- Можешь смеяться сколько угодно! Мне на ее музыку наплевать! И вообще все равно, чем она будет и хочет заниматься! Лишь бы сидеть с ней рядом… И все…
Шура и Саша с удивлением переглянулись. Они хорошо знали, насколько искренен и доверчив бывает их лучший друг Саня. Но сегодня впервые он вдруг легко, почти на ходу, открыл им свою душу, глубину и серьезность намерений, о которых друзья, конечно, догадывались, но все-таки до конца не верили и не подозревали об их бездонности.
- А почему вы так удивились? - невозмутимо продолжал ничуть не смутившийся Саня. Обескуражить его всегда оказывалось задачкой не из простых. - Разве твоя сестра, Арамис, не заслуживает большой и настоящей любви?
Вот теперь уже сконфузились Шура и Саша. Ни такого пафоса, ни таких откровений они не ожидали от приятеля. А были твердо уверены, что хорошо его знают…
- Да нет, почему же… - растерянно пробормотал Саша. - Заслуживает, наверное… Она тихая и скромная… И очень добрая…
- Вот видишь! - победоносно ткнул в него пальцем Саня. - И я тоже так думаю!
- Но… - неуверенно попытался продолжить Саша.
- Хочешь сказать, я не слишком подхожу на роль Гребенкиного мужа? - невозмутимо закончил за него догадливый Саня.
Да, в проницательности ему не откажешь.
Окончательно подавленный, стушевавшийся Саша едва кивнул. И как это разговор с Кати Полонской так легко переметнулся на тихоню Надежду?.. Перескочил сам собой… Безусловно, Саша очень хотел сменить тему, но не ожидал такого резкого и нежелательного поворота…
- Вообще это не тебе решать, а нам с Надей, - огрызнулся Саня. - И потом, как раз я, именно я и гожусь! И никто, кроме меня!
Шура выразительно присвистнул.
- Ну, ты и наглец! - немного пришел в себя Саша.
- Конечно, - безмятежно кивнул Саня. - Такой же, как и ты…
И все трое снова дружно весело захохотали.
Катя наблюдала за ними из-за угла коридора, терзая фартук. Над чем это они так заливисто хохочут? Уж не над ней ли?..
Совершенно расстроившись, Катя ушла с последнего урока, доложив для порядка училке, что плохо себя чувствует. Чувствовала она себя действительно неважно.
Дома ей удалось довольно быстро взять себя в руки. И даже зеркальце не слишком обманывало ее на сей раз, честно доказывая, как неплохо выглядит подправленная косметикой Катя в лиловом костюме.
Она отщипнула кусочек ветчины, напилась крепкого чая и села ждать Сашу. Делать что-то и думать Катя не могла. Она бродила из угла в угол и непрерывно посматривала на часы. Наконец ей показалось, что они сломались в самый неподходящий момент. Равно как и ее наручные. Эти вообще барахлят уже давно. Катя набрала "сотку". Все часы, конечно, оказались исправны.
Бедняжка подошла к окну и уткнулась лбом в стекло. Окна выходили во двор. Значит, Сашу она увидит обязательно. Если он придет… А вдруг он обманул? Посмеялся над ней?.. Что тогда?!
Такого Катя даже представить не могла. Она этого просто не переживет. Говорят, у людей бывает разрыв сердца от ужаса…
Катя уже совсем приготовилась к такому ужасу, но в дверь позвонили. Как это пропустила Сашу?.. Наверное, слишком задумалась…
Потными от волнения ладошками Катя провела по костюму и прилипла к дверному "глазку". На лестнице маячил какой-то мужик подозрительного вида.
- Кто? - грозно спросила Катя.
- Хозяйка, ножи-ножницы точить будем? - спросил мужик за дверью.
- Что?! - возмутилась Катя, разом сброшенная с высот любви к низменным бытовым заботам. - Какие еще ножи?!
- Любые, хозяйка, любые! - завел привычную песню точильщик.
Распахнулась дверь напротив.
- Так наточу, что потом меня долго вспоминать будете!
Соседка стала узнавать цену, а Катя в бешенстве ушла в комнату.
