– Ну а как же те деньги, которые ты уже должен банку? Двенадцать миллионов? И еще мои личные двадцать пять миллионов долларов?
– Не осталось ни гроша, – криво усмехнулся Брэд. Судья долго смотрел на него.
– Я хорошо знаю тебя. Ты ведь спекулянт. Как же я могу достать тебе деньги, если ревизоры штата уже подбираются ко мне?
– "Страна Грез". Помнишь те восемь акров земли, которую я купил на противоположной стороне залива и права на которую доверил тебе? Эти права так и не перешли к студии. Между прочим, мы с Джарвисом никогда не затрагивали вопрос о "Стране Грез", обсуждая соглашение по студии и телевидению. В то время его это не интересовало. Он заговорил со мной об этом, только когда Дисней заявил, что они открывают увеселительный комплекс во Франции.
Судья бросил на Брэда проницательный взгляд.
– И ты никогда не использовал деньги студии, чтобы привести в порядок территорию?
– Нет. Я вообще ничего с ней не делал, оставил все как есть.
Судья на минуту задумался.
– Таким образом, теперь она стоит миллионов пятьдесят – шестьдесят. И, как мне представляются твои дела, у тебя нет выбора. Так что бери у него четыреста миллионов и брось все это. Возьми опционы, которые он тебе предлагает, это тебе ничего не будет стоить. Если все пойдет гладко – хорошо, нет – пусть заткнет их себе в задницу.
– Меня как будто вывозили в дерьме, – признался Брэдли. – А я-то собирался показать всем, как надо вести дела в кинобизнесе.
– Ну, с другими бывало и похуже. У тебя хоть остается четыреста миллионов. А ведь могло так случиться, что ты потерял бы все. Так что сиди и не дергайся. Рано или поздно дела с нефтью пойдут на лад, а цена на землю в районе залива, ту, что для "Страны Грез", только вырастет. Так что пострадает только твоя гордость.
Брэдли посмотрел на судью.
– Так ты говоришь, что пострадает только гордость?
– В нашей семье еще никто не оказывался посрамленным, – улыбнулся судья. – Так что просто скажи этому Джарвису, что ты возьмешь его деньги, и пожелай ему удачи. А сам занимайся тем, в чем ты лучше всего разбираешься – нефтью и землей.
– Наверно, ты прав, – согласился Брэдли, – но, Господи, как же интересно всем этим заниматься!
– Потом еще раз попробуешь, – рассудительно заметил судья. – Кто тебе сказал, что у этого Джарвиса получится лучше, чем у тебя? Он тоже может запросто сесть в лужу. Возможно, тогда ты вернешь все.
– Хорошо. – Брэдли кивнул головой. – Я свяжусь с Джарвисом и скажу ему о своем решении.
– Ни черта ты ему не говори, – раздраженно буркнул судья. – Пусть подождет до совета директоров завтра. А пока налей-ка мне еще виски.
Глава 4
Госпиталь Столетия города стоял в глубине, среди других строений комплекса, на тихом углу бульвара Звезд и бульвара Пико. Собственно, госпиталь занимал только восемь этажей, а на остальной площади находились кабинеты частнопрактикующих врачей и всяческие медицинские лаборатории.
Доктор Фергюс Мобюссон, один из самых преуспевающих и известных специалистов в области пластической хирургии, работал в этом же здании. Помещение, где он работал, имело внушительный вид и состояло из двух современных операционных, одной послеоперационной палаты и двух кабинетов для приема пациентов; один – его собственный, другой – его помощника и коллеги, доктора Джона Такашима. Еще в одном кабинете сидели бухгалтер и медсестра, которая производила запись, и одна из трех сестер, которые по очереди круглосуточно дежурили в этой мини-клинике. Дальше за дверью находился маленький, тихий, неярко освещенный холл. Время визитов назначалось таким образом, чтобы пациенты никогда не сталкивались друг с другом.
Но в этот день все было по-иному. Все утренние визиты передвинули, потому что в пять часов утра мистер Рид Джарвис попросил срочно принять его. Когда сестра, дежурившая ночью, попросив Джарвиса подождать, разбудили доктора, тот ответил не раздумывая: "Что бы мистеру Джарвису ни понадобилось, он получит это незамедлительно".
Доктора Фергюса Мобюссона раньше звали Фред Марковиц, и родился он в нижнем Ист-Сайде, в Нью-Йорке. Он давно понял, что, если хочет добиться успеха в Беверли-Хиллз, его имя должно стать ключом к успеху в этом городе, состоящем из смеси громких имен и дерьма. Доктор точно подобрал себе имя и фамилию. Имя Фергюс было шотландским, а шотландцы известны своим консерватизмом. Фамилия Мобюссон была французской и предполагала французскую изысканность и утонченность в вопросах косметики и красоты. Он также подкрепил свою квалификацию многочисленными свидетельствами и дипломами, а также двумя годами стажировки в Лионе, в известнейшей клинике, специализирующейся в пластической хирургии. Единственной и очень важной фотографией в его кабинете был снимок, на котором был изображен он сам и доктор Айвис Питандви, который считался ведущим специалистом в мире в области пластической хирургии.
