- А я ведь с ней возле Павелецкого вокзала нос к носу столкнулась, - сказала тетя и заулыбалась. - С дачи ехала, ведрами вся увешенная, да и случайно налетела на Виолку. И мгновенно ее узнала. Она ведь то ли кореянка, то ли вьетнамка по национальности, а они долго не меняются, словно законсервированные. Она меня, правда, тоже сразу узнала, но видно было, что растерялась. Еще бы! Кому охота бедность свою вспоминать! И визитку мне она, видать, от этой растерянности и сунула. Ну, а я вцепилась в нее мертвой хваткой. Давай расспрашивать, что да как. И про тебя, Степа, ввернула. Она даже обрадовалась. Сказала, что своего водилу недавно уволила и вот в поисках. И сколько денег она тебе обещала? - поинтересовалась тетя, возбужденно блестя глазами.
Я назвал сумму. Мама явно обрадовалась, но тетя нахмурилась.
- Что-то мало, - после паузы решила она. - Все-таки крупная компания, и день у тебя ненормированный!
- Это на испытательный срок, - поспешил я ее успокоить, - потом добавят, если буду хорошо работать и если понравлюсь ей.
- А чего бы тебе и не понравиться? - с явным возмущением спросила тетя. - Парень ты у нас хоть куда! Высокий, видный, здоровый, спортивный. Да и красавчик! Вон глазища какие синие, одно загляденье!
- К чему это ты клонишь, Лара? - строго спросила мама.
- Ни к чему такому, - засмеялась тетя.
Вечером я долго не мог уснуть. Все думал о предстоящей завтрашней работе. К тому же раскосые непроницаемо черные глаза Виолетты и ее алый крошечный изогнутый ротик так и стояли перед глазами.
"Тридцать четыре года, - думал я, - в жизни не дашь! Она просто куколка! Такая восточная миниатюрная куколка без возраста".
Утром я тщательно выбрился, надушился, надел светло-голубые брюки и молочного цвета рубашку с коротким рукавом. Август стоял необычайно жаркий, но я на всякий случай прихватил и пиджак. Мама зачем-то сунула мне сверток с бутербродами и даже всхлипнула, правда, тут же начала улыбаться и гладить меня по плечу, заглядывая в глаза.
- Все хорошо, - сказал я, легко поцеловал ее в щеку и вышел за дверь.
В офис явился ровно в восемь утра. Я знал, что машина Виолетты находится в боксе возле вахты. Но он был еще закрыт, как и кабинет. Симы также на месте не оказалось. Я встал у окна и стал смотреть на улицу. Минут через пятнадцать влетела запыхавшаяся Сима, кивнула мне, открыла кабинет, одернула юбочку, поправила блузку, пригладила волосы, забранные в строгий узел, и уселась за рабочий стол с таким видом, словно находилась за ним со вчерашнего дня. Я уселся напротив и только приготовился сказать Симе какой-нибудь комплимент, как бесшумно появилась Виолетта, поздоровалась с нами и проплыла в кабинет. Сима проводила взглядом ее точеную фигурку. Потом повернулась ко мне и тихо произнесла:
- Господи, два года у нее работаю, а все никак не привыкну к ее манерам. Ходит неслышно, как кошка, а появляется всегда так неожиданно, словно из воздуха материализуется. Неприятно даже как-то.
Скоро дверь кабинета раскрылась, и появилась Виолетта с папкой в руке.
- Сима, я в налоговую, - мягко проговорила она. - И до обеда меня не будет.
- Поняла, Виолетта Антоновна, - ответила Сима деловым тоном.
- Идемте, Степан.
Я вскочил и, зачем-то подмигнув Симе, проследовал за мадам. Она уже вызвала лифт и стояла, нетерпеливо постукивая острым носком туфельки. Я остановился слева и, скосив глаза, изучал ее блестящие волосы, подстриженные в длинное классическое каре, ее бледно-розовый костюм, состоящий из узкой юбки и короткого приталенного пиджака с довольно глубоким вырезом. Мне захотелось заглянуть в этот вырез. Но тут лифт открылся, и мы вошли в кабину. Я обратил внимание, что, несмотря на высоченные каблуки, Виолетта едва достает мне до плеча. А я среднего роста, всего метр семьдесят восемь.
"Ну, просто карманная кукла", - невольно подумал я, не в силах отвести взгляд от ее лица.
Кожа ее была гладкой, упругой и матово-смуглой. Глаза на маленьком личике выглядели большими, но были типичной для азиаток формы, нос тоже выдавал ее восточное происхождение, губы маленькие и очень яркие. Виолетта взмахнула длинными густо накрашенными ресницами, приподняла голову, глянула мне остро в глаза и строго произнесла:
- Мне неприятно, когда вы так разглядываете меня, словно я выставочная модель в музее.
"Музее кукол", - подумал я и смутился. Затем сказал, сам не зная зачем:
- Но вы необычайно красивы, мадам! Вот и не удержался!
Я почувствовал, что краснею. И увидел, как ее правая бровь приподнялась, но глаза остались невозмутимыми.
- Благодарю за комплимент, - сухо ответила Виолетта и вышла из лифта. - Сейчас я покажу, где находится наш склад, а потом мы отправимся в налоговую. Вы Москву хорошо знаете?
