В воскресенье 17 декабря 1939 года, около 18 часов немецкий линкор "Граф Шпее" поднял якоря и буксиры медленно потащили его к выходу из бухты. На набережную высыпали десятки тысяч "монтевидианос", чтобы последний раз взглянуть на фашистского бронированного монстра. Все с интересом ждали: что последует дальше? Ведь англичане по-прежнему караулили добычу! Спустя несколько минут линкор остановился, тянувшие его буксиры отвалили в стороны. Капитан Лангсдорф еще раз перечитал полученную накануне из Берлина шифровку и кивнул первому помощнику:
– Пора!
На глазах изумленной толпы зевак "Граф Шпее" сделал несколько непонятных и беспорядочных маневров, а потом вдруг из его трюмов вырвались огромные столбы черного дыма и заволокли половину неба. Грохот страшного взрыва донесся до города – это рванули артиллерийские погреба линкора. Взрывной волной разом вышибло все стекла в домах на набережной и в прилегающих к ней кварталах. Корпус корабля раскололся, и спустя несколько минут линкор "Граф Шпее", являвшийся гордостью нацистского надводного военно-морского флота, затонул. Немцы не решились повторить подвиг русских, но и не пожелали сдаваться на милость англичан.
Экипаж линкора во главе с капитаном Лангсдорфом и вместе с пленными английскими моряками добрались до берега и были интернированы уругвайскими властями. Как выяснилось позднее, Гитлер лично отдал приказ об уничтожении корабля, чтобы он не попал в руки противника. Через три дня капитал Лангсдорф обернул себя нацистским военно-морским флагом и застрелился.
– Что вы об этом скажете? – в сочельник перед Рождеством 1939 года спросил адмирал Карл Дениц у адмирала Канариса. – Я всегда считал, что подводный флот менее уязвим и способен нанести больший урон противнику. О, если бы "Граф Шпее" был подводным линкором!
– Далеко не все наши мечты сбываются, – философски заметил Канарис. – Но я думаю, что поражение еще можно попытаться обернуть победой!
Глава абвера не без оснований считался отличным знатоком Латинской Америки: еще в период Первой мировой войны он успешно действовал на южноамериканском континенте при поддержке немецкой агентуры. И сейчас адмирал решил разработать и начал осуществлять операцию под кодовым наименованием "МИССИЯ В МОНТЕВИДЕО". В ее ходе в Уругвай под видом родственников, адвокатов, нотариусов и просто дельцов, старающихся оказать помощь интернированным морякам линкора, потекли профессиональные разведчики и агенты абвера.
– У нас там уже есть почти тысяча человек, – рассуждал Канарис. – Конечно, кто-то из них вернется в Фатерланд, но кто-то останется в Уругвае, или согласится специально остаться, став нашим самым верным помощником. Плюс мы умело добавим им "родни" и прочей публики. Так образуется пусть сначала небольшая, но наша колония, которую мы сделаем опорной базой своей разведки. Используем возможности уже имеющейся в Южной Америке агентуры, постепенно рассредоточим людей и начнем активную работу.
Все получилось именно так, как планировал адмирал Канарис. Часть моряков с взорванного линкора "Граф Шпее" вернулась в Фатерланд, а часть осталась в Уругвае – подальше от страшной войны. Многие превратились в нацистских агентов. Один из них приобрел на отдаленном пляже уругвайского курорта Атлантиды небольшой ресторанчик, который располагался в голове огромного каменного орла, высеченного из возвышавшейся над побережьем скалы: весьма оригинально и… очень полезно для немецких подводных лодок! По ночам глаз каменной птицы зловеще светился – он превращался в маяки, оттуда мигал сильный прожектор, подавая в море условные сигналы нацистским субмаринам, подходившим почти к самому берегу. Адмирал Дениц не скрывал восторга.
– Очень любопытное и полезное дело, – заметил о "Миссии в Монтевидео" рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер.
Конечно, он знал об этой операции, поскольку имел своих осведомителей даже в абвере. Вскоре эсэсовцы заставили абвер взять их "в долю" и несколько потесниться на насиженном месте: Гиммлер и Борман заранее создавали секретные базы на случай полного краха рейха и в этом отношении Уругвай являлся одной из очень перспективных точек.
После покушения на Гитлера в 1944 году, когда все спецслужбы Третьего рейха оказались полностью подчинены РСХА и лично рейхсфюреру СС Гиммлеру, операция "Миссия в Монтевидео" тоже полностью перешла в ведение эсэсовцев. Известно, что нацистские подлодки не раз высаживали под покровом ночи неизвестных людей на пляжах Атлантиды. Но вся работа в этом направлении скрыта тайной, документы практически полностью уничтожены, и почти все участники тех событий перешли в мир иной.
Но тайна осталась неразгаданной. Кого и что доставляли подлодки Деница на подготовленный Канарисом, использованный Гиммлером и Борманом плацдарм в Уругвае?
