Однако появление "Ледокола" и последовавшего за ним продолжения, "День М", изданного в 1994 году, вызвало совершенно иную реакцию. Учитывая содержание данных книг, реакцию эту вполне можно понять. Текст на обложке "Ледокола" четко возвещает новые дерзкие притязания Резуна:
"Кто начал Вторую мировую войну? Этот вопрос задавали бессчетное количество раз. Делая скидку на некоторые вариации формулы, ответ всегда был единодушным - Адольф Гитлер.
Принятие Германией вины за войну и ее открытость в этом вопросе заметно контрастирует с приглушенными, откровенно пропагандистскими утверждениями, годами выдаваемыми Советским Союзом. Для Советского Союза эта война была, и по-прежнему остается "Великой Отечественной войной"; триумф над фашизмом был победой для коммунизма - и не только в советской стране, но и в общеевропейском масштабе. С тех пор континент оставался разделенным.
Впервые историк - советский перебежчик Виктор Суворов - показывает, что роль СССР в развязывании войны была намного большей и намного более зловещей, чем считалось до сих пор. Его начальный тезис заключается в том, что Сталин, подобно Гитлеру, также стремился к мировому господству. Но Сталин использовал Гитлера в качестве своеобразного тарана - "ледокола", призванного гарантировать советское участие и конечную победу в войне, имевшей только одну цель: экспорт и утверждение коммунизма во всем мире. Великий советский диктатор ни перед чем остановился бы для достижения этой цели и много лет готовился к этому.
Книга Суворова является прямым и во многом резким вызовом общепринятой истории. Ее достижения заставляют всех нас радикально пересмотреть наши представления о начале - и причинах - самой разрушительной войны, какую когда-либо переживало человечество".
Таким образом Резун воскресил до той поры приглушаемый и в общем-то сбрасываемый со счетов аргумент, который в прошлом циркулировал в некоторых немецких кругах (в основном правых и националистических) - что Сталин и его подручные несут прямую ответственность за развязывание войны. "С 20-х годов, - утверждает Резун, - не жалея ни ресурсов, ни сил, ни времени, Сталин возрождал ударную мощь немецкого милитаризма… С какой целью? Для того чтобы была объявлена война остальной Европе". Согласно Резуну, Сталин фактически поощрял и эксплуатировал немецкий милитаризм и последующие немецкие военные действия в качестве "Ледокола для революции". Более того, утверждал Резун, Сталин был готов напасть на Германию летом 1941 года - исходя из того, что "война будет выиграна той стороной, которая вступит в нее последней, а не той, которая ввяжется в нее первой".
В "Ледоколе" Резун документировал свою точку зрения личными воспоминаниями и материалами, отобранными из массы открытых советских источников разной степени достоверности. Хотя Резун и утверждает, что имел доступ к секретным архивным материалам, он заранее подрывает возможные доводы тех, кто мог в дальнейшем использовать те же материалы для опровержения его утверждений, заявляя, что самую "крамольную" информацию в архивах с тех пор наверняка еще больше засекретили или уничтожили. Однако стоит как минимум задаться вопросом: каким образом офицер его невысокого звания - капитан или майор - мог вообще получить доступ к подобному материалу? Если же он такой доступ имел, то как ему удалось вспомнить мелкие подробности столь обширной информации после столь длительного периода?
В своем разоблачительном труде Резун вплел сложный узор из массы достоверных фактов, взятых из советских воспоминаний и послевоенных исследований, в менее достоверно выглядящую паутину интриги, окружающей обстоятельства, связанные с началом войны. Его документальных свидетельств хватило для защиты выдвигаемого им тезиса относительно стратегических намерений Сталина до июня 1940 года - но он привел существенно меньше доказательств в поддержку своей более радикальной точки зрения относительно военных планов Сталина на 1941 год.
Наряду с множеством других утверждений он заявляет, что Сталин планировал совершить нападение на Германию летом 1941 года (а конкретнее 6 июля), что он умышленно мобилизовал и развернул для достижения победы массированный стратегический второй эшелон, что этот эшелон состоял из внушительных "черномундирных" частей НКВД и отборных ударных армий (таких, как 16-я и 19-я), что Сталин умышленно демонтировал существующие оборонительные сооружения с целью способствовать предстоящему нападению, и что архитектором и намеченным исполнителем хитроумного сталинского плана был генерал А.М. Василевский, а не Г.К. Жуков.
