Они сели на обитую плюшем банкетку у стены. Девушка заказала клюквенный сок, объяснив, что не любит алкоголь. Алекс потребовал для себя двойной скотч со льдом и зажег сигарету. Он был подвержен всем грехам и знал это. Он слишком много курил, слишком много пил, "катал колеса"и баловался "травкой". Похвастать Алекс мог только двумя достижениями: он бросил нюхать кокаин и баловаться крэком. Даже для Алекса Вудса существовала опасная черта, переступать которую было нельзя. Его врач объяснил, что если он не расстанется с серьезными наркотиками, то вряд ли доживет до своего пятидесятилетия. Алекс это твердо усвоил.
Тин Ли деликатно кашлянула. Он продолжал курить.
- Алекс, - сказала она, кладя миниатюрную ладошку на его колено, - тебя что-нибудь беспокоит?
Нет, хотелось сказать ему, ничего такого, что не компенсировалось бы скоропостижной кончиной моей мамочки.
- Меня? Беспокоит? С чего ты взяла? - переспросил он, чувствуя зуд охватывающего его раздражения.
- Я не знаю. Потому и спрашиваю. - Последовала тоскливая пауза. - Это связано со мной?
У Алекса сейчас не было ни малейшего желания обсуждать "их отношения", но он чувствовал, что такой разговор назревает. Женщины всегда и все неизменно принимают на свой счет.
- Отнюдь. С тобой все в порядке, - заверил он ее как можно более искренним голосом, надеясь удержать девушку от дальнейших приставаний.
- Но тогда в чем же дело? - печально спросила Тин Ли. У нее не хватало ума, чтобы вовремя остановиться и сменить пластинку. - Может быть, ты грустишь из-за того, что после того первого раза мы больше не занимались любовью?
Твою мать! Все - как всегда. Разговоры, разговоры, разговоры. Секс, секс, секс. Неужели эти бабы не способны думать ни о чем другом!
- Я тебе не нравлюсь, Алекс? - не отставала Тин Ли, вертя узкий золотой браслет на тонком запястье левой руки.
Обдумывая ответ, Алекс поднес к губам бокал и отпил несколько больших глотков скотча. Следует быть поаккуратнее. Сегодня вечером она ему нужна.
- Нет, милая, дело вовсе не в тебе, - проговорил он наконец. - Дело во мне. Перед тем как начать съемки нового фильма, я всегда нахожусь в напряженном состоянии. Слишком много всего вертится в голове.
- Для эмоциональной разгрузки очень хорош секс, - уверенно заявила Тин Ли. - Может быть, сегодня ночью я сделаю тебе массаж, и это поможет тебе разрядиться. Очень… интимный массаж.
Она стремится сняться в его фильме - в этом сомнений быть не могло. А почему бы и нет? Каждый из людей к чему-нибудь стремится.
В бар вошла темноволосая женщина. Когда она проходила мимо, Алексу на какое-то мгновение показалось, что это - Лаки Сантанджело. Что-то в том, как она двигалась, было знакомо ему.
Но нет, Лаки была гораздо красивее - своей необузданной, таинственной красотой.
- Еще один бокал, и поедем дальше, - сказал Алекс, знаком подзывая официанта.
- Как скажешь, - покорно ответила Тин Ли.
- Откуда он здесь взялся?!
Разъяренного шепота Купера было вполне достаточно, чтобы Лесли почувствовала глубочайшее удовлетворение.
- А почему бы ему здесь не быть? - вкрадчиво осведомилась она.
- Ты же знаешь, он хочет тебя трахнуть! - продолжал кипятиться Купер.
- Меня хотят трахнуть очень многие мужчины, - невозмутимо парировала Лесли. - Из этого вовсе не следует, что я собираюсь лечь с ними в постель. - Она приветственно помахала рукой известному певцу в стиле кантри и его невзрачной жене, которые только что вошли в ее дом. - Извини, Купер, я должна встречать гостей, - бросила она, внутренне ликуя оттого, что ей все же удалось его завести.
Купер смотрел ей вслед. Лесли шла в своем умопомрачительном платье, добрая половина ее тела была выставлена напоказ. Он знал, что все это она делает обдуманно, специально для него, поскольку он пришел сюда с Венерой, и тем не менее почувствовал приступ неподконтрольной ревности.
Тем временем Венера устроилась возле бара и вовсю очаровывала Феликса Циммера. Этот стареющий продюсер был известен тем, что при первой же встрече с любой женщиной начинал рассказывать своей собеседнице, что его любимым блюдом является женская "писюня".
- Эй, дорогой! - окликнула она Купера, подзывая его жестом. - Ты знаком с Феликсом?
- Еще бы, - с тонкой улыбкой сказал тот. - Именно я научил его всему тому, чем он сейчас хвастается на каждом перекрестке.
Венера засмеялась, а Куперу подумалось, что сегодня вечером она выглядит особенно привлекательной - в свободном расшитом золотом брючном костюме и с волосами, небрежно заколотыми наверху. "Пожалуй, нужно и впрямь проводить побольше времени дома", - решил он.
