- Я все еще чувствую себя ужасно, - сказала она, понимая, однако, что они правы.
- Ну конечно, - сказал отец. - И предполагается, что ты так будешь чувствовать себя день-два. Но не путай это чувство с утратой любви. Ты не можешь ее потерять, если ее с самого начала не было. - Он покрутил стакан, звеня кубиками льда.
Оливия подперла рукой подбородок.
- Спасибо тебе, папа, за то, что ты такой отличный.
- Он - мать, которой у тебя никогда не было. - Эрл не делал тайны из своей неприязни к Памеле Лайтси Беллами, которая все еще носила имя мужа, через годы после развода.
- Эй, - предостерег его Филипп.
- Ну, это правда, - заверил Эрл.
Оливия допила остаток кампари и положила лед в пересохшую землю африканской фиалки.
- Итак, что теперь?
- Теперь нам стоит отправиться пообедать, и у тебя, может быть, нет аппетита, но все в порядке, - сказал Эрл.
- Мама будет вне себя, - вздохнула Оливия. - У нее были большие надежды в отношении Рэнда. Я просто-таки слышу ее теперь: "Что ты сделала, чтобы отшить его?"
- Памела всегда была такой очаровательной женщиной, - сказал Эрл. - Ты уверена, что ты единственный ребенок? Может быть, она съела остальных, когда ты была маленькой?
Оливия ухмыльнулась над краем высокого стакана.
- Она бы никогда этого не сделала. Мама получает слишком большое удовольствие, мороча людям голову. Готова спорить, что она бы заимела десяток таких, как я, если бы могла.
Годы взросления у Оливии ушли на то, чтобы снизить вес, который делал ее мишенью для насмешек, и получить одобрение своей матери. Забавно, но неудивительно, все, что потребовалось для этого, - потерять сорок или шестьдесят фунтов. Когда тонкая, шикарная Оливия вылезла из кокона своего пристрастия к еде, Памела получила возможность удовлетворить целую серию амбиций, связанных с ее единственной дочерью. Памелу никогда не занимал вопрос, почему Оливия успешно сбросила вес, когда покинула дом и отправилась в колледж.
- Я хотел бы, чтобы вас был десяток, - громко заявил Эрл, чокаясь с ней стаканом. - Ты очаровательна, и все равно с Рэндом Уитни это бы не сработало.
- И все равно Памела обрадовалась бы, если бы Оливия вышла замуж за Уитни, - задумался ее отец.
- Ерунда. Она так занята благотворительностью и всякими открытиями галерей, что мы ее и не видим.
- Не могу поверить вам, ребята. Если вы так убеждены, что я была бы несчастна с Рэндом, почему вы не сказали мне этого месяц назад?
- Разве ты стала бы слушать? - Ее отец поднял бровь.
- Ты шутишь? Он Рэнд Уитни. Он выглядит как Брэд Пит.
- Что должно было бы стать для тебя первым предостережением, - подчеркнул Эрл. - Никогда не доверяй мужчине, который делает инъекции коллагена.
- Он и не делал. - Оливия знала, что это было только один раз, для журнала "Ярмарка тщеславия". Из-за этих журналов она стала еще большей его фанаткой, она приходила в восторг от этого роскошного блондина, его очарования, достигаемого без труда, его упорства, его убежденности, что он работает ради того, чтобы жить как и все остальные.
В статье Оливию покорило одно предложение: "Рэнд Уитни защищает свою частную жизнь. Когда его спросили о романтических отношениях, он сказал только: "Я встретил кое-кого особенного. Она замечательная, и это все, что я могу вам сказать".
Была только одна проблема. Дюжина других женщин также думали, что это заявление сделано о них. Когда статья вышла, Оливия и Рэнд посмеялись над ней, и она была тронута гордостью, которая осветила его лицо. У него были свои проблемы и чувство неуверенности, как и у каждого на свете.
И теперь он получил свою свободу.
Она смирилась с тем, что проведет этот вечер с отцом и Эрлом. Это был один из первых теплых вечеров сезона, так что Эрл настоял, чтобы они перенесли еду в патио для обеда на свежем воздухе. Она, ее отец и Эрл играли в тосты. Они обходили вокруг стола, по очереди отыскивая, что бы им выпить. Это была игра в доказательства самим себе того, что миру есть за что быть благодарными, как бы ни складывалась жизнь.
- Компьютерное обеспечение для диктовки, - сказал Эрл, поднимая стакан. - Я ненавижу печатать.
- Я поднимаю бокал за мужчин, которые умеют готовить, - сказал Филипп. - Спасибо за обед. - Он повернулся к Оливии: - Твоя очередь.
- Таблетки от глистов, которые нужно давать раз в месяц, - сказала она, нежно глядя на Баркиса.
Ее отец посмотрел на нее добрыми глазами:
- Как плохо, что они не делают их для людей.
