Варя будто очнулась от забытья и удивилась - что это ей вдруг так больно? Странно… Она посмотрела на часы - половина второго. До утра Варя усердно терпела, стараясь не потревожить Володю, который сильно выматывался на работе. Он по распределению попал в какой-то "ящик", чересчур секретный и закрытый - зарытый в землю для пущей таинственности, говорила Варя. Что-то там связанное с топливом для ракет или самолетов. Варя не вникала.
Около шести утра ей стало невмоготу.
- Володя, - осторожно потрясла она мужа за плечо, - Володя, проснись… Мне больно… Я больше не могу…
Володя быстро распахнул испуганные глаза.
- И давно? - почему-то шепотом спросил он, хотя в комнате они спали вдвоем и разбудить он никого бы не сумел.
Варя хихикнула. Несмотря на боль.
- Не пугайся, нам просто пора ехать… Разбуди тетю Нюру.
Но ту будить не пришлось. Она всегда вставала рано, а в преддверии Вариных родов и вовсе поднималась чуть свет.
Тетя Нюра тотчас отправилась собирать Варю, а Володе строго приказала набрать 03.
- Пускай лучше "скорая", - разумно решила Нюра. - А то пока такси будем ловить, то да се…
И впервые в жизни посетовала, что равнодушный к деньгам и жизненным благам профессор так и не обзавелся машиной.
Родился Сашка.
Он оказался ужасным скандалистом и почемучкой.
А писем от Алекса больше не было… И Варя вновь стала задумываться - а не пригрезилась ли ей вся эта мелодраматическая, мистическая история?
Часто, оставаясь одна с сыном, она доставала из тайничка белый листок и перечитывала давно знакомые, выученные наизусть, затверженные строки:
"Варьюша, дорогая, любимая… Какие простые и какие банальные, затрепанные слова… Но других нет. Почему у нас никогда нет других слов? Я не знаю. И ты тоже. И никто на земле… Ничего не могу тебе обещать. Даже не знаю, когда мы теперь увидимся… Но я приеду в Москву. Непременно приеду. Только не знаю когда… Я люблю тебя. Помни об этом…"
Сашка лежал в кроватке и благодушно пускал пузыри.
Приедет?.. Нет, Варя в это уже почти не верила.
Почтовая дама в окошке встречала ее безмолвным взглядом, в котором ясно отражалось состояние дел с корреспонденцией до востребования.
- Пишет… - иногда вяло, неуверенно пробовала она развить диалог. - Этот… на "В"… Винтер, что ли? Как в "Трех мушкетерах"… А сынок-то растет? Без папки?
Про сына она успела узнать, а про Володю Варя, конечно, предпочитала умалчивать.
- Не беда, - махала рукой служащая, - теперь совсем другое время! Можно одной и пятерых вырастить! Нынче помогут!
Варя кивала.
- А родители-то есть? - участливо полюбопытствовала служащая.
Варя снова кивнула.
Паульсены не слишком интересовались дочерью, как и прежде. Тем более, что отец начал мучиться гипертонией. Хотя пару раз заезжали полюбоваться на внука.
- Слушай, - вдруг перешла на "ты" дама, очевидно на самом законном основании причислив Варю к своим подругам, одинаково неудачливым и брошенным этими подлыми выродками мужского пола, - а ты в розыск на него подавать не пробовала? Пускай алименты платит, сволочь! Сходи в милицию, поговори! Да я тебе помогу! Эй! - И она поманила кого-то, не дожидаясь Вариного согласия.
- А ведь я вас помню, гражданочка! - пробасил знакомый голос у Вари над ухом. - Как вы тогда зимой на скамейке мерзли!
Варя обернулась. Так и есть… Тот самый милиционер, улыбающийся большим ртом от уха до уха.
- Вас и не узнать! - продолжал он. - Сына родили? Александра?
Варя опять кивнула и улыбнулась в ответ.
- Коля, - заговорила служащая, облокотившись на барьер, отделяющий ее от посетителей, - помочь бы женщине надо… Тебя как зовут? - обратилась она к новой подруге.
- Варя.
- А я Зина. Будем знакомы! Коль, ей мужик не пишет, зараза! Прямо как в воду канул! Одно письмо прислал, в декабре, вот когда ты ее и видел на бульваре… А у нее сынок… Такой мальчик хороший! Красивый, бойкий! Весь в отца!
Зина сроду не видела Сашу. А его отца и Алекса - тем более… Варя с трудом удержалась от смеха.
Милиционер вновь рассмеялся:
- Знаю, Александр. Обманули меня тогда насчет мужа-то, на бульваре… Я так и догадался. А вы, простите… расписаны-то были?..
Варя помотала головой, покраснев. Зина выразительно смотрела на Николая, как на полного придурка. Додумался спрашивать… Здесь и так все ясно, как на рассвете…
- А чего?.. Вопрос справедливый… Н-да… Как же так?.. Да оно, конечно, ничего, это бывает, даже часто… А вы тогда письмо откуда от него получили?
