По телу Ксандера пробежали мурашки, когда он об этом вспомнил. Он потер лоб костяшками пальцев и сухо кивнул.
В комнату вошел слуга с завтраком и полным кофейником.
Элизабет взглянула на Ксандера, разрезавшего тост с яйцом-пашот, и что-то внутри ее напряглось. Ей захотелось плакать. Она взяла в ладони свою чашку с кофе и взглянула на картины, развешанные по стенам. Здесь было так же великолепно, как и на Диадонусе, но атмосфера этого дома была более мрачной. Она мечтала скорее вернуться обратно на остров, где было солнечно и легко.
Элизабет чувствовала взгляд Ксандера. Она закрыла глаза, и ее наполнили свежие воспоминания о вчерашней ночи.
- Как тебе удалось так хорошо понять, что происходит с Лукасом? - произнес Ксандер.
Элизабет была настолько погружена в свои мысли, что даже не сразу поняла, о чем он спрашивает.
- Со мной было то же самое в его возрасте, - наконец собравшись с мыслями, ответила она. - Я тоже чувствовала себя потерянной.
- Когда развелись твои родители?
- Когда они решили, что разводятся. Про родителей Лукаса много всего известно, поэтому скоро его одноклассники начнут донимать его вопросами и пересказывать "факты", услышанные ими от их собственных родителей.
Ксандер нахмурился:
- У тебя было что-то похожее?
- Мои родители так скандально разводились, что об этом даже писали в газетах.
- А из-за чего это вообще началось? У кого-то из них была интрижка на стороне?
- Нет, ничего особенного. Скорее всего, просто накопилось. Я вообще не помню времени, когда они не были друг с другом на ножах. Отец подал на развод, когда мне было семь, но они еще пять лет продолжали жить под одной крышей. Кроме того, оба хотели заполучить все имущество.
- И кому же достался дом?
- Никому. Им было велено его продать и разделить деньги. Я была так рада, когда они наконец начали жить отдельно! Но в итоге все стало только хуже. Они постоянно обвиняли друг друга в воровстве вещей. Мама как-то раз вызвала полицию из-за фоторамки.
Ксандер все больше мрачнел:
- А кто в итоге получил опеку?
- Пополам. Неделю я жила с матерью, неделю с отцом. Никого из них это не устраивало, и они оба пытались это оспаривать. Например, отец стал вегетарианцем только ради того, чтобы обязать мать тоже кормить меня только вегетарианской едой. А она пыталась подкупить врача, чтобы он диагностировал у меня анемию, чтобы можно было обвинить отца в плохом обращении.
- Некоторые люди недостойны иметь детей, - в ярости сказал Ксандер.
- Согласна, - тихо сказала Элизабет, глядя в сторону. - Они поженились только потому, что она забеременела. Видимо, решили, что оба должны страдать одинаково. - Внезапно Элизабет хихикнула: - Думаю, если бы я написала о них книгу, никто бы не поверил, что два взрослых человека могут так по-дурацки себя вести.
Но Ксандер даже не смог заставить себя улыбнуться. Он бы описал эту ситуацию более резкими словами, чем "по-дурацки".
Все это время он принимал как должное ее открытость и легкий характер, но даже не задумывался, что ей пришлось пройти через такое. А после предательства родителей ей пришлось пережить еще и его предательство…
Вошла няня Лукаса в поисках своего подопечного. Элизабет встала, внутренне радуясь, что разговор прерван. Она не любила вспоминать о тех временах. Но еще больше она не любила вспоминать, что когда-то считала, что в своей жизни избежит всех этих ошибок. Выйдет замуж за правильного мужчину, их любовь будет длиться вечно, и дети, которые родятся от этого союза, будут счастливы.
Такие сентиментальные глупости.
Когда она поехала в то путешествие, она все еще скорбела о смерти бабушки - единственного человека, кто ее действительно любил, - и к тому же ее голова была полна этой романтической чепухи. Просто идеальная жертва.
- У меня есть кое-какие дела, - сказала Элизабет, направляясь к двери.
- Я думал, ты уже закончила разбираться с "Левиафаном".
- Ну, там еще кое-что осталось.
- Ладно. Мы с Лукасом поедем к Катерине, а потом надо будет где-нибудь перекусить перед возвращением на Диадонус.
Элизабет с улыбкой кивнула и вышла, радуясь, что они не успели обсудить еще кое-что - последнюю ночь. Она понимала, что в следующий раз, когда они останутся одни, так легко ей не отделаться.
Пока Ксандер и Лукас были в больнице, Элизабет взяла такси и поехала в Монастираки - район, который привлек ее внимание из окна машины прошлым вечером. Было воскресенье, поэтому большинство магазинов оказались закрыты, но неподалеку она обнаружила блошиный рынок, где бродила некоторое время. А потом она нашла небольшую галерею - работы, выставленные там, ей не слишком приглянулись, но зато там был восхитительный магазин сувениров.