Они с Эрлом видели, как она проходила через это уже два раза. Она чувствовала себя… пронзенной. В ее прошлом был пункт, который все еще держал ее в плену. Она знала, что это за момент. Ей было семнадцать, она проводила в лагере свое последнее лето перед колледжем, работая вожатой. В тот раз она отдала свое сердце, - полностью, бесстрашно, без отлагательств. Все кончилось плохо, и она завязла в эмоциональных зыбучих песках. Она все еще не знала, как оттуда выбраться.
Может быть, ее бабушка дала ей шанс сделать это.
- Знаете что? - сказала она, вскакивая из-за стола. - У меня нет времени сидеть тут с вами и депрессировать.
- Итак, мы практикуем быстрые разрывы?
- Простите, но вы, ребята, должны меня извинить. Мне нужно упаковать сумки, - сказала она, вытаскивая из кейса фотоальбом Наны. - Первое, что я сделаю утром, - это начну новый проект. - Она сделала глубокий вдох, удивленная тем, что ее охватили надежда и восторг. - Я уезжаю на лето.
3.
- Это плохая идея, - сказала Памела Беллами, открывая дверь, чтобы впустить Оливию.
Роскошная квартира на Пятой авеню была похожа на музей, с его полированными паркетными полами и красиво расставленными предметами искусства. Однако для Оливии это было просто место, где она выросла. Для нее Ренуар в фойе был не более замечателен, чем пластиковые контейнеры в кухне.
Однако, даже будучи ребенком, она чувствовала себя в гостях, незнакомкой, не на месте в элегантности ее собственного дома. Она предпочитала милые вещички: африканские фиалки и старые стулья, забавные сувениры и ковры из грубой шерсти. Между матерью и дочерью были долгая история разъединения. Оливия была одиноким ребенком, и ее родители были одинокими, и она испытывала груз ответственности - быть для них всем. Она старательно училась и занималась музыкой, надеясь, что ее дневник с отличными оценками или музыкальная награда смягчат холод, который, казалось, окружал ее семью с тех пор, как она себя помнила.
- Привет, мама. - Оливия поставила сумку на стол и обняла ее.
Ее мать пахнула "Шанелью № 5" и сигаретами, которые она исподтишка покуривала на восточном балконе после завтрака каждое утро.
- Почему, ради бога, ты взялась за этот проект? - потребовала ответа ее мать.
Пока Памела знала только то, что Оливия рассказала ей по телефону накануне вечером, - что между нею и Рэндом все кончено и что она собирается провести лето, обновляя лагерь "Киога".
- Потому что Нана попросила меня, - мягко ответила она. Это было самое простое объяснение, которое она могла привести.
- Это абсурд, - сказала Памела, поправляя шалевый воротник свитера Оливии. - Ты кончишь тем, что проведешь все лето в пустыне.
- Ты так говоришь, как будто это плохо.
- Это плохо.
- Я пыталась сказать тебе и папе об этом каждое лето, пока росла, но вы никогда не слушали.
- Я думала, тебе нравится ездить в летний лагерь. - Ее мать протянула руки ладонями вверх в беспомощном жесте.
Оливия ничего не ответила. Недоразумения наполняли все ее детство.
- Я полагаю, ты уже обсудила это с твоим отцом. - В голосе Памелы прозвучало ледяное равнодушие.
- Да. Нана и дедушка его родители, в конце концов. - Оливия уже чувствовала усталость. Ее мать имела способность утомлять ее плавным потоком слов. Однако Оливия была решительно настроена не поддаваться.
Во всяком случае, ее отец не пытался встать у нее на пути. Вчера вечером, когда она объяснила свое внезапное решение взяться за проект лагеря "Киога", он поддержал ее и ободрил. Сегодня к полудню приготовления уже шли полным ходом. Она взяла в аренду на лето огромный SUV , организовала работу офиса в свое отсутствие и договорилась с другой фирмой по недвижимости, чтобы ей передавали почту и занимались ее текущими делами.
- Ты убегаешь, - огорчилась ее мать. - Снова.
- Думаю, что да. - Оливия вытащила свой ежедневник и открыла его на странице, которую исписала в такси.
- Дорогая, мне так жаль. - Ее мать выглядела искренне подавленной.
- Да ничего, такое случается. - Иногда Оливии хотелось прижаться к матери и поплакать у нее на плече. Но это ничего не давало. Только не между нею и Памелой. - Мне тоже жаль, мама, - сказала она. - Я знаю, что на этот раз у тебя были надежды.
- О, ради бога, не обращай на меня внимания. - Ее мать издала кудахчущий звук. - Я просто хочу, чтобы ты была счастлива, вот и все. Это моя главная забота.
- Со мной все будет в порядке, - заверила ее Оливия. К ее изумлению, в глазах ее матери показались предательские слезы. Она поняла, что Памела приняла это ближе к сердцу, чем она сама. - Это еще не конец света, верно? - сказала Оливия. - В жизни бывают вещи и похуже, чем быть брошенной бойфрендом. И теперь, когда я думаю об этом, я понимаю, что меня даже не бросили.
- Не бросили? - Памела вытерла лоб и щеки салфеткой.
- Рэнд просил меня переехать с ним в Лос-Анджелес.
- Я этого не знала. Дорогая, может быть, тебе стоит подумать…
- Никогда не поеду туда.