Компания у Лесли собралась разношерстная: Феликс и Мюриель (поговаривали, что она является его "лесбийской женой"), певец в стиле кантри с супругой, Купер и Венера, режиссер, снимающий порнографические фильмы, со своей молоденькой любовницей, мрачного вида женщина, разработавшая наряды для телешоу, выдвинутого на премию "Эмми", и Джефф Стоунер.
Купер подозревал, что весь этот спектакль был поставлен Лесли специально ради него. По каким-то своим извращенным соображениям она захотела, чтобы на нем присутствовала и Венера.
На секунду он испытал чувство вины. Как бы ощущал себя он, если бы подобное сделала с ним Венера?
Нет, она бы так не поступила. Пусть в своих видеоклипах и фильмах Венера выглядела сверхсексуальной и чувственной, но в обычной жизни она являлась идеальной, верной и преданной женой. Он мог доверять ей целиком и полностью. И он ей доверял.
- Мой сын, - объявила Доминик Вудс, поведя в воздухе пальцем, унизанным бриллиантами. - Когда-то он выглядел самым мужественным человеком во всем мире, почти как его отец. А теперь? Посмотрите-ка на него! Время не пощадило моего бедного Алекса.
- Простите? - вежливо переспросила Тин Ли, шокированная беспардонностью престарелой леди.
- Это правда, милочка, - непререкаемым тоном продолжала Доминик. - Он обладал большим дарованием, вполне достаточным для того, чтобы, подобно своему отцу, стать знаменитым актером. Трагедия состоит в том, что он похоронил свой талант.
- Я никогда не хотел быть актером, - угрюмо проговорил Алекс, - и всегда мечтал ставить фильмы.
- Какой позор! - возвысила голос Доминик. - Как актер, ты мог бы чего-нибудь достичь, добиться настоящего признания.
Господи всемогущий! Шесть выдвижений на "Оскара" не значили для нее ровным счетом ничего! Эта женщина и впрямь жаждала крови.
- Как бы то ни было, сейчас об этом поздно говорить, - не унималась Доминик. Рот ее искривила жестокая складка. - Ты утратил "товарный вид" уже много лет назад, а скоро потеряешь и последние волосы.
Каждый раз - одно и то же. Что же с ней творится, черт бы ее побрал! Любому человеку было достаточно одного взгляда на Алекса, чтобы убедиться: волосы у него темные, вьющиеся и густые. Ни единого признака грядущего облысения не было и в помине.
Его мать просто больная. Она получает какое-то извращенное удовольствие, втаптывая его в грязь. А что остается делать ему? Только пропускать ее глупые комментарии мимо ушей. Психотерапевт Алекса сказал ему, что воевать с ней бессмысленно.
- У Алекса превосходные волосы, - мужественно бросилась на его защиту Тин Ли.
- Только до поры до времени, - ехидно возразила Доминик. - Дело в том… - она выдержала многозначительную паузу, - что облысение передается в этой семье по наследству. Его дедушка был лысым, как зад у павиана.
- В возрасте восьмидесяти пяти, - пробормотал Алекс, беря еще один бокал с виски.
- От времени не убежишь, - проговорила мать. - Я сражаюсь с ним каждый день. - Теперь она уже изображала застенчивость. - И побеждаю. - Доминик пристально уставилась на Тин Ли. - Разве вы не видите, что я побеждаю, милочка?
Слишком ошеломленная, чтобы что-то ответить, Тин Ли ограничилась кивком. Алекс бросил на мать долгий холодный взгляд. Она выглядела худой и элегантной. На ней было модное платье, а редеющие волосы скрывал коротко подстриженный черный парик. Портило Доминик лишь обилие макияжа - для женщины ее возраста это было чересчур. От пудры кожа старой дамы была белой, как алебастр, губы - ярко-кровавого цвета, а глаза - обведены черными кругами. Это придавало ей немного драматический вид - эдакая Норма Десмонд. Издали она еще могла бы сойти за женщину под шестьдесят, но с близкого расстояния - извините… Насколько было известно Алексу, мать уже дважды делала подтяжку лица. Даже в семьдесят один год внешность для нее была всем.
Алекс часто размышлял: какой червь точит ее изнутри и за что она отыгрывается на нем? Может, за то, что его отец умер, оставив ее одну с ребенком на руках? Или - потому что она больше не вышла замуж? Сама Доминик не уставала твердить, что ответственность за женщину и чужого ребенка не готов на себя принять ни один мужчина на свете. На протяжении многих лет она то и дело напоминала ему: "Кому я была нужна с сыном, которого еще предстояло ставить на ноги! В том, что я одна, виноват только ты. Не забывай об этом, Алекс".
Как он мог об этом забыть, если она напоминала ему об этом постоянно!
К счастью, у нее никогда не было недостатка в деньгах. И она никогда не тратила их на него. А он этого и не хотел.
Тин Ли поднялась на ноги.
- Мне нужно в дамскую комнату. У Доминик хватило такта, чтобы подождать, пока Тин Ли отойдет подальше, прежде чем начать свое обычное критиканство.