Вероника отодвигала книгу, подходила к окну. Но теперь никакие призрачные фигуры, сколько она ни вглядывалась, не оживляли ночной пейзаж. Звезды светили холодно и равнодушно. Ноябрь выдался без сантиментов: ни снега, ни дождя, ни солнца. Изредка срывались легкие белые хлопья, но, не достигнув земли, таяли на глазах.
Где-то за прозрачной завесой этих хлопьев скрывались от нее неведомые театры, в которых ставились спектакли традиционные и новаторские, и придирчивые зрители дотошно разглядывали костюмы персонажей - исторические и современные, а быть может, даже с элементами эротики.
Каким же покажется им платье синьоры Вероники? Какими - ее слова и улыбка?
Режиссер, несомненно, угадает это сразу! Увидит словно наяву!
А может быть, он уже УГАДАЛ? УВИДЕЛ?
Ожидание перемен с каждым днем нарастало, нависало в воздухе над притихшими улицами, как диссонирующий аккорд, как стихотворная строфа без последнего слова…
Глава 22
- Не пишешь? Все вдохновения ждешь? - поинтересовался муж, заглядывая в кухню. - Ну, извини, что помешали…
Из-за его плеча выглядывала длинноволосая блондинка. Одна белесая прядь закрывала ей, как Светке, улыбающийся глаз. Но в отличие от Светки блондинке, видимо, это было неудобно, и она время от времени откидывала прядь рукой с перламутровыми ноготками.
"Неужели?!" - с ужасом мелькнуло в голове у Вероники.
- Вот… познакомиться приехали, - сообщила блондинка с милой непосредственностью.
Вероника кивнула и не нашлась что сказать. Сомневаться было больше не в чем.
- Одобряешь мой выбор? - кивнув на свою спутницу (та развратно припала к его плечу), осведомился Николай. - Все-таки бывшая спутница жизни!
И посмотрел на Веронику с запоздалым укором.
Вероника не знала, куда деваться от стыда.
- Коль, ты прости… - жалко забормотала она. - Я и вешалку тебе пришить не успела… Но если б ты предупредил… А я как раз борщ варить собиралась…
- Да ладно! - махнул он рукой и, приобняв блондинку, подтолкнул ее вперед. - Она все сделает!
Вероника покосилась на соперницу. Так и есть: параметры девяносто-шестьдесят-девяносто были как будто напечатаны на ее черном переливающемся платье! Безупречные ноги текли от ушей!
И где только в Воронежской нашлась такая?!
Но тут же вспомнилось: когда-то, когда они первый раз приезжали познакомиться с родней, забегала какая-то девочка-соседка…
- Соседка матери! - представил Николай. - Модель! Зовут Джордана…
- Бруно? - глупо спросила Вероника.
- Ариведерчи, - с упреком ответил бывший супруг. - Мы вообще-то ненадолго, у нас билеты на Канары…
В доказательство новая подруга приспустила плечико платья, под которым обнаружилась лямка ярко-красного купальника.
Не в силах вынести такого зрелища, Вероника отвернулась.
- И решили вот стол тебе на память оставить, - заключил Николай. - У настоящего писателя первым делом должен быть письменный стол. Я счас быстренько из нашей кровати переделаю…
В руке его мелькнул молоток. Блондинка подала коробку с гвоздями. Звуки ударов загрохотали в ту же минуту - безжалостно, бесповоротно, безвозвратно…
…"Бум-бум-бум!" - что есть силы колотили в дверь, и голос соседа Паши рычал:
- Вера! Верка!! Ты там спать улеглась, что ли? Муж твой звонит! Колька!
- Обалдел, что ли?! Детей разбудишь! - закричала полушепотом и Вероника, справившись с замком и откидывая цепочку.
Паша сгоряча открыл было рот.
Она погрозила ему кулаком и глянула свирепо.
Он растерянно закрыл рот.
Запирая свою дверь, она окинула взглядом коридор и две двери.
Коварная блондинья улыбка мелькнула в воздухе последний раз и растаяла в полутьме.
- Это ж межгород! Деньги идут! - пустился в обвинения Паша на своем пороге. - Зову, зову - никакой реакции!! Стучу, стучу…
- Ясно! - оборвала Вероника, пробегая мимо, к тумбочке с телефоном.
- Это я, - сказал в трубке голос Николая.
- Угу, - отозвалась она, все еще тяжело дыша.
Помолчали.
- Ты извини, что не предупредил. Не стал будить. Деньги дали - никто даже не ждал. Думал за пару дней управиться… Сердишься?
Она вздохнула. Дыхание понемногу выровнялось.
- Девять соток уже вскопал, - доложил он. - А сегодня дождь. Вот пришел на почту позвонить…
- А сколько осталось? - спросила она.
