- Электричка через полчаса. А нам еще идти на станцию минут 15, - воззвала к здравому смыслу плясуньи Ксюша. Она еще не поняла того, о чем я уже догадалась, а именно - Сонька пьяна в стельку, а значит не управляема.
- Не пойду, - более строго сказала наша резвушка и позволила пожилому толстяку приобнять себя за талию.
- Пойдешь, как миленькая, - разозлилась Ксюша, после чего дернула Соньку за руку.
- Отстаньте, - вступился за свою пассию толстяк. - Она сегодня остается со мной. У нас намечается ночь любви.
Я смерила наглеца презрительным взглядом (терпеть не могу, когда мужик пытается воспользоваться женской слабостью) и бросила:
- Вам, дедушка, пора о душе подумать, а не о любовных приключениях. К тому же целую ночь вы не протяните. Так что отвалите!
- Она остается, - продолжал упорствовать кавалер, все теснее прижимаясь к своей хрупкой избраннице.
- Она едет домой, - гаркнула Ксюша и попыталась отлепить мужика от подруги.
Со стороны сцена, наверняка, выглядела уморительно. Представьте: в центре - пьяная блондинка, все еще дергающая стройной ножкой и виляющая попкой, хоть это и затруднительно, на блондинке висит тучный мужик в возрасте, а две подвыпившие злые барышни прыгают вокруг, то отрывая от подруги прилипшего мужика, то оттаскивая от него ее саму. Не забудьте еще о том, что молча бороться мы не умеем.
- Отвали, клещ, - орала на толстяка Ксюша.
- А то милицию позову! - вторила я подруге, перемежая выкрики чувствительными тычками в толстое пузо приставалы.
Надо сказать, что ни наша ругань, ни мои хуки не помогали - мужик вцепился в Соньку мертвой хваткой, и в ответ на мои тычки лишь морщился. К тому же наша подружка и не думала нам помогать, с глупой улыбочкой на просветленном лице она твердила: "Девочки, не трогайте его, он хороший!".
Наконец противоборство утомило всех, за исключением, пожалуй, Сони, той было все по фигу, она по-прежнему дрыгалась под музыку и улыбалась звездам.
- Мужик, - примирительно обратилась к толстяку Ксюша, - давай договоримся.
- Она идет со мной.
- А ты идешь с нами.
- Зачем? - удивился он.
- Проводишь до станции, а там посмотрим, - выпалила Ксюша, взволнованно глянув на часы.
- Ладно, - подумав, согласился он.
Мы облегченно вздохнули. Главное сейчас было выволочь Соньку из клуба, а в лице этого толстяка мы могли найти хорошего носильщика. Со всеми же остальными проблемами решили разобраться позже, когда время не будет так поджимать.
Выбежали мы из помещения в четверть первого. Вернее, бежали мы с Ксюшей, а влюбленная парочка шла медленно - ему быстро передвигаться мешала одышка, а ей заплетающиеся ноги. В итоге, когда мы уже влезали на платформу, они все еще плелись где-то вдалеке.
Тут темноту разорвали два световых луча. Потом послушалось гулкое чуханье.
- Сонька, - взревела Ксюша, - беги скорее, электричка на подходе.
Но наша подружка проигнорировала призыв. Приглядевшись к двум силуэтам, мы поняли, что они не только не приблизились, а даже замерли.
- Оставим что ли ее? - растерянно обратилась ко мне Ксюша. - Может, он правда ей понравился.
- С ума сошла? - крикнула я, спрыгивая с платформы в темноту. - Она же не соображает ничего, дура пьяная.
- Не успеем! - в панике пискнула Ксюша, сползая вслед за мной.
Электричка приближалась - мы уже слышали как она тарахтит - а мы только еще подбегали к кустам, в которых обжимались наши голубки. С бешенными глазами я подлетела к влюбленным, затормозила, вцепилась в Сонькину руку и завопила:
- Бежим!
В эту же секунду ко мне присоединилась Ксюша и с таким же воплем потянула подругу в направлении платформы, у которой как раз начал притормаживать электропоезд.
- Она остается со мной, - надул губу поклонник, покрепче вцепившись в избранницу.
Я в панике обернулась к платформе и похолодела - по ней уже ступали первые сошедшие с электрички индивиды.
- Сонька, дура, бежим! - верещала Ксюша, дергая подругу за рукав. - Бежим! Не то на вокзале ночевать будем.
- Она остается.
Мне это надоело! Не зная что предпринять я с размаху саданула мужику по уху. Он охнул и на мгновение разжал тиски. Мы с Ксюшей не замедлили этим воспользоваться - и вырвали, таки, Соньку из его лап.
Но рано мы начали праздновать победу. Мужик тут же оклемался, и не успели мы отволочь Соньку на пару метров, как он вновь ухватился за ее плечи.
- Отвали! - заорала Ксюша и лягнула его в голень.
- Это вы отвалите! Она хочет быть со мной.
Я застонала, увидев, что последний пассажир покинул тамбур, и бросилась трясти Соньку за лацканы пальто, надеясь, что от такой болтанки она хоть чуточку протрезвеет. И, знаете ли, эффект не заставил себя ждать. После пятого толчка подружка скривилась и слабым голоском пискнула:
- Я хочу домой. К ма-а-а-ме.
