Тяжелые потери несла и дальняя авиация, наносившая удары по целям в районе Гродно, Березы, Пружан и Кобрина. 212-й полк А. Е. Голованова недосчитался 14 самолетов (из состава девятки, действовавшей "по Березе", вернулся только один ДБ-3ф). В 207-м ДБАП из 18 экипажей, вылетевших на задание, вернулось восемь, десять были сбиты. В списке безвозвратных потерь по дивизии за этот день значится восемь экипажей (видимо, два из них позже нашлись): командиров эскадрилий старшего лейтенанта К. И. Кошелькова и капитана А. Г. Мультановского, зам. командира эскадрильи старшего лейтенанта А. В. Петрова, командира звена младшего лейтенанта В. А. Токмакова, лейтенантов С. И. Плаксина, В. Н. Родина, младших лейтенантов П. И. Петрова и Н. В. Поспелова.
В районе деревни Снежково Вилейской области упал и взорвался возвращавшийся с запада и атакованный немецким истребителем подбитый бомбардировщик Су-2. Лейтенант из местного военкомата забрал документы летчиков, селяне похоронили погибших. Запомнились фамилии - Панин и Пронин. В 90-х годах установили, что старший лейтенант В. И. Панин служил в 43-м ББАП 12-й авиадивизии в должности зам. командира эскадрильи, а воентехник 2 ранга Н. Г. Пронин - младшим авиатехником. Предположение, что техник мог заменить убитого или раненого стрелка, не подтвердилось, ибо Панин оказался жив, просто в самолете оказалась его куртка с документами. В целом по Западному фронту в этот день было заявлено об утрате 78 самолетов. Было сбито 27 машин, 32 пропало без вести, 12 было потеряно на аэродромах, 7 - при вынужденных посадках.
7.7. Немного рассуждений о десантниках и диверсантах
Следует признать, что 24 июня тыл белостокской группировки перестал быть таковым. Теперь это была арена ожесточенных боев, которые вели с прорвавшимся врагом войска 4-й армии и фронтовых резервов. Но это лишь часть правды. Вторая часть состоит в том, что в тылах группировки еще с 22 июня действовали отряды германских воздушно-десантных войск, немало способствовавшие успехам полевых частей вермахта. В их числе, кроме немцев, находились сотни русских эмигрантов и борцов за "незаможну Украину".
Из докладной бывшего начальника Ломжинского оперативного пункта разведотдела штаба ЗапОВО капитана Кравцова Уполномоченному особого отдела НКВД Западного фронта от 4.01.1942 г.: "28 мая 1941 года без вызова прибыл резидент "Арнольд", я выехал навстречу, на заставе спросил его, почему он прибыл раньше срока (срок его был 20 июня), он ответил, что есть важное сообщение, и доложил следующее: 1. Немцы готовят наступление, и в середине июня начнется война против СССР. О наступлении ему удалось узнать из разведцентра Сикорского и от некоторых английских разведчиков, а также из личного наблюдения. 2. Немцы сосредоточили от 1,5 до 2 млн войск на восточном фронте. 3. В Праге закончена подготовка белогвардейцев-диверсантов в количестве 10 тыс. человек, которые перед началом и в момент войны будут выбрасываться небольшими десантными группами для взрыва мостов, дорог, [совершения террористических] актов и указания целей авиации и т. д.".
Из спецсообщения Разведуправления Генштаба Красной Армии № 66040сс от 16 апреля 1941 г.: "За пятнадцать дней апреля германских войск на восточной границе увеличилось на три пехотных и две моторизованных дивизии, 17 тыс. вооруженных украинцев-националистов и на один полк парашютистов".
Отлично обученные и вооруженные диверсионные группы брали под контроль мосты, охранявшиеся гораздо более слабыми подразделениями войск НКВД по охране железнодорожных сооружений и особо важных предприятий промышленности, перехватывали и уничтожали автоколонны, перевозившие боеприпасы, топливо и продовольствие для сражающихся войск. Они подключались к линиям связи и давали войскам ложные приказы, убивали делегатов связи и других одиночных военнослужащих.
Генерал-лейтенант артиллерии И. С. Стрельбицкий вспоминал: "Накануне войны в городе появились диверсанты. Они пытались нарушить связь. Из битых кусков зеркал устраивали на крышах ориентировочные знаки для ночной бомбежки. На рассвете 22 июня дорога на бензосклад оказалась перекрытой усиленными нарядами в новенькой форме советской милиции. Колонна грузовиков, прибывших за горючим, выстроилась длинной очередью. Старшины и водители пытались выяснить причины остановки. Но так как в те времена у нас не существовало службы регулирования движения, то водители с заводными ручками набросились на милиционеров и тут-то поняли, что это немцы. Половина разбежалась, остальные сдались. На другой дороге немцы были в форме НКВД, и там водители, простояв около часа, вернулись в городок за указаниями.".
