"Молодой человек, сознаете ли вы, что мы не находимся в состоянии войны с Сирией?" - спросил его командир, сидевший за письменным столом.
"Так точно, сэр, - ответил летчик, - мне это известно; но мне кажется, было бы гораздо лучше, черт побери, если бы находились".
Вот так Великобритания и начала войну с Сирией. Получив разрешение командования, летчики, торопливо перекусив и подготовив самолет к вылету, в сопровождении двух истребителей "Томагавк" нанесли удар по немцам.
На самом деле Лондон был в курсе всего происходящего. Дешифровка сообщений, переданных с помощью "Энигмы", выявила, что в Сирию вылетели бомбардировщики "Хейнкель-111" и двухмоторные истребители "Мессершмитт-110" без опознавательных знаков. В Лондоне заключили, что вмешательство немцев будет ограниченным, но решили не рисковать. В Сирию направилась колонна войск из Палестины; были приведены в готовность части в Басре.
В последовавших жестоких боях - порой температура доходила до 50 градусов по Цельсию - французы сражались против французов, а арабы - против арабов. И когда дела англичан были совсем плохи, эмир Трансиордании Абдулла послал в бой на стороне союзников свой небольшой, но прекрасно обученный Арабский легион. Настроения местного населения изменились коренным образом после того, как немецкий самолет бомбил Бейрут и попал в школу и мечеть. Так и не было установлено, явилось ли это следствием ошибки штурмана или же это была провокация с целью обвинить в случившемся Королевские ВВС.
27 июня из перехваченных сообщений "Люфтваффе", зашифрованных с помощью "Энигмы", стало ясно, что Вишистская Франция собирается направить в Сирию подкрепления. Транспортные суда с пехотными частями на борту должны были проследовать в сопровождении соединения французского флота: линкора, четырех крейсеров и шести эсминцев. Воздушное прикрытие операции предстояло осуществить "Люфтваффе". Складывалось впечатление, что масштабы боевых действий на Ближнем Востоке увеличиваются и Франция становится полноценным союзником Германии. Адмиралтейство направило подводные лодки Королевского флота для противодействия французским транспортным судам и боевым кораблям. Затем 2 июля поступило сообщение об отмене этой операции. У всех, кто понял, как близка была катастрофа, вырвался вздох облегчения.
Боевые действия закончились тогда, когда английские войска полностью установили контроль над Сирией и Ливаном, но раны этих сражений долго не затягивались. Потерпевшим поражение французским правительственным войскам было предложено присоединиться к "Свободной Франции" де Голля и сражаться против немцев, но почти все солдаты предпочли вернуться во Францию. Де Голль, относившийся серьезно к своей самопровозглашенной роли главы государства в изгнании и испытывавший давление со стороны англичан (и неофициально американцев), пообещал населению французских подмандатных территорий Сирии и Ливана независимость. Последовала буря возмущения. Заявление де Голля не только возмутило вишистское правительство, считавшее, что только оно вправе принимать подобные решения; солдаты "Свободной Франции" стали задаваться вопросом, зачем они сражались и погибали за страну, которую все равно придется отдать.
Все закончилось фарсом. В нарушение условий перемирия вишистское правительство попыталось переправить пленных англичан в Германию. Это привело к тому, что несколько высокопоставленных французских офицеров были посажены под домашний арест в своей гостинице до тех пор, пока военнопленные не были найдены и переданы англичанам. Во время подписания договора о перемирии пьяный австралийский фотограф упал, запутавшись в кабеле, в результате чего был полностью отключен свет. В темноте и суматохе у одного из французских генералов украли шитое золотом кепи.
Впоследствии Черчилль заметил, что: "Гитлер на Ближнем Востоке, несомненно, упустил шанс захватить небольшой ценой большой приз". Уэйвелл видел случившееся совершенно в ином свете. Получив приказ выделить части из числа войск в Палестине для отправки в Ирак, он дал понять, что Палестина (чей муфтий состоял в сговоре с Рашидом Али и где господствовали антибританские настроения) не может дать ни одного солдата. Не выказывая сочувствия проблемам, с которыми столкнулась Великобритания в Ираке, Уэйвелл раздраженно ответил: "В вашем послании совершенно не учитывается реальное положение дел. Необходимо взглянуть в лицо фактам… следует как можно раньше начать переговоры".
Перехватив сообщение, переданное итальянской дипломатической службой, в котором говорилось, что Рашид Али израсходовал весь запас бомб и снарядов, Лондон (главы штабов) недовольно ответил: "Переговоры могут начаться только в том случае, если иракская сторона безоговорочно примет все условия… реальное положение дел таково, что Рашид Али действует рука об руку с державами "Оси"…"
"Меня глубоко встревожила позиция генерала Уэйвелла", - записал Черчилль, полагавший, что сущность войны заключается в быстром перемещении сил. Он попытался убедить Уэйвелла воспользоваться благоприятной ситуацией и двинуться на Багдад, "даже имея весьма незначительные силы… рискуя так же, как привыкли немцы, неизменно оказывающиеся в выигрыше".