- Три… Как там наши?
- Нормально.
Помолчали еще.
- Туська на Новый год снежинкой будет, сказали готовить костюм, - сообщила Вероника.
- Ну купи ей! Продаются они?
- Не знаю, еще не смотрела.
- А Маришка кем?
- Не решили, какой танец будет танцевать.
- Ну, деньги бери, - велел он, - знаешь где.
- А как баба Лара? - вспомнила она.
- Да как всегда. Радикулит замучил. Платком замотанная ходит. С Христофоровной своей опять поругалась…
- Я б ей хоть крем "Софья" купила. Там же нет? И справочник по травам.
- Да ладно, не сообразил… Ну а ты как? Хоть соскучилась?
- Относительно, - подумав, неопределенно отозвалась она.
- Ясно… Пьеса твоя как?
- Отдала режиссеру. Меня на курсы послали, а он лекцию читал.
- Ну и молодец!.. А если что - не расстраивайся… Другого найдем. Прорвемся!
Вероника улыбнулась. Помолчали опять.
- Ладно, давай заканчивать уже. Рублей сто, наверно, набежало?
- Да нет еще… Ладно, к выходным, может, выберусь отсюда.
- Давай… А я борща сварю, - неожиданно для себя пообещала Вероника.
- Еще не хватало! - возмутился Николай. - Мы здесь только им и питаемся. Наелся на всю жизнь! Лучше макароны свари.
Вероника положила трубку осторожно, как будто боясь разбить.
Тотчас вышел из кухни Паша.
- И все? Поговорили уже? - фальшиво-любезным голосом осведомился он. По этому тону Вероника заключила, что разговор он подслушал дословно. И по-видимому, намерен сообщить ей что-то новенькое о супружеских отношениях.
- А как же! - отозвалась она поспешно. - Спасибо вам огромное за беспокойство. Извините, что заставила ждать… и нервничать… большое спасибо.
Последнее слово она произнесла уже за дверью. И через три шага была уже на своей территории.
Мирная сонная тишина царила в доме. Вероника огляделась вокруг. Привычные вещи прилегли вокруг, как послушные домашние животные. Она прошлась по комнате, поправила покрывало на кровати, переставила стаканчик с карандашами на столе.
На Верхней полке книжного шкафа стояла стеклянная рамка с фотографией: Николай с Вероникой на берегу моря, у громадного чугунного якоря. На якоре сидит мартышка и деловито тянет лапу к голове ничего не подозревающей Вероники.
Вероника взяла прохладную рамку в руки, всмотрелась в лицо мужа - впрочем, тогда еще не мужа…
Однажды она читала журнал на скамейке в парке. Они с девчонками тогда договорились собраться у колеса обозрения и поискать кафе, где можно было бы отметить диплом. И вот она сидела почти полчаса, а девчонки все не показывались - хорошо хоть ей пришло в голову захватить с собой этот журнал. И только-только она, устав вертеть головой, раскрыла его и нашла рассказ, по которому с первого взгляда было видно, что он о несчастной любви, как рядом спросили:
- Что нового происходит в мире?
Она сначала даже не поняла, что обращаются к ней. Тем более что произнес это парень, который ровно тридцать секунд назад, она могла бы поклясться, стоял вдалеке на трамвайной остановке - она еще заметила модную ярко-розовую рубашку.
А теперь вот он каким-то загадочным образом очутился рядом.
Однако почему-то он не спешил присесть и завязать бойкий разговор из серии "А что это здесь девушка делает одна?", а просто смотрел на нее, улыбаясь неизвестно чему, и, не дождавшись ответа, наконец заключил:
- Так, значит, все по-старому?
И как-то так получилось, что, оставив в стороне тему мировых проблем, они перешли к узколичным, и тут обнаружилось, что ждет своих однокурсниц она вовсе не в нужном месте, поскольку старое колесо обозрения, оказывается, давно не работает, а новое установили у пруда с лебедями. И когда они дошли туда, девчонки почему-то не кинулись ругать ее, и никто не захохотал даже: "Ну, Лыткина в своем репертуаре!" - а просто молча и как-то даже ПОЧТИТЕЛЬНО посмотрели на них…
И почему-то ей опять представились Данте и Беатриче, стоящие молча по разные стороны какой-то дороги. Они стояли так печально в своих длинных одеждах, с бессильно опущенными руками и поникшими головами…
- А может, ему надо было просто решиться поговорить с ней, не важно о чем? - вслух подумала Вероника, обращаясь к мужу. - Она бы услышала его голос… Ну, Данте с Беатриче я имею в виду.
И ей ясно представилось, что он сначала пожал плечами, а потом, поразмыслив, согласно кивнул.