В "Дне М", используя ту же историческую методологию, Резун развил те же самые представленные им в "Ледоколе" начальные тезисы. Хотя спорные и взрывные утверждения Резуна не произвели большого воздействия на ученых в англо-американских исторических кругах, они сильно подействовали на многих в Германии и бывшем Советском Союзе. Каким бы оправданным, обоснованным и необходимым ни был пересмотр устоявшихся взглядов на Вторую мировую войну, будучи плохо продуманным и еще хуже обоснованным, подобный пересмотр в конечном итоге может принести больше вреда, чем пользы.
Так, после Первой мировой войны такая ревизия взглядов во многом занималась вскрытием старых ран и привела к появлению новых. В крайних случаях ревизия истории войны может повредить миру, разжигая старые обвинения и плодя ненависть. И как минимум она способна извратить сбалансированный и рациональный взгляд на прошлое.
Рябь, поднятая разрушительным воздействием опусов Резуна, уже видна в континентальной Европе, особенно в немецких и российских исторических кругах. Выдающиеся немецкие историки воспользовались его тезисами, а последовавшие личные и даже юридические споры вызвали множество конфликтов между учеными-историками и даже почтенными историческими институтами. Даже в постсоветской России нашлась плодородная почва для резунистской разновидности ревизионизма. Появилось новое поколение антисоветских историков, чья идеологическая оппозиционность к социализму и коммунизму сделала их склонными принимать любые и всякие доводы против своих оппонентов и бывших угнетателей, сколь бы слабыми эти доводы ни были. В итоге негодование и ненависть позволили им принять на веру и распространять дальше самые крайние и сомнительные утверждения об отвратительном поведении Советского Союза. Более того, под напором тех, кто согласен с Резуном, некоторые представители более традиционного направления российской исторической науки нарушили единство - ив различной степени и по разным мотивам, но тоже приняли некоторые из доводов Резуна.
Так как пересмотр взглядов в этой форме и по этим мотивам может принести вред, его требуется подвергнуть проверке и, если это понадобится, оспорить. В этом и состоит цель данной книги.
Как ни хорошо сконструированы доводы Резуна, сколь достоверны ни оказались бы отдельные приводимые им факты, в целом его мнение о советских планах на 1941 год нельзя признать верным по множеству причин. Во-первых, оно непоследовательно заранее отвергает надежность советских архивных материалов, в то время как собственные доводы основывает, частично или полностью, на обширных открытых материалах и исследованиях. Во-вторых, Резун эксплуатирует мемуарные источники, которые могут быть точны в том, что касается места и времени события, но зачастую содержат субъективную его интерпретацию, рассматривая происходящее в полном отрыве от контекста. Резун весьма ловко использует такой субъективизм для поддержки своих доводов.
И, наконец, самое главное - достоверности доводов Резуна бросают вызов три вида источников фундаментального типа: недавно ставшие доступными многочисленные сборники документов и исследований, посвященных разным вопросам войны (сплошь секретные и совершенно секретные), а также немецкие архивные документы и другие материалы, документально подтверждающие тяжелое состояние Красной Армии в 1941 году. Все они указывают, что любые замышляемые Советами в 1941 году наступательные операции граничили бы с полным безумием. Вполне возможно, что Сталин был неразборчивым в средствах тираном - но отнюдь не полным безумцем.
Обнародованные за последние несколько лет многочисленные советские рассекреченные доклады, приказы и планы, равно как и недавно вышедшие книги с разбором советских стратегических планов на 1940–1941 годы, ясно указывают, что после разгрома в июне 1940 года Франции Советы лихорадочно искали способы защититься от угрозы германского нападения - которое они все более считали неизбежным и крайне опасным. Это включало в себя объявление в начале 1941 года "предвоенного" состояния, которое повлекло за собой скрытную мобилизацию - мобилизацию, которая шла, но была лишь частично завершена к 22 июня. Советское отчаяние ярко высвечивается публикацией в журнале Генерального штаба "Военная мысль" и других советских военных журналах статей, подробно разбирающих отчетливую немецкую угрозу и различные вопросы обороны. Документы советских войсковых групп, армий, корпусов и дивизий в последние предвоенные и первые военные дни не дают никаких прямых доказательств в поддержку утверждений Резуна - а вместо этого подкрепляют прямо противоположные выводы.