Но нет! Мне не нужен столь большой и длинный корабль для путешествия в полночные страны. Слишком много весельных отверстий - скалмов, слишком много выступающих частей нависает над водой… и к тому же двести гребцов! [14] Это хорошо, чтобы плавать у берегов Тавроента или везти Парменона в Эмпорий с официальным визитом. Люди каждый вечер сходят на берег, отдыхают и едят. Двести гребцов! Сколько же пищи надо для столь долгого путешествия, которое задумал я? Как всех разместить, чтобы они могли отдыхать? Нельзя допустить, чтобы люди сошли с ума в море из-за того, что им придется буквально сидеть друг на друге. К тому же на этих триерах не продохнуть от зловония!
Мне нужна пентеконтера, но такая, чтобы она выстояла перед Океаном. Мой друг Венитаф, кельт родом, сообщил по секрету несколько хитростей, которые применяют гиперборейцы. Их суда ходят по Океану, они открыты и сидят низко над водой! Я видел рисунки Венитафа, очертаниями они напоминают вытянутые веретена. Борта обшиты досками, находящими одна на другую, как черепица на крыше. Мне надо получить корабль, который был бы близок по очертаниям к тем удивительным формам, но отличался при этом прочностью наших монер и позволял разместить людей так же свободно, как на пентеконтере. Венитаф поможет мне.
Восьмой день второй декады Гекатомбеона.
Всю ночь размышлял о своем будущем судне и сделал наброски. Я покажу их Венитафу перед тем, как обратиться с ходатайством к архонтам.
Когда меня одолевала усталость, я, смеживая веки, видел свой корабль бегущим по волнам безбрежного Океана к стране, где солнце никогда не садится.
Я решил отказаться от бортовой обшивки из находящих одна на другую досок, предпочтя ей традиционную конструкцию Массалии и Греции - гладкие борта из хорошо пригнанных досок, скрепленных плоскими шпонками. Я обошью корабль свинцовыми пластинами, а между ними и досками уложу ткань из льна или египетского лубяного волокна, пропитанного сосновой смолой.
Для киля следует выбрать лучший дуб из наших лесов - самый прямой и самый крепкий. Если бы я осмелился, то попросил бы разрешения использовать священные деревья из рощи Артемиды! [15] Это, конечно, святотатство, и в мой адрес полетело бы множество упреков, но священные дубы - именно то, что надо! Один из самых старых рабочих Арсенала как-то сказал мне: "Когда ты изготовил прямой и прочный киль и правильно установил кильсоны, твой корабль начинает расти сам собой", - и добавил: "Но сперва надо соединить шпангоуты, как ребра на позвоночнике". Этой ночью я нарисовал прямой прочный киль с двумя кильсонами.
На киле будет закреплено сорок восемь шпангоутов, соединенных между собой сорока восемью бимсами. Корабль будет иметь сто десять футов в длину и двадцать пять в ширину. Судно для Океана должно быть шире, чем для Внутреннего моря. Таковы правила гиперборейцев.
Чтобы разместить пятьдесят гребцов, я установлю под палубой по двадцать четыре скамьи на каждом борту, а два человека будут управлять двумя рулевыми веслами. Венитаф помог мне разрешить проблему, связанную с океанскими волнами: весла будут проходить через скалмы, закрытые кожаными манжетами с прорезями для лопасти, чтобы убирать весла, когда корабль идет под парусом. А прорези я закрою скользящими щитками. В центре судна мачта. А на носу - долон. У основания мачты на керамической плите разместится котел для приготовления пищи. Гребцы будут сидеть на скамьях без спинок внутри судна, а значит, не придется строить аутриггер, небезопасный в Океане.
На носу устрою укрытие для отдыха гребцов, а на корме - помещение для себя, кормчих и келевстов. Для всех будут изготовлены складные кровати по рисункам Венитафа и плоские подушки.
Последний день Гекатомбеона. Последняя декада, как, впрочем, и весь месяц, прошла в хлопотах. Я снова и снова встречался то с Парменоном, то с Фелином, то с Диафером, то с Политехном. Наконец мне разрешили изложить проект перед чрезвычайным Советом архонтов и тимухов. Это - знак благосклонности, и им следовало бы гордиться, но от испытанных мною бесконечных унижений в душе моей все как бы окаменело. Завтра, в первый день Метагитниона, я предстану перед руководителями Республики Массалии и буду защищать не только свое дело, но также честь и дело моего города.
Ночь. Сон нейдет. Звезда Артемиды бросает яркий свет на мой папирус. Думаю о тех словах, что произнесу через несколько часов. Удастся ли мне убедить чересчур осторожных старцев и богачей, из-за своей сладкой жизни совсем лишившихся мужества? Прошу у Артемиды вдохновения и заступничества перед ее светоносным братом, чтобы он позволил мне лицезреть его во всей славе на вершине Мира, где повержена Ночь и где запряженные в его колесницу Белые Скакуны смиренно застывают на месте в сверкании Дня.
