- О! Я знаю это, - радостно проговорил Алексей и сел прямо, глядя на фигуру. - Это - моя единственная радость. Я слышу ее во всем: в смехе моей любимой, в шорохе ее платья, в шелесте листьев под летним дождем, в звоне тонкой струйки воды из-под крана, в трелях птиц ранним утром… Долго перечислять. Тебе-то это зачем? Ты же сотворил все это и знаешь лучше меня, что такое гармония.
- Да, я - творец. Но ведь и ты стоишь на этом же уровне. Я вложил в твою душу способность слышать и понимать. И ты тоже можешь творить. А это высшее счастье, доступное человеку. Но из-за этой женщины ты можешь предать гармонию, выбирая смерть. Хочешь, покажу?
И Алексей мгновенно увидел любимую, которая стояла нагишом, на четвереньках, а сзади к ней прилип их общий друг. Они оба визжали от животного наслаждения.
- Не-е-е-т! - дико закричал Алексей, тут же закрывая рукой глаза.
- Смотри прямо в сердцевину правды и освободи, наконец, свое сердце от лжи. Зачем так рано выбирать смерть? Смотри!
Фигура встала. Рядом с ней мгновенно возникла другая вполне классического вида: длинный саван с капюшоном, пустые глазницы черепа и блестящая коса, ручку которой придерживали белые кости кистей. Алексей в оцепенении глядел на видение.
- Смотри!
Фигура легко, словно куклу, развернула Смерть спиной к нему. И он увидел цветущую девушку с ясной улыбкой на розовых губах и венком полевых цветов на растрепанных густых волосах.
- И что? - хмуро спросил Алексей, опустив руки на колени и ссутулившись.
- Жизнь и смерть - две половинки одного целого. Зачем же разворачивать смерть к себе лицом, если еще не до конца насладился жизнью?
- Действительно, зачем? - глухо спросил Алексей и невидяще уставился в пол. - Что меня ждет? - после продолжительного молчания поинтересовался он.
- Желание заглянуть в будущее - извечная ловушка, которой следует избегать.
- А все-таки? - упрямо спросил он и пытливо глянул на фигуру напротив.
- А если я скажу, что ты сам создаешь свое будущее именно в эту минуту? А я потом только корректирую.
- Но ведь ты - всемогущ и всезнающ, и все в твоих руках, - ответил он с вызовом. - Ведь ты всегда карал и миловал по своей воле.
- Устарелое представление.
- Да? - спросил Алексей и саркастически усмехнулся, подтягивая на коленях полосатые пижамные брюки. - А кто беспрерывно мучает меня? Знаю я все твои фишки! Сытый и безмятежный ничего не создаст, - с издевкой проговорил он. - Разве это не твои установки? Я родился, и ты дал мне дар, даже не спросив, нужен ли он мне. И чтобы выжать из меня по максимуму, ты давишь меня всю жизнь. Мне тридцать три года, твой пресловутый возраст, а сколько я уже всего перетерпел?! И голод, и нужду, и горе, и бесконечную боль, и предательство. Я уже не говорю о тех страстях, которые разъедают меня изнутри, о тех невероятных взлетах и падениях души. И все это только для того, чтобы мой слух, вернее, слух моей измученной души, приобрел необыкновенную остроту и чувствительность, и я услышал и донес на землю твои песни. Вся моя жизнь подчинена только этой задаче. А я?! Обо мне ты подумал, черт тебя дери!
При этих словах фигура чуть вздрогнула и как бы истончилась.
- Извини, зря я черта при тебе упоминаю, - тихо сказал Алексей. - И у тебя свои проблемы, нам неведомые. - После паузы он продолжил с прежней интонацией вызова: - А я - человек. И хочу обычного человеческого счастья. Тебе это в голову, или что там у тебя, не приходило? Хочу дом, жену, детей, простого счастья и заботы близких. Мне так мало надо! Отпусти меня, освободи от этой пожизненной каторги творчества. Зачем ставить меня, простого смертного, на одну доску с тобой, великим творцом мира? Ты - жесток!
Алексей замолчал, сжав виски ладонями и закрыв глаза. Фигура не двигалась. В комнате было темно. Только тусклый свет фонаря за деревьями бросал причудливые тени через окно на белые стены. Фигура пошевелилась. Тихий голос произнес:
- Я люблю тебя, Алексей, божий человек. И твоя боль - это моя боль. Ты чувствуешь меня сердцем, когда пишешь музыку.
Алексей выпрямился и гневно посмотрел на белый силуэт.
- Надоело мучиться! Хочу избавить себя от страданий и соответственно от тех мелодий, которые рождаются внутри меня, от боли и переизбытка мыслей и эмоций. А ведь это твои мысли и эмоции.
- Это спорный вопрос.
- А ты никогда не думал, что в один прекрасный момент я могу не выдержать и разорваться изнутри?
- Напишешь - облегчишься.
- Благодарю!