Она поглаживала пальцами дизайнерские записные книжки, вспоминая свою любовь к ним, когда была маленькой. При переезде из родительского дома ей пришлось выбросить почти сотню блокнотов своего детского творчества. С тех пор она больше ничего не писала, а те ежедневники, которые она вела для работы, выглядели исключительно строго.
Повинуясь порыву, она взяла одну из записных книжек. На обложке была репродукция картины со спящей обнаженной женщиной. Затем она выбрала еще одну, а в комплект пару ручек, и отправилась к кассе с громко стучащим сердцем.
Впервые за десять лет ей захотелось что-то написать.
Выйдя на улицу, она надела солнечные очки и принялась подыскивать кафе, чтобы подождать Ксандера. Обосновавшись в одном из них, Элизабет отправила ему СМС с адресом и дрожащими от волнения руками распечатала покупки.
Водитель высадил Ксандера и Лукаса на углу той улицы, где их ждала в кафе Элизабет. Взяв племянника за руку, Ксандер пустился в путь сквозь оживленный поток людей.
Он сразу заметил Элизабет - она сидела одна за столиком, солнечные очки были сдвинуты на лоб. Наклонившись вперед, она что-то писала. Эта картина заставила сердце Ксандера сжаться.
- Ты, я вижу, занята, - сказал Ксандер, подойдя к ее столику.
Элизабет вскинула голову, покраснела и накрыла страницу рукой:
- Просто убиваю время.
Ему было приятно, что она смутилась, увидев его.
И еще больше ему нравилось, что, если он долго на нее смотрел, ее глаза застилала дымка. Ксандер не мог дождаться вечера, когда они останутся одни.
Элизабет сунула записную книжку в сумочку и достала оттуда другую, с изображением Зевса на обложке, и ручку. Она протянула все это Лукасу:
- Держи. Это тебе.
Секунду поколебавшись, Лукас взял подарок и тихо сказал по-английски:
- Спасибо.
Он впервые заговорил с Элизабет с момента их первой встречи. Ксандер был растроган, но постарался этого не показать.
- Давайте поедим? - сказал он.
Лукас выбрал себе место как можно дальше от Элизабет, но, по крайней мере, не стал отворачиваться в сторону. Он принялся распаковывать записную книжку, а Ксандер, глядя на Элизабет, которая изучала меню, был поглощен желанием "распаковать" ее.
- Составишь мне компанию? - Ксандер налил себе немного виски.
Няня Лукаса только что увела мальчика из-за стола, чтобы начать укладывать, и Элизабет тоже встала, собираясь уходить.
Она заколебалась.
- Я предлагаю просто выпить, а не срывать с тебя одежду. Если, конечно, - Ксандер пристально посмотрел на нее, - ты сама этого не хочешь.
- Послушай, - Элизабет прислонилась к столу и закусила губу, - вчера ночью… было здорово.
- Согласен.
Он ощутил боль в паху, вспомнив - наверное, в сотый раз за этот день, - как именно это было.
Он налил в стакан щедрую дозу джина, добавил пару кубиков льда и ломтик лимона и долил доверху тоником, а затем подал напиток Элизабет.
- Ты не спрашивал, хочу ли я выпить, - заметила она, однако взяла стакан.
Локон упал на ее лицо, и Ксандер поправил его, а затем запустил руку в ее густые волосы.
Ее дыхание ускорилось.
- Ксандер…
- Я мечтал о тебе весь день! - Он коснулся щекой ее щеки. - А ты?
Ее восхитительный запах возбуждал его чувства.
- Мы с тобой почти весь день были вместе, - ответила она, однако не сделала попытки отстраниться. Он прикусил ее нижнюю губу:
- Я только и мечтал остаться с тобой наедине.
Он вынул у нее из рук стакан и поставил его на столик, а затем встал к ней вплотную, так, чтобы она могла почувствовать его эрекцию сквозь ткань джинсов. Ее глаза заблестели.
- Мы оба хотим друг друга, - продолжал он, касаясь губами ее кожи. - Мы оба знаем, как нам хорошо в постели. Джинн выбрался из бутылки, и обратно его не загнать.
Он нежно провел пальцами вдоль ее позвоночника, наслаждаясь тем, как она вздрагивает от этого прикосновения. Он поцеловал ее, а затем заглянул ей в глаза:
- Каждый из нас в курсе ситуации. Никаких ложных ожиданий.
Она очень долго молча смотрела на него, а затем обняла его за шею.
- Никаких ложных ожиданий, - шепотом повторила она.
И через мгновение они уже слились в поцелуе. Ксандер жадно целовал ее губы, так сильно прижавшись к ней, что она практически легла на стол. Ему безумно хотелось оказаться внутри ее.
Вдруг откуда-то раздался прерывистый кашель, разрушая очарование момента. В дверях стояла няня Лукаса, красная от смущения:
- Лукас забыл здесь свою записную книжку…
Ксандер отстранился от Элизабет, готовой провалиться под землю. Записная книжка лежала на столе прямо рядом с ней.
Когда няня Лукаса исчезла, Ксандер сделал глоток виски и посмотрел на Элизабет, которая все еще не могла оправиться от шока.