На сегодняшний день нет однозначного мнения по поводу действий немецких парашютно-десантных войск в июне 1941 г. Выброска в советские оперативные тылы множества мелких диверсионно-террористических групп сомнению не подвергается. Их проявления можно при желании проследить, пусть даже по косвенным признакам. Столкновения с диверсантами в форме войск РККА и НКВД были в те дни настолько обычным явлением, что по ним можно писать специальное исследование. Акции таких групп были типовыми: убийства генералов и старших офицеров; искусственное устраивание заторов и пробок на дорогах, особенно у мостов; неправильное регулирование движения транспорта; распространение ложных слухов (типа нарочито истерических воплей "Танки, танки сзади!!!") в расчете на возникновение паники; порча линий и узлов связи; выявление штабов и наведение на них бомбардировочной авиации, при возможности - и самостоятельное уничтожение штабов. Эти диверсионные подразделения изначально предназначались работать "под своих". Вот строки из приказа по 4-й танковой группе от 14 июня 1941 г., касающиеся приданной танкистам роты спецполка "Бранденбург-800" (ее для маскировки называют "охранной ротой"): "Первые захваченные у противника автомашины, в особенности разведывательные бронемашины и им подобные, оружие и боеприпасы, снаряжение должны быть незамедлительно переданы в спецгруппы "охранной роты", т. к. они им более необходимы для выполнения их специфических задач.".
Известно, что переодетые в советскую форму диверсанты дважды пытались убить командира 13-го мехкорпуса Ахлюстина, причем во время второго покушения был застрелен его зам. по строевой части генерал-майор танковых войск В. И. Иванов (оба случая произошли уже при отступлении). А. Г. Крылов из разведроты 25-го моторизованного полка вспоминал: "24 июня в Свислочи я последний раз видел односельчанина Д. Смирнова. Он вместе с другими бойцами восстанавливал разрушенный мостик. Там нас сформировали и организовали оборону. Командовал там генерал. Меня послали за патронами, и я видел его в белом кителе. От бойцов я услышал, что его фамилия Иванов. Бой был не очень большой. Потом нас забросали минами и выбили. Бежали метров пятьсот. И снова шли толпой. Опять нас формировали без конца, опять были короткие бои". Белый китель, насколько я понимаю, являлся летней повседневной формой высшего начсостава вне строя. Не знаю, почему генерал Иванов надел его. Вряд ли потому, что его обычный китель с черными или полевыми петлицами был испачкан или порван. Скорее всего, он специально хотел выделяться из общей массы, чтобы все видели его ("генерал с нами"). Но видели его не только свои солдаты, но и чужие. Белый китель летом - это то же самое, что белый полушубок - зимой. Это то же самое, что поручневая антенна на командирском танке. Мишень, точный ориентир для врага. "Вот он, командир! Бей по нему!"
Начштаба 521-го корпусного батальона связи капитан С. З. Кремнев был свидетелем обоих покушений. Он вспоминал: "К генералу Ахлюстину обратился один полковник и попросил разрешения примкнуть к нашей группе. Он заявил, что отстал от своих и хотел бы двигаться дальше с нами. Генерал Ахлюстин разрешил ему разместиться в своем броневике, в котором до этого ехали, кроме самого генерала, прокурор корпуса, адъютант и водитель. Когда мы двинулись в путь и проехали по лесной дороге несколько километров, вдруг броневик остановился, и из открывшейся дверки вывалились его "пассажиры" в необычных позах, удерживая за руки подсевшего недавно в машину полковника. Двигавшиеся сзади командиры, в том числе генерал Иванов В. И., начсвязи корпуса майор Мельников, я и другие бойцы и командиры поспешили на помощь. Оказалось, что этот "полковник", сидевший в броневике сзади генерала Ахлюстина, на ходу выстрелил ему в затылок, но по счастливой случайности пуля только сбила с головы генеральскую фуражку, не задев самого Петра Николаевича. В яростной злобе мы буквально растерзали этого немецкого диверсанта, содрали с него советскую форму и бросили его в канаву. После этого неприятного эпизода мы двинулись дальше в направлении Городище".