Да, он получил информацию, ну и что с того? Конечно, эти сведения не были абсолютно лишними, он прекрасно мог обойтись и без них - они сэкономили ему от силы полчаса времени. Всем известно, что в сейфах обычно хранят деньги и ценности, а не грязное белье и что богатые простофили типа Прайса Вашингтона обычно ставят сейфы в гардеробных или спальнях. Справиться же с замком Дюку не составило труда. Цифровые запорные устройства поддавались взлому легче всего; об этом не знали разве что сами владельцы сейфов, которые полагались на них как на самого господа бога. Даже если бы у него случилась какая-то осечка, что было весьма маловероятно, все необходимое рассказала бы ему Консуэлла - в особенности после того, как он привязал ее к стулу в ванной комнате и принялся поливать ее аппетитную попку всеми одеколонами и духами по очереди.
Вот это был настоящий кайф! Больше всего он балдел, когда от всех этих ароматных жидкостей его член защипало так, словно он опустил его в кислоту.
Нет, Дюк не был мазохистом, но он любил боль.
Любил почти так же сильно, как риск. Одно дополняло другое, горячило кровь и обостряло до предела все чувства. Для него это было наркотиком - сильнейшим из всех, какие он пробовал и с презрением отбрасывал, так как никакие таблетки, никакое ширево не давало ему того блаженства и ощущения собственной исключительности и силы.
Итак, подумал Дюк, возвращаясь к тому, с чего начал, сделка, которую заключили Мейбелин и Мила, была не совсем честной. Ведь все, что он получил в качестве своеобразного "аванса", - деньги, несколько ювелирных изделий и коллекцию дорогущих часов, - он мог бы взять и сам, без всякой помощи со стороны.
По всем законам Миле и Мейбелин, как наводчицам, полагалось на двоих десять… нет, пять процентов от его законной добычи. И за эту ничтожную сумму он должен был убрать Ленни Голдена, рискуя получить новый, куда более длительный срок? (Чисто теоретическая опасность попасться все же существовала - этого Дюк не мог и не собирался отрицать.) Нет, так не пойдет, решил Дюк. Нужно потребовать, чтобы Мила расплатилась как следует, иначе…
Это, однако, не означало, что Дюк собирался оставить Ленни Голдена в живых. Если он не получит от Милы достойной платы, он расправится с ним просто так, ради собственного удовольствия. А потом найдет способ разделаться и с Милой, где бы она ни оказалась.
Бросив взгляд на часы, Дюк решил, что с "Чеви" пора расстаться. Достав из кармана аккуратно сложенную фланелевую салфетку, он тщательно протер ею руль, рычаги, кнопки автомагнитолы и все поверхности, которых касался. Потом он выбрался из машины и, забросив ключи зажигания в ближайший мусорный контейнер, пешком отправился домой.
Поскольку его сестрица не сумела довести до конца начатое и тем самым отодвинула на неопределенный срок возможность поселиться вдвоем в просторном особняке на Голливудских холмах, домом ему служила тесная однокомнатная квартирка, расположенная неподалеку от бульвара Голливуд. Дюк ненавидел эту грязную нору - его законное место было в доме, который оставил им дедушка Гарри.
"Черт бы побрал эту дурищу! - злобно подумал он о сестре, мрачно шагая по тротуару вниз по холму. - Черт бы побрал ее неуправляемый, бешеный характер!"
Если бы Мей дождалась, пока он отсидит свое, все бы устроилось как нельзя лучше.
Ирен почувствовала, что что-то случилось, до того, как подошла к дому. На неприятности у нее был особый нюх, который никогда ее не подводил, поэтому, увидев у ограды полицейские машины, она не очень удивилась - у нее лишь защемило сердце в тягостном предчувствии.
Первой ее мыслью было, что копы приехали арестовать ее за незаконный въезд в страну по подложным документам своей дальней родственницы Ирен Капистани - Ирины Капустиной. На самом деле ее звали Людмила Ламаро, а в криминальных кругах она. была известна также под кличкой Шпулька.
Что ж, она давно знала, что когда-нибудь это случится. Почти двадцать лет Ирен каждый день ждала, что за ней приедут и отправят в тюрьму.
Теоретически она еще могла бежать, скрыться, но ноги сами понесли ее к воротам, где дорогу ей преградил одетый в форму полицейский.
- Что вам нужно? - грубо спросил он.
- Я… я живу здесь, - ответила Ирен, разглядывая его насупленное, мясистое лицо.
- Ваше имя? - пролаял коп.
Ирен на мгновение замялась.
- Капистани, Ирен Капистани. Я работаю экономкой у мистера Вашингтона.
- Проходите. - Коп отступил в сторону.
- А что случилось? - спросила Ирен, которая всерьез ожидала, что коп набросится на нее и защелкнет на ее запястьях наручники.
- Обратитесь к старшему детективу Соло - он ответит на все ваши вопросы, мисс.
Ирен поняла, что копы приехали не за ней, и на душе у нее полегчало, но новая тревога тотчас же проснулась в ее сердце.
- А мистер Вашингтон? С ним ничего не случилось?
