И тут меня озарило. Если сослать меня в монастырь не получилось, а отдавать замуж не хочется, потому как мое приданное, провинция Ирта, уйдет из семьи вместе со мной, то что должен решить государь, радеющий о стране? Как он может гарантировать, что выход к морю навсегда останется в королевстве?
- Таисса, если бы меня… не успели спасти… кто унаследует мои земли?
- Так ведь все вернется тогда к твоим матушке и батюшке, - она непонимающе смотрит на меня.
Правильно, не будет меня, все права на землю перейдут обратно к маман, а если и с ней что-то случиться – то все, наверняка, останется королю. Да даже пусть она и до старости доживет – если других детей не будет, а уж за этим король всяко может проследить, то провинция останется в семье, и наследуется моим братом. Я в этом раскладе – человек настолько лишний, что даже странно, что так долго прожила. Да уж, приехали… Похоже, король меня и заказал. Вот ведь… Подфартило, называется. И что теперь делать?!
Помолчала в задумчивости, покрутила браслеты на запястье. Массивные, металлические, с вычурной резьбой. Они меня все это время сильно раздражали, тянули вниз руки своей тяжестью, да еще кожа под ними чесалась. Попробовала их снять, но они были слишком узкими и не пролезали через ладони, а замка я найти не могла. Все больше злясь, что не удается освободиться от этих утяжелителей, протянула обе руки к Таиссе:
- Помоги снять, мне в них неудобно, и кожа под ними зудит!
Таисса, вместо того, чтобы послушаться, только грустно головой покачала:
- Деточка, их только Его Величество или придворный маг снять могут.
Не поняла… Зачем юную девушку в такие кандалы упаковали?!
А Таисса меня дальше просвещает:
- Это блокираторы магии, они на тебе с тринадцати лет, как только твоя магия пробуждаться стала, так и надели.
Не, нормально?
- А как же меня тогда обучают магии? Или на время занятий их снимают? – миролюбиво интересуюсь, думая, что, наверное, необученных магов тут так страхуют, чтобы чего-нибудь не натворили.
Но Таисса почему-то глазки прячет и вздыхает. Помялась, а потом я такое услышала, что ушам не поверила.
Магии меня никто не обучал и не собирался. Зачем, если меня планировали в монастырь сдать? А там послушниц с магическим даром обрабатывали очень просто – заставляли регулярно сливать всю магическую силу в накопители обители. Спустя несколько месяцев это приводило к тому, что послушницы полностью себя опустошали и лишались дара. После этого они становились истинно посвященными Светлейшей и, через пару лет, просто угасали, поскольку их организм не мог справиться с полной потерей магии. Как пояснила Таисса, среди последователей Светлейшей, подарить свою силу ее монастырям и соборам было очень почетно. Правда, добавила она, уходили туда в основном или престарелые магини, или простые люди.
Я тупо смотрела на эту женщину, и никак не могла понять – как мог отец уготовить такой путь своей дочери? Хотя, может он фанатик веры? Или получает от этого какие-то крутые бонусы для королевства? Ладно, хоть дед вмешался! Видно, маманька как-то вовремя сумела с ним связаться.
- Зачем отец так со мной? – тихо спросила я.
Ответа я, конечно, не получила. Но, по пожатым губам Таиссы, поняла, что та моего вопроса не одобряет. Видно, король в ее глазах был безгрешен.
- Это большая честь! – с пылом возразила она. Вот ведь курица – сама только что сказала, что только престарелые маги в послушницы идут, а то, что туда же планировали запихнуть молодую девчонку, которой жить и жить – это ее не смущает.
Хмм, а я-то думала, что Таисса – моя преданная нянюшка, а, похоже, все ее переживания были совсем не из-за того, что меня чуть не убили.
- Таисса, - отмечаю, как сильно похолодел мой голос, - а теперь, после того, как у отца поменялись планы по поводу монастыря, что он со мной планирует делать? Замуж все-таки отдаст? И что значит "сейчас я ни с кем не обручена"?
Эта клуша помялась, пока до ее умишка что-то дошло, и выдала:
- Тебя, деточка, раз уже сватали. За двоюродного дядю отца, у него как раз жена умерла. Но…
-Но..? – повторила я за ней, пытаясь сообразить, что она сказала. Меня что, за двоюродного деда пытались замуж выдать?!
- Но он тоже умер, - со вздохом закончила Таисса.
- От старости, - догадливо добавила я, а женщина напротив меня вдруг сверкнула глазами, но тут же их выражение изменилось на прежнее, а сама она поднялась с кресла и, с демонстративной заботой, подошла поправить мои подушки.
- Отдохни, деточка, - ласковым голосом попросила она, погладила по голове и, уже отходя, прижала палец к моим губам, жестом совершенно четко показывая, чтобы я молчала.
Я тут же обвела комнату взглядом, подсознательно пытаясь увидеть видеокамеры. В том, что их аналог тут присутствовал, я теперь не сомневалась. Иначе, чем объяснить странное поведение этой Таиссы?
