- Ну и когда мы поняли, что деньги кончаются, а мы так ничего и не добились, у Антона началась депрессия. Ведь денег он в долг набрал. Он был уверен, что все отобьет, и тратил, не задумываясь. А потом понял, сколько надо вернуть, и ужаснулся. Тогда мы переехали из отеля в студенческий хостел и потратили все оставшееся на наркоту.
- Логично, - хмыкнула я.
- Антон решил привезти немного в Москву, толкнуть на Арбате и вернуть таким образом хотя бы часть долга. Но британская таможня - это звери, скажу я тебе.
- Видимо, не такие уж и звери, раз ты сидишь сейчас передо мной, а не гниешь за решеткой.
- Да ну тебя! Такие, как я, всегда выплывают. Бедный Антон… - некстати вздыхает она. - Я ведь замуж за него собиралась. Ему было всего двадцать восемь лет…
- Такие долго не живут.
- Ты права. Но я его никогда не забуду. Не чета Пупсику, - неожиданно произносит она, хотя отрицательные стороны Пупсика - это табу.
- Зачем же ты?…
- Потому что, - сказала как отрезала.
- Лен, ну куда все это делось? Вроде бы совсем недавно…
- Не заводи опять свою волынку, Глань! Меня все устраивает.
Но…
Времена меняются. И если у тебя не получается подстраиваться, можешь автоматически записывать себя в лузеры.
Единственным в нашей троице флегматиком была Маринка - ее нордический нрав нельзя было даже сравнивать с Ленкиной патологической истеричностью и моими спонтанными психозами. Пожалуй, я лишь однажды видела ее гипертрофированно оживленной: на кассете с порнофильмом, в котором она играла главную роль. То был не просто снятый на видео примитивный трах, но целая пантомима с претензией на некоторую художественность. Маринка, играющая этакую бравую, направо и налево дающую веселушку, смотрелась крайне неестественно, я даже за нее расстроилась. Актрисой она была никудышной. Если и смогла бы кого-то сыграть, то только порно-Офелию, задумчивую, вальяжную, с печальными умными глазами.
Поэтому невозможно описать степень моего удивления, когда тем субботним утром она ворвалась в мою квартиру, точно ураган в безмятежный приморский городок.
Спросонья я ничего не поняла. Не снимая уличной обуви, Маринка носилась по моему паркету, возбужденно размахивала пакетом со свежими бубликами и что-то орала о том, что скоро она всех сделает, а заодно купит себе соболью шубу и красную "audi TT".
Я кое-как усадила ее за стол, заставила выпить успокоительного травяного чаю и только потом спросила:
- Что случилось? Тебе тоже предложил руку и сердце какой-нибудь Пупсик?
- Ты даже не представляешь, - ее глаза сияли, как будто она экстази объелась. - Все круто! Я буду сниматься в фильме Шиффера!
- А кто это?
- Ах да, ты же не из наших! - спохватилась она. - Это крутейший немецкий режиссер. Вчера была на кастинге и меня взяли! Глашка!!! Взяли!!!! - она издала маловразумительный победный клич.
После того как мне пришлось скормить ей все наличествующие в холодильнике продукты, хоть как-то соизмеримые с понятием "вредные вкусности", и споить бутылку испанского вина, Маринка наконец начала говорить более-менее внятно.
- Шиффер - режиссер, - блестя глазами, объяснила она, - он снимает эстетские фильмы. В мире немного тех, кто вкладывает в порнографию деньги. Обычно все заинтересованы в примитиве. И создатели, и, что уж там говорить, покупатели. Но есть отдельные ценители, готовые платить за по-настоящему качественное порно. И актрисе, которая в таком засветится, уготована иная, чем другим, потрясающая судьба.
- Какая же? - насторожилась я. Я считала себя давно вышедшей из возраста безоговорочной доверчивости. А вот Маринка в тот момент была похожа на восторженного ребенка.
- Открываются двери, о которых ты раньше и мечтать не могла. Тебя приглашают на party, к которым девушек вроде тебя сегодняшней на расстояние пушечного выстрела не подпускают. Звездой ты, конечно, с одного такого фильма не становишься, хотя кто знает… Но это гигантский шаг вперед.
- И он выбрал тебя, - задумчиво повторила я, - а кастинг большой был?
Маринка обиделась.
- Хочешь сказать, что в меня не верила? Не верила, что меня можно выбрать из большого количества претенденток?! О чем с тобой тогда говорить, разве может считаться подругой…
- Подругой вполне может считаться та, которая отдала тебе последнее, сохраненное на случай одинокого вечера вино, - осадила я ее, - нет, ну правда… Откуда этот Шиффер о тебе узнал?
