Делая медленный круг, чтобы осмотреть квартиру, она снова испытала чувство гордости и удовлетворения. Это замечательно, решила она, каждая малейшая деталь значит так много, оттенки цвета и угол, под которым падает свет, создавали настроение. Эти вещи производили большое впечатление на покупателей. Недвижимость, которая была умело подана, всегда получала более высокую цену.
Люди любят думать о себе как о живущих в определенном стиле, будучи окруженными определенными вещами. Создание комфорта, следы искушенности, признаки успеха и, может быть, самое важное и последнее - это чувство дома, чувство безопасности и принадлежности этому дому. И даже если все, что она делала, было дым и зеркала, она чувствовала, что достижения ее лучших работ реальны.
В ее бизнесе ключевой вопрос заключался в следующем: "Когда я вхожу в этот дом, чувствую ли я потребность снять туфли, налить себе стакан шерри у серванта и затем усесться в мягкое кресло с хорошей книгой и промурлыкать: я дома?"
Через сорок пять минут она уселась в кресло, борясь с зевотой. Она попыталась позвонить Рэнду на мобильный и с первого же звонка попала на автоответчик, и это означало, что он еще не приземлился. Он, скорее всего, был еще в воздухе.
Она прождала еще тридцать пять минут, прежде чем направиться в кухню. Она также была прекрасно оформлена, вплоть до ретродизайна из яблок на чайных полотенцах из винтажного магазина, в котором она частенько бывала. Одним из ключевых моментов было найти подлинные вещи, лишенные поддельного блеска новизны.
Чайные полотенца, выцветшие, но не блеклые, превосходно подошли.
Оливия направилась к буфетной, где расположились импортная паста из "Дин и Делука" , оливковое масло холодного отжима, гранатовый сок и консервированный тунец. То, что Рэнд обычно ел, вроде "Лаки чермз" и копченых равиоли, теперь лежало спрятанное в корзине, которая выглядела так, словно готова была отправиться на пикник.
Она вытащила корзину и схватила пачку "Читос". Один из многих специалистов-диетологов, к которым ее направляли, когда она была круглолицым подростком, консультировал ее об опасностях еды под настроение.
"Черт с ним, - подумала она, залезая в пачку "Читос", из которой пахнуло сыром. - Черт побери все". Для полноты картины она схватила банку пива из стального, без единого пятнышка холодильника "Саб-Зеро", сделала долгий дерзкий глоток и отрыгнула.
Она уже десять минут предавалась разврату с "Читос" и пивом, когда услышала, как открылась и закрылась парадная дверь.
- Эй? - позвал голос от входа.
О хо-хо. Она посмотрела на оранжевую пыльцу, впившуюся в ее пальцы. Она, наверное, легла и вокруг ее рта.
- Я вернулся, - неуверенно позвал Рэнд. Затем: - Bay. Эй, но место выглядит потрясающе.
Оливия выбросила пакет из-под "Читос" и бутылку из под пива в мусорное ведро и бросилась к раковине, чтобы вымыть руки.
- Я на кухне, - отозвалась она, ее голос охрип. - Я сейчас выйду.
Она наклонилась над раковиной, ее волосы сбились на одну сторону, она сполоснула рот, когда он вошел.
- Оливия, ты чертов гений, - воскликнул он, открывая объятия.
Она торопливо вытерла рот чайным полотенцем.
- Да, а ты сомневался, - сказала она и упала в его объятия.
Мгновение он обнимал ее, затем поцеловал в лоб.
- Ты должна стать моим агентом по недвижимости после всего, что ты здесь сделала.
Оливия застыла. Ее сердце заныло раньше, чем понял рассудок. Понимание пронзило ее позвоночник и сжало голову. Было что-то в том, как мужчина обнимает женщину, когда он собирается сделать ей предложение. Осознание заключалось в том, что в его мышцах и во всем его теле было едва ощутимое сопротивление. Ощущение дискомфорта, витавшее вокруг него, было безошибочным.
Она отступила назад и посмотрела в его привлекательное лицо.
- О, мой бог, - сказала она. - Ты решил порвать со мной.
- Что? - Ее проницательность была для него сюрпризом. - Эй, послушай, детка. Я не имею никакого представления, о чем ты говоришь.
Его протест только усилил ее убежденность. Она была права, и они оба это знали. Многие женщины с более сильными механизмами отрицания, чем у Оливии, были не способны заметить предупредительные сигналы. Но не Оливия, только не она со своим чувствительным радаром и только не после двух предыдущих поражений, которые оставили ее истекать кровью. Она была как одна из тех собак, которые натренированы на электрическую ограду. Ей достаточно было обжечься два раза, и она научилась это понимать.
"Читос" и пиво сформировали холодный, неприятный комок в ее желудке. "Это не должно случиться снова", - думала она.
- Я совершенно не поняла тебя. Боже, какая идиотка. - Она еще на шаг отступила от него.
- Помедленней, - сказал он, и его рука, которая легла на ее руку, была такой нежной, что ей захотелось заплакать.
- Сделай это быстро, - огрызнулась она. - Словно срываешь пластырь. Покончи с этим быстро.
