Особенно важны работы Т. Б. Щепанской о русской народной дорожной традиции. И прежде всего – вышедшая в 2003 г. монография "Культура дороги в русской мифоритуальной традиции XIX–XX вв.". Щепанская подробно анализировала социорегулирующую роль "дорожной культуры" в традиционной народной жизни. Она исходила из идеи о том, что "дом" представлялся обжитым и мифологически безопасным пространством, которое ассоциировавалось с женско-материнской сферой. Он был противопоставлен "дороге" – миру внешнему и угрожающему, помеченному знаками небытия, смерти, опасности. Привычные, "домашние" нормы поведения в дороге не действовали. Там вырабатывались иные правила, регулировавшие поведение людей и определявшие их статусы. Взаимодействия и взаимовлияния именно так понятых "дома" и "дороги" составляют предмет интереса для Щепанской. Её монография – яркая, цельная, строго и точно выстроенная.
Тематика же предлагаемой книги несколько шире: в ней разбирается и то, что не относится к собственно этнографии и к социологии. Зато уже можно не исследовать подробно такие аспекты дорожной тематики, которые у Щепанской даны обстоятельно и аналитично. Но это не означает согласия со всеми, в том числе частными, наблюдениями и выводами.
М. Л. Лурье, рецензировавший книгу Щепанской, отмечал: в её изложении выходит так, что многие явления традиционной культуры, самые разные обстоятельства, ситуации, обряды, обычаи – все они тяготеют к дороге. "Таким образом, вектор интерпретации, подобно стрелке компаса, при любом повороте указывает в сторону дорожной сферы, а основной комплекс конституирующих культурных оппозиций – таких, например, как своё-чужое, человек-нечеловек – стягивается на ось противопоставления дома-дороги, в результате чего последнее приобретает статус базовой дихотомии всей традиционной культуры". Действительно, в книге Щепанской заметна эта особенность, определяемая самим исследовательским подходом, который принят автором. Но, в общем-то, так в повседневной жизни традиционного общества и было. Иначе говоря, это в самом деле базовый концепт и традиции, и культуры вообще. Традиционную культуру вполне можно рассматривать в этом аспекте, внутренне ей присущем.
Актуальность дорожной тематики (прежде всего, изучаемой с точки зрения этнографической и антропологической) проявляется хотя бы в том, что в недавнее время к ней стали обращаться, независимо друг от друга, самые разные учёные. Кроме широко известной монографии Щепанской, напечатано ещё три книги. Есть и иные авторы, которые тоже за последние годы опубликовали статьи по этой тематике. Предлагаемая же работа, не связанная определёнными региональными рамками и привлекающая многочисленные источники (в том числе беллетристические), могла бы дополнить и уточнить выводы этнографов, антропологов, историков.
Здесь будут прослежены, во-первых, архаические мифологемы об опасных путях во внешний мир, "в неведомое", в "потусторонние" области; связанные в этим представления о путях и тропах "иномирных" существ; дорожные "дремоты", наваждения и мороки; мифологически опасные места на дорогах (на примере придорожных крестов); и наконец, будут приведены примеры быличек о наваждениях и дорожных происшествиях. Во-вторых, речь пойдёт о мерах предосторожности, которые необходимы в пути (это напутствия и приветствия, молебны и благословения, обереги и православные "святости"); кроме того, будут обозначены те персонажи христианской мифологии, к которым путешествовавшие обычно обращались за защитой. В-третьих, придётся рассмотреть некоторые из важнейших дорожных обрядов и обычаев: нарочитый переход дороги перед идущим или едущим, "перерубание" дороги, широко известный и поныне обычай присаживаться перед отправлением в путь; а также "вестников несчастья" на дороге (прежде всего, кошку и зайца). В-четвёртых, будут отмечены некоторые из обычных тогда дорожных невзгод и трудностей; обрядово-этикетные аспекты поведения людей, когда кто-то из их близких был в дальнем пути; особенности поведения, которые были свойственны странникам-паломникам, ходившим по святым местам. В-пятых, будут охарактеризованы представления о "последнем пути" покойного, с разнообразными магическими предосторожностями, которые предпринимались его близкими на этом пути.
Не все тематически близкие сюжеты удастся здесь обсудить. Оставлен на обочине свод материалов о свадебных передвижениях (который заслуживает целой монографии), а также примыкающие к нему поверья о "свадьбах" леших и другой обитавшей во внешнем пространстве "нечисти". И главное: для целостной характеристики дорожной традиции нужно было бы привлечь сведения не только о её эмоционально-психологических, мифологических, обрядовых аспектах, но также об условиях, обстоятельствах и бытовой стороне дорожной повседневности. Сюда всё это не вошло, так что тут затрагивается лишь кое-что из обширной и многоплановой дорожной традиции.
Значение дороги было столь велико и в повседневности, и в обрядово-мифологической сфере, что издревле у многих народов дороге уподобляли человеческую жизнь и судьбу. Эта метафора слишком известна, она хорошо изучена. Я не стремился также непременно учитывать философско-культурологические толкования концепта "дорога".
И ещё я постарался ни разу не использовать то суждение (неведомо кем впервые высказанное, донельзя заигранное и оттого ставшее банальным и пошловатым), которое сопрягает в единой формуле разноплановые наши недостатки.
…Рассказ русского писателя Сергея Залыгина "Санный путь" (1972) строится вокруг воспоминаний героя о разных давних его поездках в санях по зимним дорогам. И в финале говорится: а с тех пор и до конца жизни он уже в санях не будет ездить, он станет добираться всяким другим транспортом, вот и дети его уже не узнают никогда, что же это было такое – долгий зимний санный путь.
Традиционный дорожный уклад ныне почти совсем исчез. Теперь другие расстояния и скорости, другие виды транспорта и дорожные опасности. Изменились и люди – у новых поколений иные отношения с пространством и временем. Однако дороги по-прежнему очень важны и для общества в целом, и в жизни (а то и смерти) индивидуума. Скажем, из анализа изображений и текстов на современных надгробиях становится ясно, что дорога всё ещё ассоциируется с риском, как и военная служба: "Насколько можно судить по памятникам, в сознании современного россиянина выделяются две зоны повышенной экстремальности – война (военная служба) и дорога".
Пространство по-прежнему имеет над человеком столь же значительную власть, как и время. Перемещаясь в пространстве, осваивая и присваивая его, мы изменяемся сами и меняем окружающие нас обстоятельства. Интересно и поучительно узнавать, как это происходило с нашими предками. Итак, если удастся хотя бы предварительно выявить и очертить некоторые аспекты оставшейся в прошлом российской дорожной традиции, определить её составляющие, уточнить уже сделанные учёными наблюдения и выводы, то и это было бы неплохо.