Поставив фотографию на полку – так же, как он сделал это тогда, – Марко застыл на месте. Что ему делать теперь? К нему вернулась память, и он хотел сказать ей об этом. Но как это отразится на их отношениях? Она все еще была в своей спальне – искала чертежи.
Внезапно он понял, что портфель меньше всего его волнует. Все его мысли и чувства были направлены на любимую женщину. Как она отнесется к тому, что он скажет ей?
Выйдя из спальни, она со вздохом выразила сожаление о том, что ничем не может ему помочь. Марко лихорадочно соображал. Сказать ей сейчас? Но не сбежит ли тогда она от него? Может, ему стоит выждать время?
Саммер все еще говорила, но слова замерли на ее губах, когда она увидела его лицо.
– Что случилось? – спросила она.
Он молча достал с полки фотографию и протянул ей. И кровь, казалось, отхлынула от ее лица, когда она увидела фото.
Женщина потрясенно уставилась на фотографию. Она была сделана почти двадцать пять лет назад. Не мог же он узнать ее в этой маленькой девочке! Саммер медленно перевернула фото. На обратной стороне была надпись. Изящный почерк едва читался. Ее мать подписала это фото для тети Вероники, а та вернула карточку Саммер после смерти матери.
Она взглянула в глаза Марко, и надежда, что он не увидел этой подписи, мгновенно улетучилась. Он все понял. И похоже, вспомнил, что между ними было.
– Шайна, – сказал он, протянув ей руку.
Женщина резко отпрянула.
– Ты ведь знаешь мое настоящее имя, – резко сказала она, и в глазах ее мелькнуло отчаяние.
Марко сделал шаг вперед:
– Да. Твое имя – Саммер Хадсон.
Она так быстро отвернулась, что волосы хлестнули по ее щекам.
– Ты знаешь мое имя, зато совсем не знаешь, кто я такая. – Женщина снова взглянула на него. – Уже почти год все зовут меня Шайной.
– Шайна... – снова начал он.
– Ты меня совсем не знаешь, – твердо сказала она. – Ты ведь до сих пор не помнишь, что делал здесь две недели назад, и...
– Я надеюсь, что память вернется ко мне... постепенно, – мягко произнес он.
Марко хотел обнять ее, но она держала себя так отчужденно, что он сдержался.
– Мне кажется, я наконец понял, что произошло между нами в тот день. И хорошо помню, как ты разозлилась на меня, когда, увидев чертежи, догадалась о том, что я работаю на твоего отца. Никогда не забуду те обвинения, которые ты бросила мне в лицо.
Саммер медленно кивнула, но глаза ее были пустыми, бесчувственными.
Опустив руки, он сжал кулаки.
– Шайна, твой отец не посылал меня сюда. Он ведь даже не знал, куда я поехал и приезжал ли на этот остров.
– Неужели?
Она явно не верила ему. Марко покачал головой.
– Почему ты решила, что он прислал меня за тобой? – спросил он.
– Это очевидно. Как только ты появился на острове, как сразу же оказался в моей бухте. И мы начали общаться.
Марко застонал.
– Шайна, Шайна, разве любой нормальный мужчина не захочет с тобой сблизиться?
– Ты сразу назвался вымышленным именем. Скрывал от меня, кто ты такой, чтобы я не смогла сделать никаких выводов. – Саммер пожала плечами, лицо ее было печальным и строгим. – Когда я поняла, что ты работаешь на моего отца, я первым делом подумала, что он послал тебя сюда, чтобы ты уговорил меня вернуться в Нью-Йорк.
– На самом деле я приехал сам по себе. Помнишь те огромные фотографии, которые висели в кабинете твоего отца? Каждый раз, когда я приходил к нему, я любовался видами островов. Эти образы преследовали меня. Я мечтал о том, чтобы поплавать здесь на яхте.
Женщина нахмурилась – озадаченно, но по-прежнему подозрительно.
– Тогда почему же ты представился Марко Смитом?
– Я хотел поработать здесь в тиши инкогнито. – Он криво усмехнулся, взглянув на нее. – Я ведь тоже немного знаменит, знаешь ли.
Минуту она обдумывала его слова, затем сказала:
– Но ведь ты знал, кто я такая, да?
– Сначала – нет. – Марко кивнул на фото в рамке, которое она все еще держала в руках. – До тех пор, пока не наткнулся на фото и не прочитал надпись на обороте. Разве ты не помнишь? Это было в первый день. Ты ушла, чтобы найти для меня рубашку, и, пока ты ходила, я увидел фотографию.
Женщина помнила это.
– Значит, когда я вернулась с рубашкой...
– Я уже знал, что тебя зовут Саммер. Это было как гром среди ясного неба. Я подумал, что это довольно странное совпадение, и позвонил одному своему знакомому в Нью-Йорк, чтобы выяснить, в чем дело. Он рассказал мне, что тебя разыскивают.
Глаза ее тревожно расширились.
– Ты сказал ему?..
– Я не сказал ему ничего, даже то, где я нахожусь.
– О!
– Шайна...
Он шагнул к ней, и она снова попятилась.