Ксюша победоносно пнула мужика в другую голень и рванула Соньку на себя. Он же потянул ее в свою сторону. Ксюша опять на себя. В итоге оба они разжали руки (уж не знаю зачем, наверняка, чтобы набраться сил перед новым заходом), и я увидела, как Сонька, оставшись без опоры, валится на асфальт, причем валится бревнышком, то есть не выставляя вперед рук и не сгибая колен.
Секунда, и она лежит на дорожке лицом вниз, не произнося ни звука.
Вот тут мужика как ветром сдуло! Мы с Ксюшей только наклонились над пострадавшей, а его уже и след простыл. Испугался, видимо, наш Казанова, что угробил бедняжку насмерть. Он-то не знал, что Сонька, истинная дочь своего отца, даже из опаснейших для жизни ситуаций выходит, отделавшись лишь легким испугом.
Мы подняли пострадавшую с асфальта, холодея от страха, мы не сомневались, что все ее ребра переломаны, а зубы выбиты. Я даже не удивилась бы черепно-мозговой травме. Но оказалось, что кроме ободранной щеки и подбитого глаза, больше никаких повреждений не обнаруживается. К тому же, приняв вертикальное положение, Сонька не застонала, не заплакала, как я ожидала, а очень бодро и требовательно изрекла:
- Я хочу домой. К маме.
Я треснула ее перчатками по лбу, взвалила одну ее руку на плечо, вторую перекинула через Ксюшину шею, и мы понеслись, горланя во все мощь "Подождите нас!" к платформе.
Дом, милый дом!
Когда мы вскарабкались на платформу, электричка уже тронулась. И напрасно мы надрывали глотку, взывая к жалости машиниста, нам ничего уже не могло помочь - поезд ушел, а мы остались. Три тонких силуэта на пустынной платформе: два высоких и один маленький; а вдали убегающие огни тепловоза.
- И что нам теперь делать? - упавшим голосом проговорила Ксюша. - Следующая только в 5 утра, а до шоссе часа 2 ходьбы, а с этой красоткой… - она встряхнула Соньку, которая все еще висела на наших плечах, как раненый боец, - и все 3.
- Тачку поймаем, - попыталась успокоить себя и подругу всезнающая Леля.
- Ты оглянись.
Я оглянулась: станционная домушка, запертый ларек, пустынные лавки и ни одной живой души, не говоря уже о душах, имеющих автомобиль.
- Хочу домой. К ма-а-а-ме, - требовательно запищала Сонька и попыталась поджать ноги, чтобы вольготно повисеть на наших шеях.
- Я тебе покажу маму! - зарычала я. - Как ща дам в лоб!
- Не надо. Она и так пострадала, - вступилась за подругу Ксюша, но только для виду, знала же, что я Соньку никогда не обижу.
- Черт! - вдруг заорала я радостно. - У тебя же сотовый. Давай такси вызовем!
- Точно! - взвизгнула Ксюша и полезла в сумку.
Вскоре она уже давила на кнопки, лучезарно улыбаясь окружающему миру.
- Ну что? - прокряхтела я, вспотевшая под тяжестью Соньки, забота о которой теперь целиком лежала на моих плечах.
- Ничего, - захныкала Ксюша.
- Как ничего? У тебя что тоже телефон за неуплату отключили?
- Да не работает он тут! - она потрясла трубкой. - Сплошные шумы и треск.
- Н-да! Положеньице! - сокрушенно протянула я. Потом, подпинув Соньку под пятую точку, скомандовала: - Пошли, девоньки, ножками. Авось к утру доберемся.
… Мы прошли километра полтора по ухабистой, грязной дороге, пока нас, ошалевших от усталости, мокрых от жиденького снежка, подающего на наши непокрытые головы, не подсадил одинокий автомобилист.
Нырнув в теплый, пропахший бензином салон старенького "Москвича" мы ощутили себя почти счастливыми. Я вытянула ноющие ноги, Ксюша сунула замерзшие руки себе под попу, а Сонька и вовсе почувствовала себя как дома - растянулась на сидении и захрапела.
- Притомилась? - хмыкнул водитель, весело косясь на спящую.
- Ага. Шла долго, - буркнула я, надеясь, что до него не дойдут перегарные выхлопы, выпускаемые Сонькиным приоткрытым ртом. - До Города довезете?
- Довезу. Только до промзоны.
- И на этом спасибо.
Мы замолчали. Я выглянула в окно - судя по указателям ехать нам оставалось минут 25. Неужто меньше чем через час я окажусь в своей теплой постельке? Воистину! Я блаженно закрыла глаза и задремала.
Проспала я не больше 10 минут, и разбудил меня хриплый ото сна голос Соньки:
- Я хочу домой! К маме!
- Едем уже, - ткнула ее в бок Ксюша. - Заткнись.
- К маме, - продолжала требовать Сонька.
Ксюша наклонилась к самому моему уху и прошептала:
- Она что никогда не протрезвеет?
- Пока не проспится, - огорчила я подругу. Что поделаешь, Соньку даже пешая прогулка под дождем со снегом не может привести в чувство.
Тем временем наша неугомонная вскочила, проморгалась, совершенно бессмысленно уставилась на водителя и изрекла:
- Пшел вон!
- Чего? - ошалел мужик.