Все вы, что бы ни делали, всегда ни при чем.
Флэннеган подал ему рубашку.
— Идти сможете?
— А если не смогу? Понесете?
— Главком приказал вас доставить. Надо будет — понесу.
— Еще одну дозу бензедрина.
— У вас будет очень болеть голова.
— С каких пор вас гребет, что у меня болит? Дайте еще один порошок.
— Инъекция подействует быстрее, — сказал осваговец.
— Хорошо, пусть будет инъекция…
Через три минуты он встал, его тут же понесло на стену. Опираясь лбом и ладонями, он перевел дыхание. Бензедрин, адреналин, кофеин… Горящая пакля в уши загнанной лошади. В сознании, как змея на дне колодца, шевелилось жестокое любопытство: а сколько еще выдержит это тело? Когда оно наконец свалится?
— Вы сможете идти? — терпеливо повторил кавторанг.
— Не очень прямо и не очень быстро.
— Давайте еще немного подождем. Поговорим.
— О чем, Флэннеган?
— Зовите меня просто Билл. Как вы думаете, это, — капитан второго ранга показал на распечатку, — заставит князя Волынского-Басманова изменить мнение?
— Мне все равно.
— Он собирается выдать вас СССР. Если он сейчас одержит верх, вам конец.
— Мне все равно.
— Неужели? Вам так охота повторить путь Пауэрса? Только вряд ли вас обменяют, Арт. Таким, как вы, в Союзе прописывают девять грамм свинца.
— А в Крыму — два куба пентотала.
Флэннеган покачал головой, открыл дверь, оглянулся…
— Следуйте за мной.
* * *
Первым, закончив читать протокол, нарушил молчание главком:
— Пожалуй, мне стоит сложить с себя полномочия… Я не знаю… Честное слово, не знаю, как работать с ненормальными…
— Полковник! — крикнул Старик.
Верещагин скверно улыбнулся.
— У меня те же проблемы, господин главнокомандующий. Те же самые.
«Все, понеслась душа в рай», — подумал Воронов. Басманов не знал, на что напрашивается… Может, Верещагин и понимал, что такое субординация. Тот дикий коктейль, который Флэннеган вогнал ему в вену — не понимал.
— Не время для изящных пикировок, капитан. — Клембовский скомкал свою копию протокола и швырнул ее под стол. — Мы имеем… то, что мы имеем. Никаких дальних планов разведслужб. Никаких перспектив. Затяжная война с Советским Союзом, развязанная по прихоти каких-то…
Волынский-Басманов оттолкнулся от стола и на своем кресле отъехал чуть в сторону.
— Я одного не понимаю, Верещагин: на что вы рассчитывали? Вот лично вы? На эфемерные планы Востокова относительно политических перестановок в Кремле? На помощь инопланетян?
Капитан поднял голову и, глядя Басманову в глаза, просто ответил:
— На вас. На ваши знания, полученные в Вест-Пойнтах и Сандхерстах. На ваш опыт. На ваш здравый смысл… На верность присяге… Я крепко рассчитывал на вас, господа полковники. И, видимо, крепко просчитался. Вы полное дерьмо.
— Вы… отдаете себе отчет, где находитесь? — голос Салтыкова надломился от ярости. — Вы понимаете, что это Главштаб, а не бардак?
— Я бы предпочел бардак. Мне нравятся эти военные, которые боятся воевать. Не можете привыкнуть к тому, что решения приходится принимать самим и ответственность брать на себя? Пора уже начинать. Ну, зачем вам какие-то инструкции от Востокова или Чернока? Что мешает вам сейчас взять и победить? Чего вы боитесь?
Его не перебили ни единым словом только потому, что полковники онемели от такой наглости.
— Мы… Ах вы… — очнувшийся первым Клембовский побагровел.