Вот как этого лейтенанта, который до сих пор живя гражданскими понятиями, ещё не уловил разницу между человеком у станка и человеком с ружьём. Но это ничего, такие быстро обламываются...
— Товарищ лейтенант, давайте проедем во-о-он к тому дому.
— Что, Шарафутдинов там?
— Там, там — я кивнул — все там.
Подмигнув мужикам, запрыгнул в машину и мы покатили к хате, где располагались наши связисты. А самое главное, там был сейф, в котором хранилась моя мощная бумага порученца. Сейчас её возьму и начну строить этого щегла. Можно конечно обойтись и без корочек, но это чревато травмами различной степени тяжести, для приехавших контриков. Добром они не успокоятся, а я уже догадываюсь, почему они Марата ищут.
Ещё неделю назад он письмо получил из дома. По очень туманным намёкам понял, что его дядю, работающего в КБ на заводе — загребли. Вот теперь гэбисты и отрабатывают родственников. А мне на фиг не надо, такого подрывника терять, да и вообще... Этот парень, мне давно как родной стал, так что, хрен его чекистам отдам. Пусть хоть до Берии дело доводят. Тем более, что сам Лучший Друг Советских Шахтёров, в своё время сказал, мол сын за отца не отвечает.
Вообще, усатый вождь стал потихоньку утомлять. Вроде вменяемый мужик, но ему очередной раз моча в голову, вместе с горшком влетела. Говорят, снова потихоньку пошли аресты отпущенных было умельцев. Правда, их сажали не в лагеря, а в специально создаваемые «шарашки». Причём, блин, сажали за невосторженный образ мыслей. Дескать, ругают советскую власть. А чего им её хвалить? Вместо того, чтобы знания по специальности совершенствовать, они лес в тайге валили. Как жареным запахло, их поотпускали. Причём, как будто, так и надо — посадили с дикими обвинениями, потом отпустили со странными оправданиями. Теперь вот, на фронтах выровнялось и опять что ли стали народ гнобить? Тоталитаризм с одной стороны хорошо, но вот с другой — смотря какой диктатор, во главе государства окажется. У Виссарионыча, например, на старости лет, различные мании и фобии, похоже, в конец разбушевались...
***
Под эти мысли, подъехали к расположению связистов. На крыльце стоял Гусев, важный, расслабленный и довольный жизнью. Ночью он отделился от коллектива и предавался развратным действиям с певичками из бригады фронтовой самодеятельности, поэтому сейчас был похож на утомлённого мартовского кота. Щурясь на солнце, он лениво лузгал семечки и только вопросительно поднял бровь, увидев меня в столь странной компании.
— Здравия желаю товарищ майор!
Серёга так удивился официальному обращению, что подавился семечком и закашлялся. Прокашлявшись, возмущённо спросил:
— Ты чего тут, под руку орёшь?
— Да я не ору. Просто вот смежники пожаловали. Шарафа арестовать хотят. Так что давай в хату — разбираться будем.
Лейтенант во время разговора стоял, недоуменно крутя головой. Видно, слова о смежниках, заставили его слегка напрячься. Я тронул СМЕРШевца за рукав и показав на дверь предложил:
— Ну что военный, пойдём, поговорим.
Сержант и рядовой, приехавшие с наглым контрразведчиком, сунулись было следом, но их тормознул Покатилов, который занимался охраной наших «маркони»:
— Так, бойцы. Вы — на месте. Ничего с вашим командиром не сделается.
Спорить с ним, те не рискнули. Видно, тоже почуяли необычность ситуации. Летеха только головой дёрнул, но права качать не стал и вошёл в дом.
Вышел он мокрый и взъерошенный. Сначала я показал ему свою ксиву и поставил раком, то есть по стойке смирно. Потом, мы связались с генералом Левиным, начальником контрразведки фронта. Он был один из немногих, кто знал, чем наша группа занимается. Обрисовали положение.