У Н. А. Некрасова в поэме "Мороз, Красный нос" (1862–1863) крестьянка Дарья, похоронив мужа, вынуждена одна ехать в лес по дрова в сильный мороз. Ей и без того тяжко, а тут ещё заяц: "Заяц спрыгнул из-под кочи, // Заинька, стой! не посмей // Перебежать мне дорогу!" Вроде бы обошлось: "В лес укатил, слава богу…" Но из зимнего леса, из владений Мороза, вдовица ведь так и не вернулась.
В рассказе Н. С. Лескова "Пугало" (1885), который написан от первого лица, по его детским, "гостомельским" воспоминаниям (от названия реки в Орловской губернии), есть эпизод, когда группа детей и подростков едет по весенней дороге:
"А в это же время из-под талой межи выскочил заяц и, пробежав через дорогу, понёсся по полю.
– Фуй, чтоб тебе пусто было! – закричали вслед ему Аннушки.
Они все знали, что встреча с зайцем к добру никогда не бывает".
Малолетний герой, который правил лошадью, струсил, упустил вожжи – и повозка перевернулась. Поскольку ехали они к тому загадочному лесу, где нелюдимо обитал некий странный человек, которого уже считали прямо-таки колдуном-оборотнем, то решено было, что это не иначе как его козни.
А вот как начинается опубликованная в 1886 г. юмореска А. П. Чехова "Ночь перед судом (рассказ подсудимого)":
"– Быть, барин, беде! – сказал ямщик, оборачиваясь ко мне и указывая кнутом на зайца, перебегавшего нам дорогу.
Я и без зайца знал, что будущее моё отчаянное. Ехал я в с-ий окружной суд, где должен был сесть на скамью подсудимых за двоежёнство". Интересно в связи с этим и то, что заяц в народных поверьях имеет отношение к свадьбе.
Когда же Чехов в 1890 г., направляясь на Сахалин, проезжал по Томской губернии, то в письме домашним от 14–17 мая он отмечал: "Зайцы, которых здесь не едят и не стреляют, ничтоже сумняся стоят на задних лапках и, вздёрнув уши, любопытным взором провожают едущих. Они так часто перебегают дорогу, что это здесь не считается дурною приметой". Зайчатиной и вправду кое-где по России пренебрегали. Но действительно ли в тех местах Сибири не знали о такой примете, неведомо. Может быть, Чехов сам этак обобщил да и прописал.
Обрисовавший верования крестьян Орловской губернии А. И. Иванов приводил в своём очерке пару услышанных там в конце XIX в. колоритных быличек о зайце, что пересёк людям дорогу и навлёк на них беду. Первую из них он предварил замечанием: "А вот ещё рассказ про зайца: это был не заяц, а чёрт".
Этнограф и священник Г. Е. Верещагин (1851–1930) записал от вятчанина Василия Звонова такую быличку: "Лежу я однажды у горна на фабрике и вижу. Идет к горну ребёнок 2–3 лет на вид… Я перекрестился и сказал: "Господи благослови", и ребёнок, сделавшись зайцем, прыгнул в горн и исчез. Это видели и другие".
Горн – промышленная печь, температуры в которой достигают очень больших значений. Вот туда-то, в огонь, и бросилось странное существо в обличии зайца. Характерна всегдашняя готовность углядеть в зайце нечистую силу. Именно так – зверёк казался воплощением нечисти, исчадием злой, "иномирной" силы.
В старой литературе сохранился интересный рассказ о зайце, который стал причиной гибели молодого придворного Екатерины II. Писатель и историк XIX в. М. И. Пыляев в своих очерках о прошлом окрестностей Петербурга упоминал о кладбищенской церкви Казанской Божьей Матери в Царском Селе. В связи с этим он цитировал священника Иоанна Смирницкого, который так писал "об устроении царскосельского кладбища": "Известный флигель-адъютант императрицы Екатерины II, граф Алек. Дмитриевич Ланской, выехал однажды на охоту, и когда проезжал по здешней местности, то выбежавший из кустарников заяц испугал его лошадь, которая сбила Ланского с себя, и он, страшно ушибленный, вскоре скончался; императрица, видевшая всё это с балкона своего дворца, распорядилась устроить тут церковь и кладбище". Пыляев прокомментировал рассказ священника: "Предание это неверно. А. Д. Ланской (род. 1758 г., умер 25 июня 1784 г.), камергер, генерал-адъютант Екатерины II, пользовавшийся благоволением государыни, сильно опечаленной его раннею смертью, умер от слишком сильного приёма секретного лекарства, известного в медицине под именем Aphrodisiacum". Действительно, "предание" это выглядит малодостоверным: императрица с балкона дворца видит охотившегося придворного, который погибает от внезапно выскочившего зайца… Если же Пыляев прав, то тем интереснее эта полуфольклорная история о несущем гибель зайце.
Опасение встретить на пути зайца нередко и у других народов.
В середине XIX в. среди украинцев Литинского уезда Ковенской губернии отмечено поверье, что заяц сотворён чёртом и служит ему "передовым". И если заяц перебежит кому-либо дорогу, то с этим человеком будет несчастье. "Увидев зайца, перебегающего дорогу, нужно сейчас же выбросить из повозки клок сена. Утверждают, что в таком случае заяц сейчас же возвратится назад".
У живущих на средней Печоре коми ипостась души, называвшаяся "урöс", могла получать разные зооморфные обличья. Например, вид зайца, бросавшегося в ноги. Тогда это предвещало смерть или несчастье.
Среди сибирских татар бытовало поверье, что если дорогу перебежит заяц, значит, в ближайшее время произойдёт что-то нехорошее. У различных групп тюркоязычных алтайцев отправление на охоту считалось важным делом и обставлялось многими обычаями и ритуальными запретами. Дурным знаком было, если дорогу пересечёт кто-либо (особенно женщина) или же переползёт змея; нельзя было пересекать чужой лыжный след, возвращаться назад, шутить, заговаривать с кем-либо по пути. Иногда даже выезжали с заряжённым ружьём, чтобы сразу застрелить зайца, если он станет перебегать дорогу. А у болгар-мусульман, равно как и у родственных им групп населения в Турции, есть обыкновение, встретив зайца, сворачивать с дороги. Повстречав зайца, никогда не говорили: "Я видел зайца". Надо было говорить: "Я видел волка", потому что волк означал спасение и успех. У охотников-белорусов была примета: если волк перебежит дорогу – хороший знак, а если заяц – плохой. В заметках писательницы К. Авдеевой (Е. А. Авдеева, 1789–1865) отмечено: "В дороге, когда едете полем или лесом, и перебежит дорогу волк, почитается к добру, а если лисица или заяц, к неуспеху либо к какой-нибудь помехе в делах". У Авдеевой используются преимущественно сибирские материалы.