Поворчав, Уэйвелл подчинился прямому приказу отправить колонну войск на Хаббанию, которую он считал "не имеющим стратегического значения районом". Но даже тут, не удержавшись, он добавил, что "не сможет занять Багдад", и повторил свой совет найти политическое решение ситуации в Ираке. Уэйвелл, как он признался позднее, всегда "недолюбливал Ирак, страну и живущих в ней людей, и не хотел ввязываться там в боевые действия".
Нелюбовь к Ираку привела Уэйвелл а к тому, что он недооценил значение этой страны. В телеграмме, датированной 25 мая, он сказал, что его основной задачей является оборона Палестины и Египта, добавив, что "недружественный режим в Багдаде осложнит выполнение этой задачи, но все же ни в коей мере не сделает ее неосуществимой". Его точка зрения не выдерживает никакой критики: под боком Палестины и Египта появился бы подконтрольный державам "Оси" Ирак, а армия Уэйвелла и Средиземноморский флот всецело зависели от нефтяных месторождений Ирака и нефтепровода.
Беспокойство Уэйвелла по поводу Сирии, Палестины и Ирака, а также его осторожность в Восточной Африке происходили из убеждения, что все военные действия и даже просто переходы по чужой территории требуют "сотрудничества местного населения и кочевых племен". Какими бы ни были моральные качества этого заявления, оно далеко не всегда соответствует истине. В частности, так оно и произошло после того, как Черчилль заставил Уэйвелла действовать.
То, насколько серьезно Черчилль воспринимал любую угрозу британскому присутствию в Ираке, проявляется, в частности, в том, как английская военная разведка разыскала в Палестине экстремистски настроенного лидера сионистов Иргуна Зваи Леуми. Завербованные иракские евреи были внедрены шпионить в организацию Рашида Али. Один из добровольцев, Давид Рашиль, ближайший сподвижник Иргуна, происходивший из зажиточной багдадской семьи, во время мятежа был схвачен повстанцами и казнен.
Когда через месяц, в июне 1941 года, Уэйвелл был отстранен от командования, большинство людей приписало это его неудачам в Северной Африке. Над причинами этого провала и несправедливого решения Черчилля спорят до сих пор, но одно не вызывает сомнения: недовольство Черчилля имело более глубокие корни.
16. АД ДЛЯ ИНТЕНДАНТА
Победа - это мираж в пустыне, который появляется после долгой войны.
Б. Г. Лиддел Гарт
"Крит дал истории великое имя; Африка - величайшее". Эти слова древнеримского поэта Марциала как нельзя лучше описывают соперничество Карла Штудента и еще более честолюбивого Эрвина Роммеля, 12 февраля вступившего в должность командующего немецким корпусом "Африка": "Вечером фюрер показал мне американские и английские иллюстрированные журналы, описывавшие наступление генерала Уэйвелла в Киренаике. Особый интерес представляла безукоризненная согласованность действий бронетанковых сухопутных частей, авиации и флота".
События развивались быстро. Общая сводка, представленная английскими разведслужбами, датированная мартом 1941 года, гласила: "Части германских экспедиционных сил под командованием ничем себя до этого не проявившего генерала Роммеля высадились в Северной Африке".
Лишившиеся большей части тяжелого вооружения и транспортных средств (которые были отправлены в Грецию), усталые, недоукомплектованные английские части, не имевшие боевого опыта, противостояли в Северной Африке генералу Ром-мелю. Уэйвелл и его штаб в Каире решили понапрасну не беспокоиться. Они утешали себя верой в то, что итальянские войска в Триполитании можно не принимать в расчет, а немецких подкреплений будет недостаточно для начала контрнаступления в обозримом будущем.
дешифровальщики из Блетчли-Парка следили за действиями Роммеля. Когда Черчилль справился о том, что происходит в Африке, ему предоставили перехваченные сообщения ОКБ, ставки верховного командования германскими сухопутными силами, в которых приводились приблизительные даты прибытия отдельных подразделений корпуса "Африка" в Триполи. Хотя Каир частенько жаловался на нерасторопность Блетчли-Парка, на этот раз вся информация была передана Уэйвеллу без задержки.
В начале марта начальник разведки доложил Уэйвеллу, что немецкий корпус "Африка" может в ближайшее время нанести удар. Он показал Уэйвеллу план предполагаемых действий Роммеля. Тот даже не стал его слушать. Не оспаривая информацию, полученную из Лондона, штаб Уэйвелла - учитывая, сколько времени потребовалось бы на подготовку подобной операции английской армии, - рассчитал, что Роммель не будет готов к наступлению раньше мая. Его коммуникации слишком растянуты, и ему потребуется значительное время для подготовки резервов и складов.