Я прикусила губу. Нельсон, как обычно, бил по самому больному месту.
– Не хочу давить на него. Понимаешь, он только перед Рождеством официально развелся. Еще подумает, что я толкаю его на…
– Ради бога, Мелисса! Джонатан – агент по недвижимости! Спроси, не мог бы он сдать тебе на время одну из свободных комнат. Не сомневаюсь, вы договоритесь.
Я с несчастным видом принялась пережевывать капусту. Что делать? Переезжать домой? Или в крошечную комнатушку Габи в Милл– Хилл?
Мне вспомнилась вторая комнатка в собственном офисе. Там было полно коробок, пакетов из химчистки и несчетное количество туфель, пар девяносто. К тому же я и так проводила в агентстве предостаточно времени.
– Не понимаю, зачем ты все так усложняешь, – проворчал Нельсон. – Я думал, в последнее время ты у нас мисс Динамика. Надеялся, что нюня Мелисса осталась в прошлом. Полагал…
– Ладно, ладно! – резко перебила его я. Он был прав. Не происходило ничего трагического. В конце концов, они ведь не собрались обвенчаться с Габи. – Я только боюсь, что переезд отразится на моих делах.
Нельсон самодовольно улыбнулся.
– Вот это уже другой разговор.
Я бросила на него гневный взгляд, злясь на себя за то, что так быстро ему подчинилась.
– Три месяца в море, – вырвалось у меня, когда я вдруг осознала, как мне будет не хватать Нельсона. – Целая вечность. – Найти, где временно приютиться, я, естественно, могла, но рядом не будет надежного друга, и я не буду слышать, как он разоряется, реагируя на последние новости. Ужас.
– М-да, – сказал Нельсон. – Но у меня будет доступ к компьютеру и Интернету. Ну, не грусти, я вернусь до "Ночи костров".
Наши взгляды встретились.
Я проглотила слюну. Нельсон уходит в море!
– Пиши мне, обещаешь? – попросил он. – И обязательно дай знать, если стрясется беда, договорились?
– Например? Если мы с Джонатаном задумаем пожениться? – спросила я возможно более веселым голосом.
– Вообще-то я имел в виду осложнения на работе: вдруг кто-то станет шантажировать тебя или, например, пригрозит судом, – сказал Нельсон, накладывая себе жареной картошки. – Но если вы затеете сыграть свадьбу, я и об этом хотел бы узнать заранее.
Я растрогалась, хоть и не подала виду. У нас с Нельсоном был негласный договор: маскировать грубостью привязанность и всякие нежные чувства. Поэтому я сказала:
– Ты тоже сообщи, если вдруг потопишь парусник. Или если до того достанешь ребят– инвалидов своими командами, что они вынудят тебя с завязанными глазами броситься в море. И пришли мне симпатичную фотографию, такую, что было бы не стыдно показать в десятичасовых новостях.
– Еще чего! Кстати, моим имуществом будет распоряжаться Роджер, – сухо сообщил Нельсон. – В том числе и DVD-плеером, так что не строй грандиозных планов.
Минуту-другую мы молча пережевывали еду из нагруженных тарелок, и было в этом молчании что-то товарищески интимное.
– Как Габи отреагировала на новость? – поинтересовалась я.
Нельсон, надо отдать ему должное, притворился, что слегка смущен.
– Я еще не говорил ей. Подумал, сначала побеседую с тобой, чтобы ты узнала о необходимости поскитаться по чужим домам непосредственно от арендодателя.
– Какая предусмотрительность.
Поскитаться. Я снова вздохнула – так глубоко, что счета, лежавшие на столе, дружно вспорхнули и, дрожа, опустились на место.
– Слушай, телефонный счет в этом месяце оплачу я, – предложил Нельсон. – Из самых добрых побуждений.
–Спасибо, – отозвалась я, прикидывая, что потрачу сэкономленные деньги на ушные затычки, если придется ехать домой, либо на очень дешевый гостиничный номер.
Посмотреть фильм на DVD я все же Нельсону позволила, а он массировал мне ступни, пока я не уснула.
Глава 4
В понедельник утром, приехав в офис, я с радостью обнаружила на автоответчике четыре сообщения. На выходных моим клиентам, бывало, приходилось несладко. Общение с родственниками, знаю по личному опыту, влечет за собой массу неприятностей.
Сварив кофе, я села за большой стол, для удобства скинула туфли на каблуках и позволила себе продолжительно взглянуть на фотографию в рамке, что стояла возле телефона, где ее ничто не загораживало. На душе потеплело. Это мой любимый снимок: мы с Джонатаном на балу в "Дорчестере", Джонатан в смокинге. Дело было в прошлом ноябре, когда я все еще играла роль его подружки, а он платил мне за услуги и притворялся, что так ему просто удобно. Наверное, именно в этот вечер я по-настоящему в него влюбилась. До тех пор мне и в голову не могло прийти, что столь чопорный человек танцует, точно Джин Келли, и что в его объятиях я сама заскольжу по танцполу, подобно Сид Чарисс.
Даже теперь при одном воспоминании о том, как, кружа со мной в танце, Джонатан погладил меня по спине пальцами, я сгораю от желания покрепче к нему прижаться… Кожу приятно защипало.