Никаких видеокамер и прочих жучков я, конечно, не обнаружила. Откуда мне знать, как они в этом мире выглядят. Интересная ситуация, может, Таисса все-таки на моей стороне?
- Когда я увижу свою мать? – решила прощупать я почву. Ведь если король с королевой не в ладах, значит, она моя естественная союзница? И от монастыря уберегла.
- Ее Величество уже в пути. Королева прибудет к вечеру – мы получили от нее вестник на заре, - безразлично просветила меня Таисса.
- Моя мать – тоже маг? – было бы удачно, если так.
- В королевских семьях по-другому не бывает, - равнодушно ответила Таисса. – Маг, но не такой сильный, как Его Величество.
И бросает молниеносный взгляд на мои браслеты.
Ага, видно, маменька уже пыталась эти кандалы с меня снять. Интересно девки пляшут…
- Деточка, ты очень утомленно выглядишь, поспи пока, наберись сил, - вот, опять эта сверх заботливая интонация.
- Хорошо, - мой слабый голосок еле слышен, сама я обессиленно откидываюсь на подушки и утомленно закрываю глаза. Надо бы как-то все проанализировать, но у меня вдруг совсем иссякли силы и, с неимоверной силой, потянуло в сон. Тут же вспомнила, что последняя фраза Таиссы сопровождалась каким-то непонятным жестом. Может, это она меня магией усыпила? Плохо, когда ничего не понимаешь… Уже засыпая, спросила:
- А что за госпожу Ветер звал?
- Статс-даму Белмару, доверенное лицо Его Величества. Это она к тебе врача привела.
Понятно, Сосулька, значит. Видно, на принцессиного папика шпионит. Так и запомним. Все, я сплю…
Глава 2
Проснулась я от легкого касания к плечу. Кто-то осторожно пытался меня разбудить.
- Ники, проснись, Ники, - звал меня расстроенный женский голос.
Я с трудом разлепила глаза.
Надо мной склонилась совершенно неизвестная мне рыжеволосая женщина лет двадцати пяти.
- Ники, Ники, - негромко повторяла она.
Я сфокусировала взгляд и, ничего не соображая со сна, удивилась, зачем эта рыжеволосая так принарядилась в больницу, даже бижутерию нацепила, а халат - забыла, спрашиваю:
- А? Что? На процедуры пора?
Эй, почему она на меня так странно смотрит - с какой-то дикой смесью обеспокоенности и радости? А затем незнакомка облегченно вздохнула:
- Слава Светлейшей, ты говоришь!
Светлейшей, что за ..? И тут я все вспомнила. У нас с принцессой оказались схожие имена, это–то меня с толку сначала и сбило, не поняла, что не ко мне обращались.
Севшим со сна голосом тяну:
- Э-э?
Рыжеволосая внимательно разглядывает меня - а я её. Мои глаза распахнуты от невинного удивления, у меня же амнезия, я ничего не помню, ничего не знаю... А о процедурах - так это я о враче вспомнила. Большие серые глаза женщины подозрительно заблестели, и она расстроенно вздохнула:
- Ты меня не помнишь? Совсем? Я - твоя мама, леди Аминика, королева Денгрийская.
Она моя местная мама и королева?! Это во сколько же она меня, то есть, ее – Ники, родила?
- Доктор сказал, что у тебя временная потеря памяти из-за воздействия артефакта забвения и заклятия послушания. Ты хоть что-нибудь помнишь? Кого-нибудь узнаешь?
Все еще не могу прийти в себя и ошалело киваю ей головой. Потом спохватываюсь:
- Нет! Вообще ничего и никого! Но Таисса мне кое-что рассказала.
Рыжеволосая печально кивает, на её тонком лице – усталость. Я исподтишка ее рассматриваю, она, похоже, расстроена до слёз. Прикусывает губу, чтобы не заплакать, вскакивает и начинает ходить по спальне, лихорадочно теребя жемчужный поясок. Потом, видимо что-то решив, останавливается и так резко поворачивается ко мне, что лёгкий шелк широкой зелёной юбки взлетает и обвивается вокруг ее ног крылом спугнутой птицы.
- Они-таки тебя в покое никак не оставят, мерзавцы! И жениха твоего убили, и все им с рук сходит! – леди Аминика с ожесточением накручивает на палец выбившийся из причёски длинный рыжий локон. – Но я этого так просто не оставлю!
Ого, да маменька - решительная женщина! И это она не про моего ли жениха, который двоюродный дядя отца, только что упомянула? Так его убили? Да и Бог с ним, зачем мне дряхлый дедок сдался? Пусть ему земля, как говориться, пухом будет.
А искренне расстроенная маменька подходит к трюмо, заставленное изящными баночками и хрустальными флакончиками, берет с него портрет в серебряной рамочке, обвитой черной лентой и задумчиво его рассматривает. Потом возвращается ко мне и присев на краешек кровати ласково гладит меня по волосам. А я смотрю на мужчину на портрете и сердце восхищённо замирает - господи, что за красавец! Орландо Блум и Брэд Питт ни по отдельности, ни в одном флаконе и рядом с ним не стояли
- Кто это? – спрашиваю сдавленным от избытка чувств голосом.