бороться с собственными слабостями.
- Ты же знаешь, - наигранно бодро произнесла девушка, - когда рядом я и печатная машинка, третий - лишний. Лучше подкинь мне какую-нибудь идею.
- О чем? - Костик быстро перестроился на рабочий лад.
- Пытаюсь настрочить одну новеллку на конкурс… Для твоего, между прочим, журнала. Я же знаю, что им там нужно: красивые пейзажи, утонченные персонажи и прочая любовь-морковь… А достойной фишки для сюжета придумать не могу.
Костик нахмурился. Он терпеть не мог, когда талантливые люди халтурили.
- Не пиши про то, что тебе не интересно, попсовой новеллы ты все равно не напишешь - как-то слишком резко выпалил он.
- Не буду, - покорно согласилась Влада, и Костик понял, что подруга действительно больна, в любом другом случае она радостно кинулась бы спорить.
- Лад, извини, ради Бога, - он понял, что переборщил с грубостью тона, - просто ты достаточно хороший литератор, чтобы не снисходить до мыльных опер. Поверь, журнал объявлял конкурс в расчете на действительно интересные вещи. Не пиши попсы…
- Ты не понимаешь… Лучше писать о том, что с нормальной жизнью никак не пересекается, а то начинают твориться всякие ужасные вещи…
- Успокойся, ладно?
Влада почувствовала, как ее мысли нежно обволакивает апатия.
- Спокойна, как пульс покойника…
- Ладно, тогда доброй ночи, - свое обычное "приятных кошмаров" Костя изречь не решился.
- Спи, Котечка, спи, - Владислава взяла с друга обещание заехать завтра попрощаться и положила трубку.
Девушка медленно вышла на балкон. Вцепившись в перила, она ждала, когда наступит рассвет. Тогда - она знала - все пройдет… Ночь заберет с собой страхи. Слеза осторожно скатилась по гладкой щеке Владиславы, потом задержалась в ямочке подбородка, и, ловко спрыгнув на тонкую шею, исчезла. Маленькая женщина, вопросительно глядящая в вечность огромного крымского неба и не подозревала, что вскоре сквозь задернутые шторы соседнего дома за каждым ее шагом будет пристально наблюдать наемный убийца.