Почему же ушли оттуда? Вам там не нравилось? - спросил я, стараясь вызвать ее на задушевный разговор.
- Как вам сказать? Мне везде одинаково.
- Отчего же такое безразличие, Катя? Раньше вы рассуждали по-другому.
- Не знаю, товарищ полковник. Что было, то прошло.
Разговор явно не клеился. Было ясно, что Катя не желает делиться своими мыслями ни с кем, в том числе и со мной. Очевидно, надо было начинать разговор как-то по-другому.
- 3наете, Катя, я попросил вас к себе не просто поболтать, а ради серьезного дела...
Она быстро подняла голову, взглянула на меня и снова потупилась. А я продолжал, как бы не замечая ее смущения.
- Мы скоро расстанемся, и хотелось бы, чтобы у вас остались хорошие воспоминания о нашей дивизии. Мы тоже будем помнить о вас как о прекрасном боевом товарище, много раз рисковавшем своей жизнью ради спасения других. Мы ценим вас, Катя, и от всей души нам хочется помочь вам не только здесь, но и там, на новом месте. Куда вы думаете поехать? Если домой, то кто у вас дома? Каково ваше материальное положение?
Катя опять посмотрела на меня. В глазах у нее стояли слезы.
- Спасибо, товарищ полковник, за внимание.- с трудом выдохнула она. Поехать собираюсь к себе в Свердловскую область, там у меня мама и сестренка. Проживем как-нибудь. У меня на книжке есть немного денег.
- А будет ли помогать отец ребенка? Переведет ли он вам аттестат?
- Пока не знаю.
- Если не переведет, то на кого воздействовать нам? Тут многие гадают, кто отец ребенка.
- Отец - Чуприн, - твердо сказала Катя, - и я счастлива, что у меня будет от него ребенок.
Катя подняла голову и, взглянув на меня, улыбнулась нежной материнской улыбкой.
- А где сейчас Чуприн? - спросил я,
Катя рассказала мне, что Чуприн продолжает воевать в дивизии Штыкова. Он часто писал ей. Был ранен, лежал в госпитале и снова возвратился в строй. Ему присвоили звание майора, он назначен заместителем командира полка. Чуприн много раз собирался хлопотать о ее переводе, но не было подходящего предлога. А когда она сообщила о своей беременности, очень образовался, предлагал и деньги, и аттестат, а главное, считал, что теперь есть уважительная причина для совместной службы.
- Мы окончательно так и не договорились, - сказала Катя, - а на днях я получила письмо от начальника штаба. Он пишет, что Чуприн опять ранен. Очень волнуюсь я за него...
Я обещал Кате помочь наладить связь с Чуприным. Расстались мы с ней, как старые хорошие знакомые.
Встретиться с Катей мне уж больше не пришлось. Она уехала к себе в Свердловскую область. Раз или два мне передавали потом в полку приветы, которые посылала она в своих письмах. Чуприна я тоже надолго потерял из виду.
* * *
День за днем пробежало лето. Наступил сентябрь. Погода установилась сухая, ясная. Особенно хороша была вторая половина месяца с теплыми, залитыми солнцем, чудесными днями.
Шуршали под ногами подернутые позолотой первые упавшие листья.
Прекрасна в эту пору Ловать: спокойная, величавая.
Тихо было на ее берегах. Но каждый, кто долго пробыл здесь и пережил немало суровых военных дней, знал, что тишина эта временная, что скоро здесь снова разразятся боевые бури.
А пока, до этих бурь, оборона жила своей обычной жизнью. Каждодневно совершенствовались позиции, через две недели сменялись и отводились почередно в тыл для отдыха и обучения подразделения и части.
Войска и штабы настойчиво готовились к предстоящим наступательным боям. Изредка проводились мелкие бои с ограниченными целями.
К осени резко возросла активность наших снайперов. по всей дивизии гремела слава об отважном сержанте Савченко, уничтожившем более 150 фашистов. Правда, после контузии сам он редко выходил на "охоту", зато с успехом готовил достойную смену из молодых снайперов, передавал им свой богатый опыт.