Тайна Брестской крепости
Ранней осенью 1939 года немецкие армейские части проходили через территории Западной Польши максимально быстро – впереди еще держали оборону защитники Гданьска и Варшавы, под Радомом и Кутно, между Вислой и Бзурой рыли окопы в полный профиль потерявшие под авианалетами лошадей храбрые уланы, били из пушек по черным немецким танкам артиллеристы, а с Востока шла на земли Западной Украины и Белоруссии Красная армия. Люфтваффе специально отрабатывали над дорогами Польши возникшие в период войны в Испании приемы воздушной охоты за отдельными целями и уничтожения колонн беженцев. До последнего человека…
Брестская крепость
Обычно принято считать, что буржуазная Польша разваливалась в считанные дни буквально на глазах под ударами немецких армий. Но почему-то практически все историки и исследователи периода Второй мировой войны забывают, что именно Польша, первой подвергшаяся немецкой агрессии, – конечно, не считая Чехословакии, – оказалась и первой страной, не вставшей на колени перед Гитлером и его бронированными ордами. И не только первой, но и одной из немногих! Славяне сопротивлялись отчаянно, значительно сильнее и успешнее, чем Франция, Бельгия, Голландия, Норвегия, Чехословакия, Дания. И значительно дольше, чем они.
Впрочем, как ни отчаянно бились поляки с превосходящими силами врага, к середине сентября 1939 года исход военных действий уже не мог вызвать никаких сомнений: западные союзники, обещавшие Польше помощь и поддержку, подло бросили ее, обманув не только правительство, но и многомиллионный народ, обреченный на ужас гитлеровской оккупации.
– Мы должны показать русским, насколько сильно германское оружие, – назидательно сказал фюрер своим генералам. – Мы на время перейдем через демаркационную линию новой границы.
– Советы подойдут к ней еще не скоро, – засмеялся Геринг. – Наши танки окажутся там быстрее.
Верховное командование вермахта дало приказ, и 19-й танковый корпус под командованием апологета "войны моторов" и "тактики блицкрига" генерала Хайнца Вильгельма Гудериана совершил молниеносный бросок из Восточной Пруссии. Как ножом рассекая польские военные части, во второй половине дня 14 сентября 1939 года корпус Гудериана взял город Брест-Литовск, который теперь называется Брестом.
Город никто не защищал – польские воинские подразделения находились в Брестской крепости, – поэтому немцы вошли на улицы без единого выстрела. Они свалились словно снег на голову. Конечно, поляки и белорусы, жившие в Бресте, не сомневались, что рано или поздно появятся либо русские, наступавшие с Востока, либо двигавшиеся с Запада немцы, но никто не ждал врага столь быстро. Испуганное население затаилось.
Воодушевленные легким успехом немецкие части двинулись к Брестской крепости, намереваясь с ходу овладеть и ею, как городом, практически без единого выстрела. Гудериану очень хотелось показать себя в самом лучшем свете перед Гитлером – в прошлом году, во время аншлюса Австрии, генерал повел свой корпус на Вену и почти треть танков оставил на дороге: они просто заглохли и застряли. Но теперь он пришел в Брест-Литовск во всей красе и мощи, стремительный и неудержимый.
В крепости находился польский гарнизон. Он не был постоянным, а представлял собой не имевшее точного названия воинское объединение, наскоро собранное из солдат и офицеров разных родов войск, служивших в разбитой и отступавшей польской оперативной войсковой группе "Полесье". Короче говоря, в Брестской крепости поляки собрали уцелевшие остатки нескольких разбитых отступавших частей. Командовать этим своеобразным воинским соединением поручили бывшему офицеру русской императорской армии, еще довольно молодому польскому генералу Константину Плисовскому. Его заместителем стал полковник Хорак.
Спешно сформированный гарнизон под командой генерала Плисовского состоял из трех батальонов пехоты, батальона охраны, пары старых французских танков "рено" образца 1917 года, доставшихся полякам в подарок от французов после окончания Первой мировой войны, и сборной артиллерийской батареи. В ней насчитывалось порядка десяти стволов, в том числе зенитные орудия, но не было ни одного противотанкового. Хорошо еще нашлись к каждой пушке по несколько лотков снарядов, а к пулеметам запас снаряженных патронами лент. Автоматического оружия у польских пехотинцев не имелось – только карабины и винтовки.
Генерал Плисовский обладал определенным военным опытом, и, самое главное, он прошел прекрасную офицерскую школу в русской императорской армии. Заранее предполагая, что немцы могут появиться около вверенной ему крепости внезапно, генерал приказал гарнизону оборудовать долговременные огневые точки для пулеметов, усилить охранение и занять оборону на внешних валах крепости. Он надеялся на крепкие и толстые стены цитадели, храбрость своих солдат и воинское счастье.