Она споткнулась о корень и вынуждена была схватиться за ветку, чтобы не упасть. Он повернулся, и она готова была поклясться, что его рука взметнулась с единственной целью - поддержать ее, но она удержалась, и он двинулся дальше, не касаясь ее. Она уставилась на него, не желая быть грубой или назойливой, но проявляя озабоченность.
- Что у тебя на спине? - спросила она прямо.
- Что? - Мистер Повелитель мух хмуро посмотрел на нее.
- Сначала я подумала, что ты забыл вымыться, а теперь вижу, у тебя на спине большой синяк. - Она указала на его ребра.
Он остановился и изогнулся, его лицо комично исказилось.
- У меня ничего не болит. Подруга, ты вызываешь у меня страх. Лишние соски и теперь фантомные синяки.
- Я смотрю прямо на него. - И хотя он вызывал у нее раздражение, она в то же время испытала некоторое сочувствие ему. Синяк уже проходил. Это было ясно уже по тому, что цвет его, все еще густой в середине, бледнел по краям. - Но когда ты его заработал, тебе, должно быть, было действительно больно.
Его глаза сузились, а лицо окаменело, и одну секунду он выглядел угрожающе.
- Это ничего, - заявил он. - Я упал с велосипеда. Всего и делов. - Он быстро повернулся и продолжал шагать, торопясь, так что Лолли пришлось почти бежать, чтобы поспеть за ним.
- Послушай, я не хотела тебя разозлить.
- Я на тебя не злюсь, - рявкнул он на нее и зашагал еще быстрее.
"Ну вот, - подумала она, - первый день, а у меня уже есть враг". За ним, без сомнения, последуют и другие. У нее был талант вызывать у людей неприязнь.
И хотя Коннор сказал, что он на нее не злится, на что-то он разозлился точно. Ярость была в его напряженных мускулах и резких движениях. Значит, он поранился, катаясь на велосипеде. Однако обычно, когда кто-то падает с велосипеда, он ранит локти и колени, может быть, голову. Но не спину, разве что, падая с холма, наткнешься на что-то очень твердое. Или этот кто-то просто лжет насчет того, что на самом деле произошло.
Она была одновременно заинтригована и разочарована этим мальчишкой. Разочарована, потому что ей отчаянно хотелось, чтобы он ей не нравился, тогда не придется думать о нем снова, все долгое лето. А заинтригована, потому что он был более интересным, чем имел на это право. Он был, похоже, нервным, с этими слишком длинными волосами, низко сидящими штанами, ремнем, починенным изоляционной лентой. И в его глазах было что-то, кроме обычного тупого выражения мальчишки. Те же самые льдисто-голубые глаза, которыми он, как Дэвид Копперфилд, видел что-то в девушке, такой как Лолли, чего она не могла вообразить.
Они повернули вслед за тропой на сто восемьдесят градусов, и их приветствовал мерный шум воды.
- Ух ты, - сказал Коннор, поворачивая голову, чтобы посмотреть на стофутовый водопад, спускавшийся из какого-то невидимого источника высоко вверху, он гремел по камням, и капельки воды образовывали туман. Везде, где пробивался солнечный свет, сияли радуги. - Это потрясающе, - сказал он, его плохое настроение исчезло.
- Водопад Мирскил, - сказала она, повышая голос, чтобы его можно было расслышать за ревом воды. - Один из самых высоких в штате. Пойдем, с моста открывается хороший вид.
Мост Мирскил был построен в 1930 году правительственной рабочей командой. Головокружительно высокий каменный мост аркой простирался над запрудой, внизу с дикой яростью разбивался водопад.
- Местные называют его мостом самоубийц, потому что были случаи, когда люди погибали, прыгая с него.
- Да, точно. - Он, казалось, не мог отвести глаз от каскада, который туманом закрывал тропу на другой стороне, одаривая влагой ковер мха и сочных папоротников.
- Я серьезно. Вот почему здесь цепи ограждают верхушку моста. - Она протиснулась, чтобы встать рядом с ним. - Их вроде бы поставили пятнадцать лет назад, после того, как с него спрыгнули два подростка.
- Откуда ты знаешь, что они спрыгнули? - спросил он. Туман завил его темные волосы и ресницы, делая его еще симпатичнее.
Лолли подумала, сделает ли туман привлекательнее ее. Вероятно, нет.
- Думаю, все это просто знают, - сказала она.
Они добрались до моста и прошли в арку.
- Может быть, они упали случайно. Может быть, их толкнули. Может быть, они вообще не существовали.
- Ты всегда такой скептик? - спросила она.
- Только когда кто-то рассказывает мне какую-нибудь дерьмовую историю.
- Это не дерьмо. Можешь спросить кого угодно.
Она задрала нос и промаршировала до конца моста и к изгибу тропы, не глядя, идет ли он за нею. Некоторое время они карабкались в гору. Они уже серьезно отставали от группы, но ему, похоже, не было до этого дела, и Лолли решила, что ей тоже. Сегодняшнее восхождение не гонка в любом случае.
