Итак, Филипп становится настоятелем. Теперь нет ему возврата. Он честно понесет этот груз и будет выдерживать его тяжесть на протяжении двух десятилетий. Твердо известно, что в июле 1546 года он окончательно утвердился на игуменстве, а настоятель Алексий отошел в мир иной. С этого момента Филипп руководит монастырем непрерывно. Лишь летом 1566 года "хозяин Соловков" сойдет с игуменства, чтобы взойти на митрополию.
Филипп начал на Соловках грандиозное строительство, полностью изменившее облик монастыря, его роль в жизни Русского Севера и образ жизни братии. То величие обители, та роскошь ее архитектуры, которые в наши дни привлекают на острова тысячи туристов и паломников, уходят корнями к игуменству Филиппа.
А началось всё со строительства каменного храма Успения Богородицы, возведенного взамен старого, деревянного.
Для этого весь монастырь должен был на протяжении нескольких лет предпринимать усилие, которое иначе как подвижническим назвать нельзя. Житие сообщает о сооружении Успенской церкви немногое. В 7060 (1551/1552) году, посовещавшись с братией, Филипп начал строительные работы. Игумен пригласил новгородских зодчих во главе со знатными мастерами Игнатием Салкой и Столыпой. О первом из них шла добрая слава, мол, "горазд и мудр церковному делу".
Великая "страда" длилась около пяти лет. В 1557 году Успенский храм был возведен и отделан как подобает. 15 августа Филипп освятил его. "На полатех" церкви соловецкий настоятель велел устроить особый придел, освященный в память Усекновения главы Иоанна Предтечи. К весьма значительной по размерам хоромине пристроили каменную трапезную для братии, келарскую палату (склад), большой хлебный погреб, "…и иные многие службы монастырские благостройни бяху". Здесь пекли хлеб, здесь же стояли печи, предназначенные для обогрева трапезной и самой Успенской церкви.
Многие поколения насельников Соловецкого монастыря восхищались древнейшими каменными постройками. Трапезная "об одном столпе, чюдна и светла, и превелика, величеством внутри 12 сажен". А сама Успенская церковь казалась истинным чудом в таком отдаленном от богатой коренной Руси месте, как Соловецкие острова. Составитель Жития писал о ней через много десятилетий после того, как она вознесла крест над скудными землями архипелага: "пречюдна и велика"!
Как видно, игумен основательно поразмыслил о новых хозяйственных постройках обители. Катастрофический пожар 1538 года братия восприняла одновременно как урок духовный и хозяйственный. Тогда сгорели храмы, а вместе с ними трапезная, служившая местом собрания иноков – не только для еды, но и для решения важных вопросов сообща. Превратились в пепел склады с богослужебным имуществом, одеждой, продуктами, хозяйственными припасами… Филипп знал: строительство приведет в обитель множество новых людей, привлечет и новых иноков. Он рассчитывал избавить монастырь от новой огненной беды – теперь она ударила бы по умножившимся насельникам намного больнее, чем раньше. Строительство каменной церкви вообще стало возможным лишь с изменением всего экономического быта Соловков, и дальновидный игумен понимал неизбежность больших перемен. А потому готовил братию к новым условиям жизни. Появление огромной трапезной и значительных служебных помещений было частью большой программы экономических преобразований.
Любопытная деталь: очевидно, митрополит Макарий благоволил Соловецкой братии. Без его позволения, во всяком случае, не произошло бы причисление преподобных Зосимы и Савватия Соловецких к лику святых. Однажды он сделал монашеской общине Соловков своеобразный намек: пора бы вам, иноки, прославить место свое, благоуханный рай на зачарованных островах – возвести каменные церкви; потрудитесь! Это произошло сразу после того, как монастырь пострадал от пожара в 1538 году. Ведь именно тогда, казалось бы, создалась удобная ситуация для подобного начинания: старые церкви исчезли, так новым бы появиться уже в камне, чтобы никакое пламя не грозило их судьбе… То ли в конце 1538-го, то ли в 1539 году, будучи еще архи епископом Новгородским, Макарий отправил в Соловецкий монастырь вещь поистине драгоценную в условиях русского Средневековья – механизм для башенных часов. Это чудо механики, сработанное новгородским мастером Яковом, сохранилось до наших дней и теперь является экспонатом музея-заповедника в Коломенском. Часы владыка отправил с надеждой увидеть их когда-нибудь на каменной звоннице, а не над деревянными воротами…
Возможно, тот же Макарий выпросил у боярского правительства при малолетнем государе земельное пожалование для соловецкой братии: деревни Шижно, Сухой Наволок и Остров{ По другим сведениям, "…деревню при реке Шишне, пустошь, называемую Сухой Наволок, и острова, лежащие по обе стороны реки Выга: Дасугею и Рахново".} с соляными варницами, Никольским приходским храмом, а также угодьями, исстари "тянувшими" к этим деревням. Три года спустя монастырь с принадлежащими ему селениями освободили от суда и контроля со стороны местных властей. Владыка Новгородский превосходно знал соловецких монахов, с ними встречался, слышал немало историй о чудесно "сильной иноческой жизни", принятой у тамошней братии. И у него были все основания поддерживать Соловки да еще направлять монастырскую общину к новым духовным подвигам…
В ту пору иноки не решились на большое строительство. Земельные пожалования показались им слишком скудными для такой затеи, доходов с них оказалось достаточно лишь для того, чтобы поднять монастырь из пепла и угольев. А макарьевские часы названы в монастырской описи 1549 года, но не ясно, к какому зданию они крепились. Во всяком случае, ни к одному из церковных… Лишь Филиппу идея Макария запала в душу.