В эту минуту Мобюссон сидел на высоком стуле рядом с операционным столом особой конструкции и осматривал пациента. Колени человека поддерживались особыми подпорками, почти такими же, какими пользуются гинекологи для осмотра пациенток. Доктор говорил бесцветным голосом:
– Я никогда не думал, что девушка может сделать обрезание так безупречно с точки зрения хирургии. Наверняка она была еврейкой.
Рид посмотрел на врача, прищурившись на голубой свет лампы, горевшей у него за спиной. Он был в ярости.
– Здесь не над чем смеяться, доктор. Что там можно сделать?
Доктор Мобюссон перешел к делу.
– Во-первых, мы вам сделаем противостолбнячный укол, чтобы избежать заражения. Во-вторых, я бы хотел, чтобы вы доставили сюда ту девушку, которая это сделала, я хочу проверить ее на всякий случай. Мы должны точно все знать на случай каких-нибудь осложнений.
– К черту, доктор, – выпалил Джарвис, – хватит с меня того, что вместо девки, которую можно трахать по-всякому, я нарвался на вампиршу.
– Всякое может случиться, – продолжал уговаривать доктор, – например, СПИД. Было много случаев, когда следы вели к проституткам.
Рид почувствовал, как по его спине побежали мурашки.
– Это возможно? Доктор развел руками.
– Кто знает? Мы ведь даже не знаем точно, как эта болезнь передается, но проститутки вполне могут быть переносчиками, сами не догадываясь о том, что они инфицированы.
– Не знаю, смогу ли я сделать так, чтобы она пришла сюда. Она очень известная персона.
– Скажите ей, что визит будет сугубо конфиденциальным, – предложил доктор.
– Она не пойдет, – сказал Рид.
– Может быть, вы посоветуете ей обратиться к своему врачу?
– Думаю, что она и на это не согласится. Мы расстались вовсе не по-дружески.
– Скажите ей, что вы сегодня сделали анализ, и он показал возможную инфекцию. Пусть она проверится для собственной же пользы.
Рид молча кивнул, потом посмотрел на врача.
– Ладно, что можно сделать с моей раной?
– На данный момент нужно сделать три вещи, – ответил врач, – мы сделаем вам укол пенициллина, почистим рану и сделаем перевязку. Потом сделаем вам серию противостолбнячных уколов. Это примерно шесть уколов. Они довольно болезненны, и от них может повыситься температура.
– Плевать мне на все это, – резко бросил Рид. – Что будет с моим членом?
– Он будет выглядеть немного по-другому, – объяснил доктор. – Но работать будет нормально.
– Что значит – по-другому будет выглядеть? – заволновался Рид.
– Ну, вы видели когда-нибудь пенис японца? – продолжал объяснять доктор Мобюссон. – У него такая немного скошенная с одного бока головка, и он покороче.
– Господи! – воскликнул Джарвис. – У меня он и так маленький. А можно сделать так, чтобы он не стал короче?
– Конечно, – с улыбкой проговорил доктор Мобюссон, – я могу сделать его таким, каким вы захотите. Но сначала нужно проделать все процедуры.
Рид откинулся на подушку.
– Хорошо, тогда начинайте. Сколько времени вам понадобится?
– Эти процедуры не займут много времени. Но вам необходимо пробыть у нас еще по крайней мере три часа, на тот случай, если у вас появится реакция на противостолбнячную вакцину.
– Я обязательно должен остаться? – забеспокоился Джарвис. – У меня сегодня на утро назначено одно очень важное совещание.
– Если вы не будете соблюдать все правила, ваша рана может иметь весьма неприятные последствия. Возможна даже ампутация.
Рид на секунду задумался.
– Я постараюсь договориться, чтобы совещание перенесли на более позднее время.
– Это благоразумно, мистер Джарвис.
– Мне понадобится телефон, необходимо связаться с некоторыми людьми.
– Вы можете располагать моим личным кабинетом. Там вас никто не побеспокоит.
Было шесть часов утра, и Даниэль пил свой утренний кофе, собираясь, как обычно, позвонить на Восточное побережье, как вдруг зазвонил телефон. Он поднял трубку.
– Пичтри слушает.
Голос Джарвиса прозвучал резко. Он даже не поздоровался и сразу перешел к делу:
– Я сегодня немного задержусь, освобожусь не раньше полудня.
– Что-нибудь случилось? – забеспокоился Даниэль.
– С делами все в порядке. У меня проблемы личного характера, которые нельзя отложить.
– Могу ли я чем-нибудь помочь?
– Нет, – отрезал Джарвис, но вдруг передумал. – Ты можешь связаться с этой негритоской?
– С Тайм?
– С какой же еще? Именно о ней мы с тобой говорили вчера на вечере! – раздраженно ответил Джарвис. – Мне надо с ней поговорить.
– Я передам ей, чтобы она вам перезвонила.
– Нет. Дай мне ее телефон, я сам ей позвоню.