- Ох, да ради бога! Мне рассказал один знакомый, ты его не знаешь. Он приятель Дракона…
- Постой-постой, - нахмурилась я, смакуя на языке смутно знакомую фамилию, - а не тот ли это делец, о котором вы тогда разговаривали?
Который перед камерой выбивает девушкам зубы, а потом оплачивает протезиста?
Марина нахмурилась:
- Мир не видывал таких зануд, как ты! Ну тот, тот! Только ты так представляешь, будто он маньяк! Все же по взаимному согласию, девушек предупреждают, они даже бумаги подписывают.
- Все равно как-то стремно. Я бы не стала с таким связываться.
- Кто не рискует, тот пьет шампанское "Советское". А я предпочитаю "Crystal"! - воскликнула она. - Съемки будут уже через пару недель! Глашка, ты представляешь, что это значит?
- Что? - озадаченно переспросила я.
Маринка закружилась по комнате, вальсируя:
- Я смогу бросить все к чертовой матери! Это мой шанс! Мой Великий Шанс! Хочешь почитать сценарий? Ну скажи, что хочешь, ну я тебя прошу!.. Впрочем, даже если не хочешь, все равно придется. Если ты настоящий друг.
А ведь однажды она, Марина, чуть не стала звездой. Был в ее жизни тот самый Великий Шанс, который перепадает одному из миллиона, - был, и она его благополучно прошляпила.
Случилось это четыре года назад, она еще не замылила глаз любителям порнушки и считалась подающей надежды моделью с экстраординарными для столь низменного жанра данными.
О том кастинге ей рассказала товарка по съемкам, смешливая петербурженка Лиза, которая переехала из самого романтичного российского города в самый циничный, чтобы поступить во ВГИК и получить работу в кино (первая часть плана не сбылась, вторая - отчасти).
- В Москве сейчас Дэйв Бродер, - многозначительно обмолвилась она.
Они находились в тесной ванной обычной окраинной малогабаритки - гримировались перед съемками. Для съемок бюджетного порно редко арендуют студию - антураж и освещение не так важны, как фактура и фотогеничность главных действующих лиц.
Марине и Лизе предстояло изображать лесбийскую любовь. Лиза исподтишка злилась на Маринку - та была немного моложе и намного красивее ее самой и платили ей по более высокой ставке, хотя роль Лизы была на несколько минут длиннее.
- Кто это? - равнодушно поинтересовалась Марина, сконцентрированная на священном действии приклеивания к уголку глаза пучка фальшивых ресниц.
Лиза замерла с кубиком льда в руках (старинный испытанный способ приведения сосков в состояние боевой готовности).
- Ты, должно быть, издеваешься? - приподняла брови она. Лиза выщипывала брови максимально тонко - ей казалось, ретроштрх делает ее похожей на красавицу с антикварной открытки, на самом же деле ее по-совиному круглые голубые глаза приобретали наиглупейший вид.
"Точно два пустых аквариума, - подумала Маринка, - в которых все рыбки давно издохли".
- Вовсе нет, - пожала плечами она, удовлетворенно созерцая свое отражение.
- Это самый известный порнодеятель Америки, - важно объяснила Лиза, - фотограф, гений.
- Прямо-таки гений?
- Много ты понимаешь. Он начал заниматься этим еще в пятидесятые, когда был студентом-художником. Потом сотрудничал с "Плейбоем". Потом жестче - с "Хастлером". Потом открыл свою студию на Манхэттене. Он работает на грани порнушки и эротики. И все его на руках носят. Считают гением и чуть ли не "Оскара" прочат. Знаешь, этакий Тинто Брасс, только более высокой пробы.
Марина обернулась и задумчиво посмотрела на Лизу; впервые в ее ореховых глазах появился интерес. Она была стопроцентной реалисткой, довольно быстро разобравшейся, что на раздаче московских слонов ей едва ли светит более крупный куш. На что могла рассчитывать девушка с такой запятнанной репутацией? Ну поснимается она еще лет семь - десять, пока физиономия будет свежей да грудь не начнет обвисать. А потом… Первые заметные невооруженным глазом морщинки, и несвежий цвет лица по утрам, и материнский инстинкт, проснувшийся точно грудной младенец - внезапно и некстати, - и громогласно требующий своего. Что дальше - замуж? И с замиранием сердца ждать, когда коллеги супруга случайно наткнутся на откровенную фотосессию добродетельной супруги?