Но Макарий не оставлял старой надежды. Найдя в Филиппе единомышленника, он помог настоятелю.
Чем владел монастырь на исходе 40-х – в начале 50-х годов XVI века?
Земельным пожалованием, о котором уже говорилось, да церковкой на реке Вирме с прилежащими землями, да двумя клочками земли на Двине и на Суми, помимо самих Соловецких островов. Чтобы было понятно, насколько "богата" была Соловецкая обитель, стоит сказать: на всех землях монастыря вне Соловков жило лишь 43 человека. Они варили соль, косили сено и мололи зерно на водяных мельницах. На Соловках монахи располагали стадом в 30 лошадей, 25 коров, небольшим "флотом" из четырех лодий и 15 карбасов (крупных лодок). Братия варила соль, ловила рыбу и опять-таки молола зерно на трех водяных мельничках… но жила всё равно впроголодь. Если бы сотня постоянно недоедающих монахов, имея крайне скромные доходы, взялась возводить столь крупный архитектурный комплекс, как Успенский храм с пристройками, это грозило бы превратиться в чудовищный долгострой. На десятилетия…
Филипп начал собирать пожертвования на строительство Успенского храма еще в 1548 году или даже 1547-м – задолго до начала работ; он и сам сделал крупный вклад, не оставшись в стороне от общего дела; вложились, помимо братии, миряне – служилая знать, крестьяне, ремесленники. Игумену удалось получить деньги от 129 человек, всего 163 рубля с мелочью. Очень крупная по тем временам сумма, но для всего цикла строительных работ ее явно не хватало. Некоторые монахи на свои средства нанимали грузчиков и строителей, но и этого оказалось недостаточно.
Требовалась поддержка извне.
Ее оказал государь Иван IV. Или, вернее, монастырь получил ее от имени царя. Скорее всего, за соловчан ходатайствовал тот же Макарий, к тому времени ставший митрополитом Московским и всея Руси. Его заботливая рука дала братии невероятно много за весьма короткий срок.
Вот список земельных пожалований Соловецкому монастырю, совершенных во второй половине 40-х – середине 50-х годов XVI столетия:
волость Колежма с церковью святого Климента;
остров на реке Сумь с тремя дворами;
деревня при устье реки Сороки (приток Выга) с храмом Святой Троицы (здесь когда-то умер преподобный Савватий Соловецкий);
Сумская волость с 26 деревнями (!!!) и Никольской церковью;
село Пузырево с Никольской церковью (Бежецкий уезд){ Пузырево получено вкладом от И.В. Полева, важно тут другое: государь не одобрял уход земли из службы к монастырям, старался ограничить этот процесс, но вкладную Полева все-таки утвердил.}.
Прибавление невероятно большое! Оно во много раз превышает всё, чем владела братия при настоятеле Алексии. К тому же обитель получает крупные земельные вклады от частных лиц да еще прикупает соляные варницы, отдельные дворы и крупные участки пахотных земель. Теперь во владениях монастыря жили многие сотни, если не тысячи людей.
В обитель были отправлены драгоценные покровы на гробницу преподобных Зосимы и Савватия. В 1551 году игумену пожаловали драгоценное богослужебное одеяние из белой камки, шитое золотом и серебром, низанное жемчугом, украшенное яхонтами. Очевидно, тогда соловецкий настоятель ездил в Москву на Стоглавый собор; впредь Филиппу велено было выдавать из государевой казны "кормовые деньги", если он прибудет в столицу по монастырским делам.
Монастырь получил также с "большой земли" огромный колокол в 173,5 пуда весом. Его отлили и доставили иждивением князя А.И. Воротынского. К нему добавилось еще несколько колоколов меньшего размера.
Как видно, Филиппу пришлось открыть свое имя, и не только братии, но также властям церковным, да и светским. Федору Степановичу Колычеву, отпрыску аристократического рода, имевшему в столице надежные связи в виде родни, пошедшей в чины, гораздо легче было получать новые и новые пожалования для обители, нежели безвестному игумену Филиппу… По-видимому, в успехе его дел сказалось не только покровительство Макария, но и помощь влиятельных родственников. Лично Филипп ничего не получил и не мог получить из этого водопада пожалований. Не для себя он старался, но только для украшения обители.