- Мистер Вашингтон в доме, мэм.
Ирен почти бегом понеслась по ведущей к особняку гравийной дорожке. Она всегда боялась, что с Прайсом случится что-нибудь прежде, чем она успеет сказать ему, как она любит его и как много он для нее значит. Если бы его ранили или убили, она бы этого не вынесла.
С бьющимся сердцем она вступила в прихожую, в которой толпились какие-то незнакомые люди в штатском и полицейские в форме. Только потом Ирен разглядела Говарда Гринспена, который беседовал о чем-то с высоким худым мужчиной в мятом сером костюме.
- Это еще кто? - удивился мужчина, когда Ирен приблизилась к ним.
- Все в порядке, Ирен - моя экономка, - ответил ему Прайс, неожиданно появляясь откуда-то из глубины дома.
- Она-то мне и нужна! - воскликнул мужчина. - Идемте, мисс, мне необходимо с вами побеседовать.
Ирен почувствовала, как сердце у нее снова упало. "Неужели он все знает?" - молнией пронеслась у нее в голове ужасная мысль.
Глава 28
Когда по телевизору начали передавать выпуск новостей, Мила сидела в общей комнате вместе с двумя пуэрто-риканскими шлюхами, которых она находила довольно забавными. Они обучили ее нескольким трюкам, которых Мила не знала, но дело было даже не в этом. Главное - они отвлекали ее от невыразимой скуки тюремного заключения и от тягостных мыслей, которые возвращались к Миле снова и снова.
Вот и сейчас, вполуха слушая, как лучше делать минет на заднем сиденье движущегося автомобиля или как распознать переодетого копа из отдела по борьбе с проституцией (в этом вопросе пуэрториканки вряд ли были особенно сильны, так как в конце концов попались), Мила думала о своем - о том, удастся ли Дюку убрать Ленни и не расколется ли он, если копы возьмут его за бока.
Это могло существенно осложнить ее положение.
Пандора, одна из двух пуэрториканок, как раз начала рассказывать о том, как ее однажды чуть не снял сам Брэд Питт, когда на экране появился сильно наштукатуренный диктор в скверно сидящем парике.
Глотая слова, он заговорил скороговоркой:
"Сегодня утром неизвестным был ограблен особняк известного комического актера и шоумена Прайса Вашингтона, расположенный в районе Хэнкокпарка. Сам мистер Вашингтон во время ограбления находился в суде, где проходят слушания по делу его сына Тедди Вашингтона, обвиненного в убийстве знаменитой телезвезды Мэри Лу Беркли, и в доме оставалась только приходящая горничная. Злоумышленник изнасиловал ее и, привязав к стулу, похитил из сейфа значительную сумму наличных денег, а также ювелирные украшения и одежду. Общая сумма похищенного оценивается примерно в несколько миллионов долларов. По подозрению в совершении этого преступления разыскивается белый американец двадцати - двадцати двух лет…"
- Прайс Вашингтон! - мечтательно промурлыкала Пандора. - Такому парню я бы дала бесплатно.
Он выглядит очень и очень сексуально.
- Однажды я связалась с баскетболистом из НБА, - доверительным тоном сообщила ее подруга. - Он тоже выглядел очень сексуально, но все, что ему было нужно, - это чтобы я заводила его с пускача в темном переулке. Должно быть, ему понравилось, как я это делала, поскольку он возвращался ко мне еще три или четыре раза, но мне очень быстро надоело делать то, что он мог бы сделать и сам с помощью мамы и ее пяти дочек.
Обе девушки захихикали и принялись наперебой вспоминать случаи, когда красивые мужчины оказывались либо педиками, либо импотентами, но Мила не стала их слушать. Встав со скамьи, она пошла разыскивать Мейбелин.
Мейбелин лежала на койке в их камере и, привычно теребя прядь волос, тупо смотрела в потолок.
- Слушай, об этом только что сообщили в новостях! - воскликнула Мила, не в силах скрыть свое волнение.
- О чем? - меланхолично переспросила Мейбелин.
- О том, что твой Дюк обчистил особняк Прайса Вашингтона. Честное слово, я не знала, что босс матери - такая шишка!
- Он действительно хренова звезда, - заметила Мейбелин и села. - Ну и что?
- А то, что твой брат изнасиловал горничную, - выпалила Мила. - Ты не говорила мне, что он… что он может…
- О, Дюк - он такой! - Мейбелин, по-видимому, ничуть не удивилась. - Под каждой крышей свои мыши, знаешь ли… Короче, у него есть свои привычки, от которых он никак не может избавиться.
- Он что - псих? - взвизгнула Мила. - Ничего себе привычки! Зачем ему понадобилось насиловать горничную? Мало мне всего, теперь еще и это!
- А что он должен был сделать, зарезать ее, что ли? - Мейбелин презрительно сощурилась. - И потом, я тебя что-то не понимаю. Сама застрелила какую-то черножопую суку, а сама переживаешь из-за какой-то горничной! Какое тебе дело до этого, тем более я уверена, что эта дура получила удовольствие.