Оглядываясь порой назад, когда перед глазами встают образы неудачников-лоботрясов со Слоун-сквер – мои прежние пассии, – я задумываюсь, не испытывала ли меня судьба, чтоб под конец наградить встречей с Джонатаном Райли. Затяжная полоса неудач, ошибка за ошибкой, и вдруг он, первоклассный агент по недвижимости.
Джонатан настолько не похож на всех моих бывших, что поначалу, когда мы только начали по-настоящему встречаться, я старалась возможно больше фотографироваться с ним, дабы поверить: это не сон. В свои тридцать девять он работал не то управляющим, не то исполнительным координатором преобразований – в общем, что-то в этом роде – крупного международного агентства "Керл и Поуп", в состав которого теперь входило "Дин и Дэниелсе", и был великолепен, как актеры из старых добрых фильмов. Габи возражала, поскольку у Джонатана рыжие волосы ("кузен Бэзила Браша"), но меня он будто околдовал – словами и не передашь.
Я всегда питала слабость к мужчинам в добротных костюмах, а в Джонатане было еще озорство, умело скрываемое под строгой наружностью, и всякий раз, когда оно на миг проглядывало, у меня все переворачивалось внутри. Внешность Джонатана, впрочем, тоже очаровывала: скулы как у типичного американца, серые глаза, идеальные белые зубы. Но окончательно свели меня с ума, по сути, мелочи: когда я входила, Джонатан вставал; ему было небезразлично, какая на мне одежда; к тому же, он умел с самым невинным видом нашептывать на ухо вещи, от которых вспыхивали щеки. И потом, ему в жизни не приходилось подсказывать, какие носки подойдут к такому-то наряду.
Я действительно боялась испортить столь сказочные отношения, потому и не хотела переезжать в роскошный дом друга. Я до сих пор не была уверена, что Джонатан знает, с кем встречается. Может, он думал, что, перестав платить за Милочкино великолепие, получил меня истинную, а я, дабы быть для него более ухоженной и подтянутой версией Мелиссы, по сей день прилагала почти столько же усилий, как когда блистала перед ним в роли Милочки. Надеюсь, я понятно объясняю.
Временами я с волнением размышляла, надолго ли меня хватит.
Зазвонил телефон. Мгновенно перестроившись на рабочий лад, я подняла тяжелую бакелитовую трубку и бодро произнесла приветственную фразу.
Последовало непродолжительное молчание. – Ммм, – раздался голос Джонатана. – Нельзя ли повторить?
У меня в животе будто запорхали бабочки. Мой бойфренд говорил с волнующим кровь аме риканским акцентом, как сексапильные и чертовски дорогие адвокаты в судебных драмах. Слава богу, ему мой английский выговор тоже кружил голову, потому-то мы вечера напролет могли болтать о сущих безделицах, что неизменно заканчивалось страстными объятиями.
– Может, сказать чуть иначе, например: "Доброе утро! Милочка к вашим услугам"? – предложила я с легкой хрипотцой.
Джонатан пробормотал нечто неразборчивое, потом прибавил более серьезно:
– Давай отложим это на потом. Сейчас ответь, свободна ли ты во время ланча?
– Совершенно! – отчеканила я. – Когда и где встречаемся?
– В час, в "Бойсдейле" на Экклстоун-стрит.
О! Шотландский бифштекс!
– Чудесное место, – ответила я. – Жду ланча с нетерпением!
– Можно еще разок? Какое место? – произнес Джонатан.
Однако в эту минуту к нему с какими-то бумагами подошла секретарша Патрис, и наша игра прервалась.
Я с легким сердцем приступила к делам: стала просматривать список подарков для детей разного возраста. Парадоксально: друзья моих клиентов-холостяков считали, что именно они, их неженатые приятели, идеально подходят на роль крестных отцов, несмотря на то что бедняги и общаться-то с детьми не умели. Нельсон утверждал, это полезно для дела: чем больше клиенты сталкиваются с крикливыми и проказливыми карапузами, тем меньше желают обзавестись собственными, то есть будут еще тратиться и тратиться на крестных детей.
Я изучала список цен на плюшевых мишек вывешенный на сайте "Хамлиз", когда телефон снова зазвонил. Едва поднеся трубку к уху, еще не слыша голос, я догадалась, кто это: приятель Нельсона, Роджер. Он по-особому дышал.
– Роджер Трампет! – воскликнула я весело. – Как дела?
Послышался неожиданный звук: Роджер высморкался.
– Лучше ты ответь на этот вопрос.
Мне показалось, в словах кроется подковырка. Но я не стала ломать над ними голову.
– Если ты о Нельсоновом плавании, боюсь, я не в состоянии отговорить его. – Я отправила прайс-лист на печать. – Он спит и видит, точнее, слышит: "Встал якорь!" и все такое.
– Вообще-то я звоню не по поводу Нельсона, – сказал Роджер, но я поняла по его мрачному тону, что угадала, как он смотрит на Нельсоновы планы. – Хочу сделать заказ. Мне нужна твоя профессиональная помощь.