Алексей вскочил, по-старомодному щелкнул пятками и резко кивнул. Но растоптанные шлепки соскользнули, и он чуть не вывихнул лодыжки. Вновь опустившись на кровать, зло проговорил:
- Пусть кто-нибудь другой поживет в таком аду. А с меня достаточно!
- Твою музыку можешь написать только ты, - сказал голос.
- Да ладно тебе! Только я?! Не хочу! Не хочу больше! И не буду! И отстань!
В его голосе появились капризные нотки. Алексей соскочил с кровати, отшвырнул шлепки и забегал босиком по узкому пространству от окна к двери и обратно.
- Отстань, слышишь? - нервно вскрикивал он. - Не хочу больше боли! Верни мне ее! Пусть она не любит меня, пусть изменяет! Но пусть будет рядом! Всегда! Слышишь, Господи, всегда! Верни мне ее!
- Пусть все остается, как есть. Ты потом спасибо мне скажешь.
- Не скажу!
Алексей остановился и начал лихорадочно грызть ногти. Потом подбежал к фигуре и замер напротив.
- Я - не твой личный раб! Замолчи! - закричал он.
Потом плюхнулся на кровать и заткнул пальцами уши, продолжая быстро говорить:
- Я вообще еще раз умру! Первый раз не вышло - умру во второй и уже наверняка.
Фигура встала и подошла к нему. Голос спокойно произнес:
- Еще раз: жизнь и смерть - одно целое. Зачем спешить переходить из одного состояния в другое? Всему - свое время.
Но Алексей замотал головой, продолжая зажимать уши.
- Не слышу я тебя. И не говори ничего! Я люблю ее, и она меня любила. И это была моя единственная радость. Что ты можешь в этом понимать? В простом земном счастье? Это и была моя гармония. Понимаешь, в чем фишка? Не твоя и не вселенной, а моя! Только моя личная гармония!
- Ответь мне на один вопрос…
Голос на мгновение замолчал. Алексей опустил руки и поднял голову.
- Почему же тогда она перестала тебе звонить, к тебе приходить и просто исчезла из твоей жизни?
- Да, почему? - оживился он. - Тебе-то лучше знать. Ты же у нас - всевидящий всезнайка.
- Но я же тебе все показал. Повторить?
- Нет! - испуганно ответил Алексей, тут же опуская голову.
Из его глаз потекли слезы.
- Очень много в мире зла. А для тебя зло - это она, твоя любимая, - продолжил голос.
- Да мне-то что?! - всхлипнув, закричал Алексей. - Лишь бы была рядом! Это ты знаешь, что она для меня зло. Но я-то нет! Так дай же мне такую возможность самому разлюбить, самому разочароваться, самому понять, что она собой представляет в действительности. Хотя бы раз избавь меня от этой пытки: пытаться вернуть уже невозможное. Не режь по живому! Пусть я сам отрежу, когда пойму, что ты прав. Дай мне возможность понять! Сделай это ради меня! Пусть твоя музыка подождет! Останови пока процесс!
- Ты просишь того, что даже я вряд ли смогу исполнить, - задумчиво произнес голос. - Все во вселенной устроено по жестким законам. Если я нарушу хотя бы один из них, то воцарится хаос, и пострадаю я, а значит, и мир. Это круг.
- И что?! - заорал Алексей, вскочив с кровати. - Ты можешь все! Так переверни ради меня, простого смертного, вселенную! Сделай из круга квадрат, что ли! Хотя бы на время. Что такое отрезок времени моей жизни по сравнению с вечностью? Всего лишь точка! Сделай это ради меня! И верни ее! Дай мне ее! Дай!! Дай!!
Алексей упал на пол и забился в судорогах, продолжая что-то выкрикивать.
Вбежали санитары, за ними врач. Его быстро скрутили и ввели в вену лекарство. Через несколько минут, бледный и расслабленный, Алексей лежал на кровати, провалившись в глубокий полуобморочный сон. Санитары, подождав немного и видя, что он неподвижен, вышли, тихо притворив за собой дверь.
Через два месяца, когда его состояние значительно улучшилось и стабилизировалось, Алексея выписали из клиники. Погода стояла холодная, но чудесная. Яркое мартовское солнце заливало землю золотым светом. Когда Алексей вышел на свет божий, его глаза невольно прищурились, но бледные губы улыбались.
И тут он, обмирая в душе, увидел, что у ворот клиники стоит она, его любимая, и держит в руках белые тюльпаны, его любимые цветы. Алексей бросился к ней, смешно разъезжаясь ногами на подтаявшем скользком снегу. Обняв дрожащими руками, уткнулся носом в ее пушистые волосы.
- Здравствуй, - тихо сказала она, отстраняясь и тут же подставляя губы для поцелуя.
Алексей припал к ним, как к живительному источнику. Потом оторвался, глядя ей в лицо, словно не веря. Она опустила голову, прикрывая ресницами лживые глаза и пряча лукавую улыбку. Затем прижалась щекой к его плечу.
- Благодарю, Господи, - прошептал Алексей, чувствуя, как от счастья начинает кружиться голова, а в ушах звучит новая ликующая и неизвестная ему мелодия…