Она продолжала поглядывать на него исподтишка. Может быть, стоит допустить, чтобы этот парень ей понравился, ну хоть немного.
- Эй, смотри. - Она понизила голос до шепота, когда тропинка пошла вдоль края покрытого анемонами и окруженного березами луга. - Олениха и два детеныша.
- Где? - Он осмотрел лес.
- Ш-ш-ш. Не шевелись. - Она поманила его с дорожки.
Олени не были редкостью в этой части штата, но всегда захватывало дух от вида оленят с большими сияющими глазами. Олениха стояла на открытой поляне, малыши прижимались к матери, пока она щипала листья и траву. Лолли и Коннор замерли на краю поляны и завороженно смотрели.
Лолли жестом показала Коннору, чтобы он сел с ней рядом на упавший ствол. Она бесшумно вытащила бинокль из своего рюкзака и протянула ему.
- Это потрясающе, - сказал он. - Я никогда раньше не видел оленя в дикой природе.
Она спросила себя, откуда он. Нельзя сказать, чтобы олени были редкостью.
- Олененок съедает пищу, равную весу своего тела, в двадцать четыре часа.
- Откуда ты знаешь?
- Читала в книге. Я в прошлом году прочитала шестьдесят книг.
- Круто, - сказал он. - А для чего?
- Потому что пришло время читать больше, - сказала она с высокомерным вздохом. - Трудно поверить, что люди охотятся на оленей, да? Я думаю, они такие прекрасные. - Она сделала глоток из фляжки. Эта сцена перед ними была словно древняя картина: молодая трава, нежная и зеленая, колокольчики и дикие водосборы кивали на ветру. Паслись олени.
- Я могу ясно видеть другую сторону озера, - сказал Коннор. - Хороший бинокль.
- Мой папа подарил его мне. Подарок вины.
Он опустил бинокль:
- Что за подарок вины?
- Это когда твой папа не может прийти к тебе на концерт, чувствует себя виноватым из-за этого и покупает тебе по-настоящему дорогой подарок.
- Ха-ха. Есть вещи куда хуже, чем то, что твой папа пропускает концерт. - Коннор снова посмотрел в бинокль. - Это что, остров посредине озера?
- Ага. Он называется остров Спрюс. Там они устраивают фейерверки Четвертого июля. Я пыталась доплыть до него в прошлом году, но не сумела.
- Что случилось?
- На полпути мне пришлось звать на помощь. Когда они дотащили меня до берега, я вела себя как утопленница, так, чтобы они не могли обвинить меня в притворстве. Они позвонили родителям. - Это было то, чего Лолли хотела все это время. Она уже пожалела, что упомянула об этом случае, но раз уж она начала говорить - не могла остановиться. - Мои родители в прошлом году развелись, и я надеялась, что они оба приедут и заберут меня. - Признание отозвалось болью в горле.
- Сработало? - спросил он.
- Ни капельки. Мысль о том, чтобы делать что-то всей семьей, оказалась безнадежной. Они послали меня к психологу, который сказал, что я должна переосмыслить мою концепцию семьи и мою роль в ней. Так что теперь моя работа состоит в том, чтобы хорошо приспособиться к ситуации. Мои родители ведут себя так, словно развод - обычная вещь и не такое большое дело в паши дни, и я должна это понимать в моем возрасте. - Она поджала колени к груди и смотрела на оленей, пока се глаза не наполнились слезами. - Но для меня это громадное событие. Это словно тебя волной смывает в море, но никто не верит, что ты тонешь.
Поначалу ей показалось, что Коннор не слушает, потому что он ничего не сказал. Он оставался тихим, словно доктор Шнайдер во время их сессий психотерапии. А потом он сказал:
- Если ты тонешь по-настоящему и никто тебе не верит, лучше научиться плавать.
Она огрызнулась:
- Да, я так и подумала.
Он не смотрел на нее, словно понимал, что ей надо собраться. Он продолжал смотреть в бинокль и насвистывать сквозь зубы. Лолли подумала, что она узнает мелодию - "Хватит придавать значение" "Толкинг Хедз", - и по какой-то причине она почувствовала себя хрупкой и уязвимой, такой, какой ее тогда вытащили из воды. Хуже того, она плакала. Она не заметила, когда это началось, но ей потребовались все ее силы, чтобы успокоится.
- Нам нужно идти, - сказала она, чувствуя себя идиоткой, натягивая бандану на лицо. Почему она говорит все эти вещи мальчику, который ей даже не нравится?
- Хорошо. - Он отдал ей полевой бинокль и двинулся по тропинке.
Если с этим мальчишкой все было так неловко с самого начала, то теперь ее срыв и слезы означали, что им стать друзьями совершенно невозможно.
В отчаянии, желая сменить тему, она сказала:
- Знаешь ли ты, что каждый вожатый в лагере - бывший скаут?
- Нет.
Она намеревалась поделиться с ним слухами об управлении лагеря, чтобы произвести впечатление.
- У вожатых тайная жизнь. Не все знают, но они по ночам устраивают вечеринки. Море выпивки, танцы и все такое.
- Большое дело. Расскажи мне что-нибудь, чего бы я не знал.