Я снова глубоко вдохнула. И выдохнула:
Я беременна.
7
Прошло еще несколько ужасных дней, прежде чем я решилась пойти к Эрику и выложить ему новость. Он поморщился, потом надолго замолчал. Наконец он задал мне вопрос:
Ты счастлива от этого?
И вот тогда я разрыдалась, уткнувшись ему в плечо. Он обнял меня и нежно покачал утешая.
Ты не должна оставлять все, как есть, если не хочешь этого, - прошептал он.
Я подняла голову:
Что ты предлагаешь?
Я просто говорю, если ты хочешь избавиться, я, наверное, смогу тебе помочь.
Ты имеешь в виду медицинским путем?
Он кивнул:
Моя приятельница-актриса знает одного врача…
Я жестом заставила его замолчать:
Об этом не может быть и речи.
Хорошо, - сказал он. - Я всего лишь предложил…
Да, я знаю, и очень тебе благодарна…
Я снова прильнула к нему и заплакала:
Черт возьми, я просто не знаю, что делать.
Позволь спросить: ты действительно хочешь выйти замуж за этого парня?
Нет. Это ошибка. Даже его мать сказала мне об этом.
Когда?
После той ночи, что я провела в их доме в Гринвиче.
Не в ту ли ночь вы с Джорджем…
Я кивнула. И покраснела.
Она как-то узнала об этом.
Должно быть, стояла под дверью, прислушивалась. Как бы то ни было, если она говорит, что это ошибка, тогда, значит, ее не сильно шокирует твое решение разорвать помолвку.
Ты не можешь без шуточек. Джордж знает, что я беременна. Его родители знают, что я беременна. Кто же мне позволит так запросто все порвать?
Но мы же не при феодальном строе, несмотря на все усилия республиканцев. Ты не рабыня. И вольна делать все, что хочешь.
Ты имеешь в виду растить ребенка одной?
Да. Собственно, мы можем делать это вместе.
До меня не сразу дошел смысл его слов.
Я тронута. Глубоко тронута. Но это бредовая идея. И ты это знаешь. Я не смогу вырастить ребенка одна.
Но я же буду рядом.
Я не об этом.
Тебя волнует, что скажут люди?
Меня волнует, что я стану изгоем. Ты сам не раз говорил: в душе мы пуританская страна. Мы осуждаем любого, кто совершает сексуальное прегрешение. А внебрачный ребенок, к тому же всоспитываемый матерью-одиночкой, - грех вдвойне.
Значит, вынужденный брак - это достойная альтернатива.
Я уверена, что смогу сделать наш брак счастливым. Джордж - неплохой человек.
Неплохой человек. Звучит как приговор, Эс.
Я знаю, знаю. Но… что я могу сделать?
Один решительный телефонный звонок. Скажи ему, что у тебя будет ребенок, но не будет его в качестве мужа.
Я не настолько храбрая, Эрик. И к несчастью, я консервативна.
Что ж, к тому времени, как Джорджик и его родители доконают тебя, ты будешь вполне чувствовать себя ибсеновской героиней.
Большое спасибо.
Кстати, как они восприняли новость?
Я задумалась, потом ответила:
Как им и положено.
Как положено? Что ты имеешь в виду?
Скажем так, отреагировали сдержанно, как обычно.
Ну конечно, они же "белая кость", а не какие-то там плебеи итальянцы. Разумеется, они вынуждены сдерживать свои эмоции. Но думаю, на этот раз сдержанность была ледяная.
Я промолчала. Потому что Эрик был, как всегда, прав. Хотя о нашей помолвке Джордж сообщил родителям в тот же день, как я приняла его предложение, было решено, что мы подождем месяц-два, прежде чем назначать день свадьбы.
А потом я побывала у доктора Балленсвейга, и мне пришлось объявить Джорджу новость о ребенке. Он воспринял ее с энтузиазмом, сказав, что мечтает о детях. Я все-таки не преминула заметить, что ребенок несколько осложняет брак, тем более если будущие супруги до помолвки были знакомы лишб месяц. Но Джордж заверил меня, что все к лучшему.
У нас все будет тип-топ, - сказал он. - Мы ведь так любим друг друга, и нам не страшны никакие трудности.
Тип-топ. Замечательно.
Естественно, - сказал он, - мать и отец не слишком обрадуется тому, что со свадьбой теперь придется поторопиться.
Ты скажешь им, да?
В телефонной трубке воцарилось долгое молчание. Когда он наконец заговорил, его голос звучал так, будто он только что записался добровольцем в передовой отряд по борьбе с индейцами.
Конечно, скажу, - нервно произнес он. - И я уверен, они будут в восторге оттого, что скоро станут бабушкой и дедушкой.
Вечером того же дня он выехал в Коннектикут. Рано утром у меня в офисе раздался телефонный звонок. Это была моя будущая свекровь.
Говорит Джулия Грей, - сухо произнесла она.
О, здравствуйте, - разволновалась я.