- Конечно, - с готовностью подтвердил я. - Родился и вырос в этом городе, а машину вообще чуть ли не с четырнадцати лет начал водить.
- Это отлично, - безразличным тоном сказала она. - Вот, мы уже пришли.
Склад находился позади офиса и выглядел огромным. Виолетта представила меня охраннику и прошла внутрь. Я двигался чуть позади. Внутри склад был разделен на два этажа какими-то металлическими перекладинами, сплошь уставленными ящиками и коробками. Такие же ящики громоздились на полу. В узком проходе стояли длинные столы, возле них работали фасовщики. Они были, в основной своей массе, смуглыми и черноволосыми. Но не корейцы, а скорее таджики или узбеки. Я в этом плохо разбираюсь.
- Виолетта Антоновна, - раздался мужской голос, и я увидел, что к нам спешит пожилой мужчина в синем спецовочном халате.
- Добрый день, Иван Григорьевич, - ответила Виолетта официальным тоном и отчего-то поджала губы.
- Я по поводу испорченной кураги. Все сорок ящиков промокли. Я лично каждый проверил. Так что, на списание? Она не сегодня-завтра гнить начнет. Там уже плесень появилась.
Виолетта искоса глянула на меня и тихо, но жестко проговорила:
- О чем это вы? Я еще вчера распорядилась разложить товар на столах, просушить и на фасовку.
- Но партия большая, а на складе сыро, - попробовал возразить Иван Григорьевич.
- На просушку, - сказала она, резко развернулась и направилась к выходу.
Я молча двинулся за ней.
"Сурово! - подумал я, изучая маленькую упругую попку Виолетты. - Только зачем генеральному заниматься такими вещами? Хотя все это не моего ума дело. Но вот так мы и получаем гнилой товар!"
Мы подошли к боксам. Механик распахнул дверь. Я увидел черный "БМВ". Виолетта протянула мне ключи и спросила:
- На таких ездили?
- Да, - соврал я, открывая перед ней дверцу.
Когда мы уселись, я завел мотор и плавно выехал из бокса.
Прошло две недели. Я уже освоился с новой работой, и в принципе меня все устраивало. Особых напрягов пока не было. Иногда я целыми днями сидел в машине, ожидая мадам, и от нечего делать слушал радио или разгадывал кроссворды. Как объяснила мне Сима, в августе небольшое затишье в бизнесе почти у всех. Поэтому можно считать, что я устроился в удачное время. Мадам мне выплатила аванс, и я купил новые вещи, все строгого классического стиля и довольно дорогие. Кроме этого, стал пользоваться парфюмом известных марок по совету той же Симы. Но цены на туалетную воду "made in France" и дезики того же производства меня впечатлили. Никогда не думал, что хорошие запахи стоят так хорошо. Мама, глядя на меня, не могла нарадоваться. Она боялась, что я после армии, как многие ребята, пущусь во все тяжкие, буду сидеть по пивнушкам и напропалую крутить с девчатами. Но меня почему-то это не привлекало. Я даже решил не терять год и поступить в институт. Нашел подходящий. Это был институт экономики и права, я подал документы на экономический факультет на очно-заочную форму обучения. Меня она вполне устраивала, так как занятия проходили всего раз в неделю, в субботу, правда, полный день. Зато остальную неделю я был свободен. И стоило это, по сравнению с другими высшими учебными заведениями, вполне приемлемо. Занятия начинались с октября. Я хотел оплатить курс сразу, но денег не хватало. Подумывал обратиться к мадам, но как только видел ее невозмутимое личико, не мог заставить себя произнести ни слова. В конце концов перестал себя мучить, обратился к тете Ларисе, и она одолжила недостающую сумму. Я удачно прошел собеседование, оплатил обучение, и меня зачислили. Но предстояло поговорить с мадам о необходимости для меня фиксированного выходного дня. Виолетта к этому времени нравилась мне очень сильно. Она казалась загадочной и недоступной. Ее статичное лицо куклы, невозмутимый взгляд, холодная отстраненная манера общения, миниатюрная точеная фигура невольно притягивали, но и держали на расстоянии.
В один из теплых сентябрьских дней после обеда в японском ресторане Виолетта не поехала, как обычно, в офис, а попросила отвезти ее в парк. Я сидел в машине на стоянке и следил за тем, как она, медленно удаляясь, идет по аллее между краснеющими кленами. Но вот она остановилась и присела на скамью, закинув ногу на ногу и покачивая узким носком туфельки. Я зачем-то вышел из машины и направился к ней. Но чем ближе подходил, тем медленнее становились шаги, словно ноги тяжелели с каждым движением. Виолетта ничего не замечала. Она сидела боком ко мне, я видел ее приближающийся профиль, опущенные густые ресницы, нахмуренные брови, поджатые губы. Мысли ее, по-видимому, были не из приятных.
- Виолетта Антоновна, - охрипшим голосом позвал я, останавливаясь возле скамьи.
Она плавно повернула ко мне голову, приподняла подбородок, и я встретился с непроницаемой чернотой ее глаз.
- Что вы здесь делаете? - строго спросила она. - Почему не ждете в машине, как положено?