- Ты пришла к неверному заключению.
- В самом деле? - Она сложила руки на животе. "Не плачь, - сказала она себе, смаргивая слезы, которые вскипали под ее контактными линзами. - Оставь слезы до подходящего времени". - Ну хорошо. Как насчет того, чтобы рассказать мне, что ты намерен делать после того, как продашь эту квартиру?
Его взгляд бегал по сторонам, задерживаясь на потолке, который она поменяла в два часа дня сегодня пополудни. Это был еще один симптом мужчины в бегах. Он не хотел встречаться с ней взглядом.
- Кое-что случилось, когда я был в Лос-Анджелесе, - сообщил он ей, и, несмотря на то что ему, очевидно, было неловко перед ней, его лицо осветил энтузиазм. - Они хотят, чтобы я переехал туда, Лив.
Она задержала дыхание. Предполагалось, что он скажет: "Я сказал им, что не могу принять решения, пока не поговорю с тобой". Однако она уже знала. С сухой усмешкой, все еще не веря, она произнесла:
- Ты ответил им "да", не так ли?
Он этого не отрицал.
- Фирма собирается создать для меня новую позицию.
- Что, в резиденции для ослов?
- Оливия, я знаю, мы говорили о будущем вместе. Я не отрицаю этого. Ты можешь поехать со мной.
- И делать что?
- Это Лос-Анджелес. Ты можешь делать все, что захочешь.
"Выйти за тебя замуж? Иметь от тебя детей?" Она знала, что это не то, что он имел в виду.
- Вся моя жизнь, моя семья, мой дом, мой бизнес - все здесь, в Нью-Йорке. Я положила последние пять лет своей жизни на "Трансформэйшнз", - сказала она. - Я построила ее. Я не собираюсь просто уйти.
Она подумала о том, чтобы начать все заново. Компьютерная сеть, новые контакты, пиар, реклама самой себя на словах.
Эта мысль утомляла ее. Она наконец-то свела свои рабочие часы до мыслимых пределов, но у нее ушли на это годы. Начать все сначала в Лос-Анджелесе будет даже еще труднее. Здесь ее имя и связи открывали перед ней двери Манхэттена. "Этого не должно было случиться, - подумала она. - Не должно было".
- Скажи, что ты любишь меня, - бросила она ему вызов. - Скажи, что ты не можешь жить без меня. И именно это я имею в виду.
- Когда это ты превратилась в такую театральную деву?
- Знаешь что? - сказала она, отбрасывая волосы и расправляя плечи. - Если бы я достаточно сильно тебя любила, я бы поехала. Я бы с радостью в ту же секунду упаковала свои вещи.
- Что ты имеешь в виду под словами "достаточно сильно тебя любила"? - потребовал он.
- Достаточно, чтобы последовать за тобой куда угодно. Но я тебя не люблю. И это освобождающее замечание, Рэнд.
- Я тебя не понял. - Он провел рукой по волосам. - Это простая ситуация. Ты или переезжаешь в Лос-Анджелес со мной, или нет. Твой выбор.
"Мой выбор", - думала Оливия. К собственному удивлению, она поняла, что у нее есть выбор.
- Ну хорошо, в таком случае, - сказала она, как-то преодолев внезапную, забирающую дыхание агонию, - нет. - И с этими словами она направилась к двери.
На этот раз она справилась вполне достойно - в третий раз. Но если она задержится еще подольше, ее самообладание может ослабнуть. Она прошла через фойе, по артистичному ковру в красный цветок, который добавлял благоприятному впечатлению от входа. Было трудно не заметить иронию этого прекрасно организованного, словно сцена, жилища. Она решила разбить какую-нибудь чертову вещицу, но это было бы так… так похоже на Беллами.
Она пошла к лестнице, чтобы не ждать лифт. Она спускалась по лестнице в первый раз, она прорывалась по ней. Она все еще помнила, как стояла в вестибюле, желая, чтобы он догнал ее с криком: "Подожди! Я был не прав! О чем я только думал?"
Это никогда не срабатывало, разве что с людьми вроде Кэйт Хадсон или Риз Уизерспун. Люди вроде Оливии Беллами спускались по ступенькам.
Она даже не помнила, как приехала на такси домой. Она машинально переплатила водителю и взобралась по лестнице в свой каменный дом.
- О, это нехорошо, - сказал ее сосед, Эрл, поприветствовав ее, когда она шагнула в фойе между квартирами первого этажа. - Вы приехали домой слишком скоро.
Седовласый пожилой человек, который ходил в школу с отцом Оливии, Энтони Джордж Эрл-третий был владельцем здания из бурого песчаника. С тех пор как его вторая жена бросила его, он утверждал, что Оливия - единственная женщина, которую он хотел в своей жизни. Торопясь, исполнить амбиции среднего возраста, он стал брать уроки кулинарии. В данный момент богатый аромат трески и уксуса проникал из кухни, но от этого Оливию только затошнило. Ей хотелось, чтобы она не говорила ему, что сегодня Рэнд собирается сделать ей предложение.