Первый день Метагитниона. Ночь. Сижу в полном одиночестве. Очень поздно, и Артемида светит в полную силу. До меня доносятся ропот моря и беспрерывное журчание Большого фонтана агоры. Я безмерно счастлив. Взор радуют числа, ибо я расстелил свитки с расчетами на столе и на полу, чтобы всласть налюбоваться ими. Я зажег лампу, и от ее неверного света корабль на чертеже заколыхался, словно в него вдохнули жизнь. За меня говорили мои числа - боги наградили их красноречием. Парменон распахнул передо мной врата Арсенала и дал право на свободный выбор конструкции. Я чувствовал, что мысли о море согревают его старую кровь. Когда он говорил, стан его распрямился, а лицо помолодело. Я все простил ему, ибо понял: он был и останется истинным моряком, и взгляд его - прежний взгляд наварха, который, стоя под акростолием триеры, отдает приказы келевстам, кормчим и своему помощнику.
Вначале Политехн пошутил над моим горячим желанием отправиться к полуночным варварам, но потом его голос смягчился, налился силой, и он обратился к архонтам с просьбой бросить в урну белые каменья в знак поддержки моего проекта. Фелин, волнуясь, спутал триеру с монерой и говорил о путешествии к пунам, имея в виду кимров. Диафер просил утвердить мой проект.
- Пусть Пифей получит прекрасный корабль, превосходящий скоростью суда тартесситов, и пусть он вернется, вызнав тайны финикийцев!
Когда служители Совета опрокинули урну на стол, из нее выкатились только белые камни, а черные остались на руках у архонтов и тимухов. Они пересчитали камни. Никто не воздержался от голосования!
Я поблагодарил всех и торжественно пообещал, что оправдаю их доверие. Но до сих пор не оправился от удивления - так скоро и единогласно было их решение.
Стоит ли опасаться торговцев, когда они дают даром, а не продают?
Или они дают, надеясь выгадать большее?
Завтра отправлюсь в Арсенал вместе с Венитафом, а раб понесет мои драгоценные свитки.
ВЕРФЬ
Многие из тех, кто и дальше рассекал течение Океана, достигали спасительного острова Туле.
Дионисий Периэгет
Идя длинным и трудным путем и рассекая воды Океана на прекрасном, построенном специально для этого путешествия корабле, ты наконец достигнешь острова Туле.
Второй день Метагитниона. Ночь. Я страшно устал, но безмерно счастлив. В это утро пробудился очень рано. Я наблюдал, как встает солнце над горой, удивительно напоминающей гору Гиметт, вид на которую открывается при входе на рейд Пирея. По пути к Арсеналу я на некоторое время остановился у театра и предался размышлениям. Внизу, на берегу, возились рыбаки, вернувшиеся с богатым уловом. Они пели и задорно окликали женщин, направлявшихся с одноручными амфорами к Большому фонтану за водой. Одна из них прошла рядом со мной и усмехнулась:
- Боишься опоздать на вечернее представление? Или так припозднился, что забыл покинуть амфитеатр?
Я улыбнулся ей, но промолчал, мне некогда терять время на болтовню с женщинами - они всегда влекут вас туда, куда вам не надо. А я, Пифей, знаю, куда ведет меня мой путь.
Часовой у ворот Арсенала потребовал пропуск, и я показал костяной жетон, врученный мне Диафером.
- Привет тебе, Пифей, - сказал воин, - желаю тебе построить самый прекрасный и быстрый корабль, ибо всему городу ведомы твои замыслы.
Признания достигнуть легко, поскольку всегда находятся любители трепать языком, которые разносят новости среди людей. Венитаф со своим рабом уже ждали меня, явился и мой раб, и мы все вместе отправились к главному судостроителю. По воле судьбы его зовут Навсифором - "Несущим корабли". Я верю в предназначение имен и доволен, что смог убедить своих друзей, поскольку мое собственное имя означает "убеждающий"!
Запах кедровой древесины, смолы, расплавленного свинца пьянит меня сильнее, чем благовония Аравии.
Навсифор проводил нас в помещение, где он рисует чертежи кораблей. Он развернул мои схемы и разложил их на большом столе, уложив на края свитка, чтобы тот не сворачивался, старые свинцовые кольца, которые крепятся к парусам.
Рассмотрев мои наброски, он утвердительно покачал головой. Венитаф усмехался, пряча улыбку в свою кельтскую бороду.
- А не дать ли тебе пентеконтеру, какие ходят в Лакидоне? Можешь получить такую немедленно.
- Мне нужен корабль, специально построенный для Океана. Посмотри, он шире и выше обычной пентеконтеры. А кроме того, от кормы до носа у него будет палуба [16].
- Почему бы тебе не взять триеру?
- Слишком тяжела и неповоротлива, слишком много людей на борту. Как их прокормить в негостеприимных морях?
- Согласен, я построю тебе корабль, но ты должен мне помочь.
Я поблагодарил его и пообещал бывать на верфи ежедневно.
- Сможешь ли ты работать все лето и всю осень?
- Конечно, приказы архонтов не обсуждаются. Ты собираешься отправиться в путь зимой, Пифей?