Завтра я планирую быть в городе. Нам необходимо встретиться. Скажем, в четыре пополудни в "Палм Корт" отеля "Плаза". Договорились?
Прежде чем я успела ответить, она уже повесила трубку - красноречиво давая понять, что ей плевать, удобно ли мне ветретиться с ней в назначенное время. Меня как будто вызвали повесткой. И я должна была явиться во что бы то ни стало.
Я тут же сняла трубку и позвонила Джорджу на работу.
Дорогая, я как раз собирался тебе звонить, - приветствовал он меня.
Твоя мама тебя опередила.
О, понимаю.
И по ее резкому тону можно судить о том, как она восприняла новость.
Он откашлялся. Громко. Потом сказал:
Естественно, для них это был сюрприз. Но после первоначального… мм…
Шока?
Да, ну… мм… по правде говоря, они были шокированы. Но это длилось всего какое-то мгновение. После чего они…
Пришли в ярость?
Да нет, задумались.
Теперь они действительно меня ненавидят.
Дорогая, вовсе нет. Наоборот…
Что наоборот? Они думают, что я - отличная партия?! Идеальная жена банкира?
Я как будто слышала, как он ерзает на другом конце трубки.
Дорогая, все будет хорошо. Просто отлично. Доверься мне.
Кажется, у меня нет выбора?
И не переживай из-за грубости матери. Это просто…
Ее стиль, я так полагаю?
Надо же, ты даже знаешь, что я хотел сказать.
Я положила трубку. Схватилась за голову. Я чувствовала себя загнанной в угол, в западню. И оттуда было не выбраться.
На следующий день я вышла из редакции в половине четвертого дрожа от страха, двинулась вверх по Пятой авеню. Я вошла в "Плаза" в назначенное время. Миссис Грей сидела за столиком в "Палм Корт". Она увидела меня. И даже не улыбнулась. Не протянула мне руки. Она просто жестом указала на соседний стул и сказала:
Присаживайся, Сара.
Я послушно опустилась на стул. Она долго смотрела на меня, и ее плотно сжатые губы казались тонкой линией, которая делит лицо на две половинки. Я пыталась выдержать ее пристальный и презрительный взгляд. От волнения начала разминать кисти рук. Разумеется она это заметила.
Ты что, нервничаешь, Сара? - мягко спросила она.
Мои руки словно сковало льдом.
Да. Я нервничаю.
Думаю, если бы я была на твоем месте, я бы тоже нервничала. Впрочем, я бы никогда не оказалась в такой ситуации. За безрассудство всегда приходится платить слишком дорого.
Я так полагаю, вам это состояние не знакомо?
Ее губы растянулись в фирменной улыбке.
Нет, - сказала она.
Неужели за всю жизнь ни одного опрометчивого шага?
Боюсь, что нет.
Как вы строго себя контролируете.
Приму это как комплимент, Сара. Но вернемся к делу…
Я и не думала, что у нас деловая встреча.
О да! Разговор наш сугубо деловой. Поскольку что касается меня, то я не вижу иного предмета разговора, кроме как спешной подготовки к свадьбе. Мы не хотим, чтобы ты шла к алтарю заметно enceinte. Это понятно?
И снова ледяная улыбка. Я промолчала.
Разумеется, все присутствующие на церемонии будут знать, почему нам пришлось перенести дату свадьбы. И это, в свою очередь, означает, что придется обойтись малым кругом гостей и 6ез помпы. Боюсь, что это не будет соответствовать твоим детским фантазиям о пышной свадьбе с белым платьем…
Откуда вам знать, какими были мои фантазии? - спросила я, уже не скрывая злости.
Разве не все девочки мечтают о грандиозной свадьбе?
Нет.
Ах да, совсем забыла, ведь вы с братом всегда шли не в ногу с остальными, к великому огорчению ваших замечательных родителей.
Я смерила ее суровым взглядом:
Как вы смеете делать такие выводы…
Я не делаю никаких выводов, дорогая, я просто излагаю факты. У нас в Хартфорде остались старые добрые друзья - Монтгомери. Они ведь были вашими соседями, n'est-cepas?
Да. Они жили неподалеку.
Так вот, когда мы с мистером Греем узнали - следует сказать, очень неожиданно, - что ты будешь нашей невесткой, мы peшили заглянуть в твое прошлое. И как оказалось, мистер Грей знаком с мистером Монтгомери еще по Принстону. Выпуск 1908 года. А мистер Монтгомери и его жена, Мириам, прекрасно знают вашу семью. Я, например, даже не догадывалась, что твой брат - коммунист.
Он не коммунист.
Но ведь он вступил в партию, не так ли?
Да… но это было в тридцатые годы, тогда это было модно…
Модно? Насколько мне известно, коммунистическая партия мечтает свергнуть правительство этой страны. В этом ты видишь особый шик, Сара?
Он вышел из партии в сорок первом. Он допустил ошибку. И сейчас сам это признает.
Какая жалость, что ваши бедные родители не могут сльшать это признание.