– Нет, – сказала Саммер, и глаза ее по-прежнему были полны тревоги. – Оставь меня, Марко. Мне надо обдумать все это.
Бессильно уронив руки, мужчина кивнул.
– Знаешь что, – сказал он. – Я пойду прогуляюсь по пляжу. Мне тоже надо кое-что обдумать.
– Хорошо.
Повернувшись, она прошла в свою спальню. Секунду он смотрел ей вслед, потом вышел из дома и направился к пляжу.
Саммер бросилась на кровать, ожидая, что сейчас расплачется. Но глаза ее оставались сухими. А что, если он сказал ей правду?
Это был лишь один из многих вопросов, которые мучили ее, пока она лежала на кровати, пытаясь рассуждать разумно. А если он снова покинет ее, как тогда? Или появится ее отец? Тогда ее размеренной жизни придет конец.
"Все! Пора прекратить думать об этом!" Решительно встав с кровати, Саммер прошла в ванную комнату, привела себя в порядок, освежила макияж и отправилась на пляж искать Марко. Он стоял на берегу и бросал камешки в воду, серебрившуюся в лунном свете.
– Привет, – сказала она, встав позади него.
Обернувшись, он взглянул на нее, не веря своим глазам. Не привиделась ли она ему? Саммер улыбнулась. Марко улыбнулся ей в ответ и крепко прижал к себе. Она подняла лицо для поцелуя, и его губы нежно и сладко коснулись ее губ.
– О чем ты думаешь? – спросила Саммер, когда они шли вдоль берега.
– О многом. Я начинаю вспоминать, Шайна.
Он прижал ее к себе, обхватив за плечи.
– Мне не надо было покидать тебя, – сказал Марко, и голос его дрогнул. – Когда я понял, что ты подозреваешь меня, я должен был остаться и разобраться с этим. Но я подумал, что сначала должен вернуться в Италию, решить некоторые деловые вопросы, а затем приехать назад на остров. А после этого произошел несчастный случай, и у меня возник Провал в памяти.
Она взглянула ему в глаза:
– А что ты помнишь?
Он приник к ее уху, втянув ноздрями воздух.
– Я помню твой восхитительный запах и ощущение твоего изумительного тела.
Саммер рассмеялась, оттолкнув его.
– Расскажи мне подробно, – потребовала она. – Я хочу знать, как происходит восстановление памяти.
Склонив голову набок, Марко задумался, подыскивая подходящие слова.
– На самом деле этот процесс очень медленный. Вряд ли его можно назвать озарением. Это больше похоже... на календарь Рождественского поста – большую цветную карточку с маленькими пронумерованными "окошками". Каждый раз, когда я открываю новое "окошко", мне вспоминается что-то новое, и постепенно – шаг за шагом – возникает целостная картина.
– И это началось с того, что ты прочитал мое имя на обороте фотографии?
Он кивнул.
– Хотя у меня возникали вспышки воспоминаний целый день. Но они были очень смутными.
Саммер вздохнула.
– Ты вспомнил о том, что Эдди любит красные леденцы, – сказала она.
– Ах да.
Он усмехнулся. Малыш Эдди. Теперь он вспомнил случай, который укрепил их дружбу. Но об этом, кажется, не знала даже Шайна.
– Мне кажется, ты правильно сделал, что принес их ему, – медленно сказала она. – Мне очень понравилось это.
Марко повернулся к ней. Он не был в этом уверен так, как она, но знал одно: Эдди нужна была любовь и забота.
Долгие годы Марко считал, что не слишком любит детей. Они не были частью его жизни. И вдруг – бах! – малыш Эдди. Марко вспомнил, как в первый раз увидел мальчика, и сердце его дрогнуло. Это случилось утром, на второй день его пребывания на острове. Он шел к дому Шайны, потому что хотел снова увидеть ее и поблагодарить за то, что она спасла его от этих агрессивных "португальских корабликов" – отвратительных маленьких медуз. По крайней мере, это был предлог, чтобы снова прийти к ней.
Марко шел сквозь рощу кокосовых пальм, как вдруг услышал крик мальчишек: "Прыгай, Эдди, прыгай!"
Он обернулся и увидел неподалеку группу мальчишек лет девяти-десяти, столпившихся вокруг маленькой хижины, по крыше которой медленно сползал малыш лет трех-четырех. Он не плакал, не кричал, но так крепко сжимал зубы, что лицо его казалось квадратным. Маленькие пухлые ручки цеплялись за крышу изо всех сил, но было ясно, что долго он так не продержится.
– Все нормально, ребята. Разойдитесь.
Мальчики расступились, уставившись на взрослого дядю, внезапно возникшего перед ними.
– Эдди, не бойся, – спокойно сказал Марко. – Можешь падать вниз. Я тебя ловлю.
Малыш молчал. Он только еще крепче вцепился ручками в крышу, едва взглянув вниз.
– Эдди, я поймаю тебя. Поверь мне.
Наконец мальчик взглянул вниз – и встретился глазами с Марко. Малыш заморгал. Сначала он смотрел на него с недоверием, но пару секунд спустя разжал пальцы и упал с крыши прямо в его руки.
– Вот молодец. А что ты делал там, наверху? – спросил Марко, ставя малыша на землю.