Катастрофический характер в это время приобрели перебои в снабжении войск боеприпасами, продовольствием, фуражом.
Перебои в снабжении были вызваны весенней распутицей, неподготовленностью к ней армейских тыловых органов, дорожной сети и транспорта.
Вздувшаяся Ловать нарушила установившуюся за зиму связь между берегами. Все коммуникации левого берега потянулись теперь на север к единственному мосту у Парфино, который связывал войсковые части, занимавшие левый берег, с дивизионными и армейскими тылами, оставшимися на правом берегу.
Гитлеровцы усилили обстрел тыловых дорог, главным образом подъездных путей к переправе, н самого моста. Войсковые тылы ежедневно несли потери. По самое тяжелое положение сложилось в армейском тылу.
От станции Крестцы до Парфино, на протяжении шестидесяти - семидесяти километров, стояли сотни застрявших в топкой грязи машин.
Спешно строилась деревянная колейная дорога, но эта трудоемкая работа требовала длительного времени. На станции снабжения скопилось множество грузов, которые невозможно было доставить в части. Дивизии перешли на голодный паек.
С каждым днем паек красноармейцев и командиров сокращался. Люди слабели. Отпуск фуража конскому поголовью прекратился вовсе. Начался падеж скота.
Огонь на фронте еле-еле поддерживался, боеприпасы не пополнялись. Суточная норма расхода боеприпасов составляла пять патронов на активную винтовку, пятьдесят - на пулемет, а на весь дивизионный артполк только тридцать снарядов.
У противника дела обстояли, видимо, не лучше. Вначале гитлеровцы проявляли некоторую активность, а потом тоже стали экономить и чаще отмалчивались.
Со старорусского аэродрома непрерывным потоком вдоль "рамушевского коридора" потянулись транспортные "Ю-52" для снабжения демянской группировки. Тяжело груженные, шли они в тумане низко над лесом, не выпуская из виду единственный, хорошо заметный ориентир - шоссейную дорогу. Иногда, потеряв ориентировку, самолеты отклонялись от трассы и появлялись между Борисовом и Ловатью, прямо над нашим расположением. Начиналась азартная охота. По воздушному противнику стреляли все, у кого имелись боеприпасы. Было сбито несколько самолетов.
Охота за самолетами, хотя и оживляла положение на фронте, но не могла заслонить того, что тревожило всех, - прорыва в снабжении. Люди получали в день по два - три сухаря. Да и сухари подходили к концу.
В этот наиболее тяжелый период генерал Морозов вызвал меня на провод.
- Как дела с продовольствием? - спросил он. - Тянете еще?
- Плоховато! - чистосердечно признался я. - Плоховато и с продовольствием и с боеприпасами.
- Помогу вам авиацией, - пообещал командарм. - К ночи подготовьте площадку для приема грузов, обозначьте кострами. Прилетят "У-2". Грузы строго учитывайте и делите на три части: одну - себе, две остальные соседям, Батицкому и Шатилову.
Мне показалось немного странным, что я должен получать и распределять грузы на половину армии. "Ну да ладно, - подумал я, - были бы продукты, а распределить их легче всего".
- Когда ожидать самолеты?
- Ориентировочно к 23.00. Установите на площадке дежурство да проверьте лично сами! - приказал генерал.
Площадку я выбрал на поляне, примыкающей к западному берегу Ловати, в километре от своего КП, и поручил саперам подготовить ее. Ночью к указанному времени я пришел туда в сопровождении адъютанта.
По краям площадки едва заметно попыхивают три костра. Команда по приему грузов уже на месте.
- Слышите, товарищ полковник? Тарахтит. Подходит как будто, - говорит Пестрецов.
Из-за леса появляется самолет и на бреющем полете с шумом проносится над нашими головами.
"Принимай!" - слышится с высоты веселый голос, и что-то темное летит оттуда прямо на нас.
В эту ночь авиация доставила нам сухари, консервы, овес.