Варя пожала плечами:
- Не знаю, обратного адреса не было…
Почему она стала вдруг разговаривать с незнакомыми людьми? Зачем?.. Неужели верила в то, что кто-то сумеет ей помочь?.. Нет, конечно… И уж в любом случае не собиралась открывать им всей правды. Иностранец… Муж… Родная Швеция… Да этот Николай запросто может заарестовать Варю, вполне логично обвинив в связи с иностранцем и в шпионаже… За здорово живешь, в два счета…
- А он москвич, Валентин твой? Где жить-то может? - продолжала настойчиво-осторожно выспрашивать Зина, отмахнувшись от назойливого пожилого посетителя: - Сейчас, гражданин, подождите! Не видите, у меня тут милиция?!
- Случилось что? - тотчас встрял и полез выяснять подробности любопытный старичок.
Зина до ответа не снизошла, и старичок застыл возле, сделав почтительное лицо.
- А ваш про сына знает? - деликатно спросил Николай.
Варя снова покачала головой.
- Говорят же тебе, письмо пришло без обратного адреса! - почему-то рассердилась Зина. - Ты что думаешь, он, этот ее гад, совсем идиот, чтобы о своей прописке женщине докладать?! Он, видите ли, желает, чтобы все тут лбы порасшибали, гадая да угадывая, где эта улица, где этот дом! Пень ты, Колька!
Милиционер не обиделся.
- А раньше что же, не знал он ничего? - неуклонно продолжал Николай, науськанный Зиной, докапываться до истины. - Не рассказали вы ему ни о чем? Не ввели, так сказать, в курс дела? Так тогда, может, он не так уж и виноват? Если не знает ничего… Вот если бы сообщить ему… Глядишь, и приехал бы посмотреть на сыночка…
- Вишь, как ты его сразу, с налета, оправдал! В адвокаты подался?! - возмутилась Зина. - Мужик мужика видит издалека! Но он дело говорит, - обратилась она уже к Варе. - Я о том же твержу! Написать бы ему… Так ведь адреса нет… Слушай, а город-то какой? У Коли большие связи в МВД, у него там дядька служит…
- Александр? - засмеялась Варя.
- А-а, он и тебе успел рассказать? Так вот этот самый Колин дядька твоего Вика из-под земли выроет, лишь бы знать, где та земля находится! Что ж это за имя у него странное? Прямо не по-людски! Или он у тебя нерусский?
- Странствует он, - объяснила Варя. - Кочует по городам и весям…
Она была недалека от истины. Точно так же, как Зина. И нужно ведь было хоть что-нибудь растолковать хорошим добрым людям, искренне пытающимся помочь ей, чужой и незнакомой…
- Но я постараюсь что-нибудь узнать… Я попробую…
- Вот-вот! - обрадованно заворковала довольная Зина, очевидно рожденная на этот свет устраивать чужие судьбы и мирить разругавшихся. - Этот твой Вик цыган, что ли? Если кочует?.. Или татарин? У них тоже часто все наперекосяк… А ты как что вызнаешь, сразу ко мне! Даже если Николай в этот день не будет дежурить, я его мигом отыщу! - Она бойко и кокетливо подмигнула милиционеру. - Дальше он сам разберется со своим дядькой, как с твоим хахалем поступать!
- Договорились! - кивнула Варя. У нее уже голова устала кивать. - Спасибо вам… Вы теперь мои добрые гении…
- Только ты поскорее поворачивайся! - деловито приказала Зина, с удовольствием выслушав о добрых гениях. - Дитю незачем так долго родного папку ждать! Заскучает пацанчик!
Николай приветливо махнул на прощание рукой.
Варя вышла из здания Главпочтамта под почетным наблюдением-эскортом двух пар внимательных глаз. И тихо побрела к метро. Писем нет… И никогда не будет… Все осталось в прошлом… Там, на раскаленном берегу летнего Крыма… И не нужно себя обманывать и саму себя водить за нос. Все исчезло и растворилось в пронзительном, до болезненности синем крымском небе. Размытый треугольник на карте… А Варе на память - одно-единственное письмо.
"Я ничего не могу тебе обещать. Я даже не знаю, когда мы теперь увидимся с тобой…"
Зато Варя теперь знала твердо. Никогда.
13
Минут через пять после визита идиота-точильщика Кате очень захотелось плакать, а еще через три - рыдать в голос.
Гребениченко не появлялся. И не звонил. И Катя уже воспринимала происходящее как личное тяжкое оскорбление. Она демонстративно - демонстрация перед самой собой! - достала из холодильника торт и отрезала себе здоровенный кусище. Плевать на все! Сегодня можно позволить многое, забыв о фигуре. Кроме того, где-то она слышала, что сладкое успокаивает нервы. То, что ей сейчас надо.
Перемазанная кремом, с тарелкой в руке, изнервничавшаяся Катя, пытаясь успокоиться, стала вновь бродить по квартире из угла в угол. И снова украдкой - видимо, от самой себя - подошла к окну. Никого… Дети в песочнице, мамы на скамейке, собаки с хозяевами на прогулке… И ни малейшего намека на Гребениченко…
В дверь позвонили.
"Убью! - решила Катерина. - Но сначала поточу у него все ножи-ножницы, а уж потом прирежу им же наточенным инструментом!"
Она вышла в переднюю, держа в руке тарелку, и снова прилипла к глазку. За дверью стоял ухмыляющийся Саша. Катя резко открыла дверь.
- Посмотрела из окна Катюша на красивый дворик золотой, - промурлыкал Гребениченко, входя. - Привет!