Обрядовое перегораживание пути покойному с кладбища в мир живых проделывалось разными народами. У селькупов, когда близкие умершего возвращались после похорон, отъехав на некоторое расстояние от могилы, они рисовали головнёй поперечные полосы по своему следу или же перегораживали след прутиками. У энцев после похорон шли к своему стойбищу другой дорогой. А через каждые несколько шагов останавливались и проводили перед собой черту по снегу. Иногда же, отойдя на значительное расстояние, клали поперёк пути палку, около концов которой втыкали по нескольку вешек. При этом, обращаясь к покойному, кричали: "Не приходи по нашей дороге, вон там твой путь!" На этом месте разводили костёр, и шаман совершал обряд очищения. У кетов уходили от захоронения не оглядываясь. Последний должен был положить поперёк тропинки палку, как бы преграждающую умершему путь к живым.
Получается, что на пути с кладбища надо было проделать значимые обрядовые действия, чтобы преградить дорогу в безопасную жилую сферу загробным обитателям. При этом использовали топор, которым зачерчивали или рубили дорогу, блокируя путь из пространства мёртвых.
Итак, обрядовое перекрытие пути проделывалось у разных народов при свадьбах и погребениях. Но, судя по всему, сходным образом могли действовать и в иных случаях.
На Русском Севере, например в Заонежье (сейчас это Медвежьегорский район Карелии), известны магические действия, которые обычно именуются у учёных "бросанием крестов". Они производились людьми "знающими" и считались "тяжёлой вещью". Это были особенные колдовские манипуляции с палками, прутьями, клиньями, которые описывались глаголами "забивать, кидать, бросать, рыть". Клинья могли быть берёзовыми, а прутья – ольховыми и рябиновыми, то есть из тех деревьев, ветви которых применялись на Русском Севере как обереги. Если использовались клинья, то их действительно забивали в землю, прутья же бросали крест-накрест. При этом надо было произносить заговорные слова. "Знающие" делали это обычно для того, чтобы проведать о судьбе пропавшей скотины или заблудившегося человека, причём ответ просителям давали на следующий день. В общем, выражение "бросание крестов" характеризует лишь один из вариантов этих ритуализированных действий – когда, действительно, путь прутьями как бы закрещивали. При таком варианте могла иметь значение и хорошо представленная во всех сферах народной обрядности магия креста, постоянно поддерживаемая православной обрядовой практикой. А другими разновидностями таких магических действий были забивание и, судя по обрядовой терминологии, закапывание деревянных клиньев, что должно было возвести преграду, перегородить путь. И главное: как пишут собиратели и исследователи, "устойчиво представление о том, что, бросив кресты, знаток "закрещивает" лишние пути, и пропавший, который ступил на худой след (след лешего), выйдет на правильную, "святую" дорогу".
Таким образом, эти действия по смыслу сходны с перегораживанием, перерубанием дороги. А ещё они отражают представления о "своём" и "не своём" пути, о "своём" и "чужом" пространстве (у зверя или лешего – свои пути в "их" пространстве, а человеку в том же, "чужом" для него, внешнем, небезопасном пространстве желательно ходить путями иными, не пересекаясь, к примеру, с лешачьими тропами).
Нечто подобное перегораживанию, перерубанию, "закрещиванию" дороги практиковалось в русском свадебном обряде – "старинном", как определил записавший его в 1926 г. в Малмыжском уезде Вятской губернии художник и этнограф-любитель А. В. Фищев. При отъезде к венцу жениха и невесты "идут к воротам и хлещут кнутом по дороге, чтобы не испортить оставшуюся в доме родню". Здесь "испортить" – это, конечно же, навести порчу. Удары кнутом по дороге (может быть, и крест-накрест) должны были загородить подход к дому для злого человека, колдуна, "еретника". Известно, что у славян и для распознавания ведьмы применялось "преграждение пути": именно ведьма, как считалось, не могла пересечь преграждённый тем или иным способом путь.
Вообще же символическое перегораживание дороги практиковалось во многих обрядах и при разных ситуациях. Оно бывало чрезвычайно разнообразным.
Примечательно во всех подобных обрядовых практиках вот что: они весьма архаичны, они были распространены у разных народов России и сохранялись до сравнительно позднего времени, в том числе среди русских.
"Присесть на дорожку"
Обычай "присесть на дорожку", то есть перед отправлением в путь, бытует до сих пор. Он укоренён издавна и распространён широко. Присаживались перед дорогой не только русские, так делалось и у некоторых иных народов.
Вот как это происходит сейчас, у современных русских горожан. В августе 2012 г. Ольга Т. (1956 г. р.), уроженка и жительница г. Вятки (Кирова), собиралась уехать на пару недель в гости к брату на Украину. Сосед вызвался помочь ей – проводить и донести вещи до вокзала. Вроде всё было готово, и он уже вынес было чемодан ибольшую сумку из её квартиры на лестничную клетку. Тут она воскликнула: "Как же! А посидеть!" – и указала соседу на ящик для обуви: "Вот хоть сюда присядьте". В тесной прихожей места больше не было, и она прошла в комнату, подвинула стул ближе к центру, села на него. Полминуты прошло в молчании. Затем она, не вставая, на мгновение опустила голову – кивнула, как бы сделав полупоклон, и быстро произнесла что-то вроде: "Стены родимые, домашние, благословите". Поднялась, засуетилась, оглядывая напоследок помещение и выходя наружу. Ольга Т. не слишком религиозна (к примеру, иконы в её квартире не заметны). Но её полупоклон, который получился направленным в угол, противоположный входу в комнату, и произнесённые ею слова – всё это похоже на рудимент народно-религиозной традиции, с поклонами перед иконами и молитвами.
Во второй половине XX в. в Пинежском районе Архангельской области говорили: "Перед дорогой присесть нать и богу помолиться, чтобы несчастья не было. Пол не мыть и не подметать в этот день". Мыть пол, по народному толкованию, значило "замывать след" уехавших. Неподалёку от тех мест, в Водлозерье, в старину вся семья молилась на образа и присаживалась на скамью, чтобы посидеть в молчании две-три секунды. После этого глава семьи произносил: "С Богом", и все выходили на крыльцо. Провожающие смотрели в глаза тем, кто собрался в дорогу, и говорили: "В святой час. Господи, благослови, подобру доехать и приехать". Там же был запрет в течение трёх суток подметать полы, "чтобы навсегда человека из дому не вымести". И наоборот: свекровь, не желавшая больше видеть свою невестку, мела пол к порогу и приговаривала: "Век бы мои глаза тебя не видывали". А в связи с запретами мыть и подметать жилище вослед уехавшему – интересны укоренившиеся в языке просторечные выражения: "смыться" ("смываться"), "выметаться", как раз и означающие скорое и решительное исчезновение того, кто тем самым уподоблялся мусору, грязи.