Где же Саша?! Почему его так долго нет?! Исправные часы бессердечно и равнодушно пощелкивали, делая свое нехитрое, порученное им дело. Уж лучше бы они действительно сломались все разом…
Катя пошла на кухню и налила себе полстакана вина, еле-еле справившись с пробкой. Ей помогал гнев, но делал это неохотно, а поэтому в неравной борьбе с пробкой Катя все равно проиграла и протолкнула эту дрянь внутрь бутылки.
От вина сразу закружилась голова. Тем более, что Катя давно ничего толком не ела. Кусочек ветчины не в счет. Зато на душе как-то сразу потеплело. И даже подумалось: ну и что? Ничего особенного не случилось… Саша просто опаздывает, у него свои дела… Но он обязательно придет.
И Катя отщипнула себе еще ветчины и села за кухонный стол ждать Сашу, ласково лелея свою женскую преданность и безграничное терпение.
12
В тот день Варя зашла на почтамт просто так, по привычке, по инерции. Ей уже стало все равно. Она слишком хорошо знала, что скажет ей в очередной раз давно знакомая, ставшая такой родной и привычной девушка в окошке, над которым красуется надпись "Корреспонденция до востребования".
Ходить Варе становилось тяжеловато. Да еще по сырым заснеженным тротуарам. Год заканчивался, и новый, маячивший на пороге, сулил обязательное рождение сына или дочки. Варе и это было безразлично. Она не хотела никого.
Почтовая дама, привычно перебирая письма, равнодушно небрежно выкинула Варе конверт. С кем-то перепутала, подумала Варя. Заработалась… Дело к вечеру… И сказала:
- Вы ошиблись.
Служащая удивленно взглянула на Варю, потом снова, еще раз - на ее паспорт и опять почти выбросила в окно все тот же слегка помятый конверт.
- Вам! - отчеканила она. - Вы ведь давно ждете!
Ишь ты, как хорошо запомнила… Среди стольких ежедневно мелькающих перед ней лиц…
Варя неуверенно взяла конверт и прочла подпись в графе "Обратный адрес".
- Викинг… - прошептала она.
- Ну уж не знаю, как его у вас там зовут, может, и викинг, - отозвалась почтовая дама, - а только позволяет он себе больно много! Женщина ходит сюда беспрерывно, как на работу! За какой-то его вшивой писулькой! Подумаешь, ценность великая! Письма его поганые! Между прочим, женщина беременная…
Дама бросила выразительный взгляд на Варин живот. Глазастая… Углядела даже через пальто…
- Вы думаете, он вас больно обрадует своим письмом? - продолжала служащая, явно нахлебавшаяся в своей жизни от мужиков. - Как же!.. Преподнесет новую пилюлю в конверте… Столько ждать, мучиться, таскаться на почтамт!.. И ради чего? Ну ладно! - опомнилась она. - Чего это я вдруг? Не мое дело! Извините! - Она состроила подобие улыбки. - Приходите еще. Может, вдругорядь он поаккуратнее будет, исправится, писать станет, этот ваш… как там его… имя такое мудреное… как-то на "В"… Не Виктор?
- Викинг, - улыбнулась в ответ Варя и отошла от окошка, сжимая в руке и без того мятый конверт.
- Вот я и говорю, - прокричала вслед не в меру разволновавшаяся дама, - все у вас образуется! С Викентием этим! Он, в общем, парень ничего, совсем неплохой! Я по почерку характеры запросто угадываю. Все будет ладком! Раз уж пишет… Другим вон и за год ни одного письмишка не перепадает! Я же все тут вижу, все знаю, сколько лет здесь конверты раздаю! Так что сладится у вас жизнь, обязательно сладится! Я не вру! Вот увидишь!
Варя вытерла мокрые глаза, вновь благодарно улыбнулась служащей в окошке и вышла на улицу. Читать письмо на глазах у всех, тем более у той дамы, она не могла.
Варя быстро пересекла улицу, вышла на поздний Чистопрудный бульвар и села на первую попавшуюся заснеженную скамейку под фонарем. Он еле светил, из последних сил одаривая поздновечерних прохожих, спешащих домой, тусклым, чахоточным светом. В бледном луче умирающего фонаря Варя резко разорвала конверт и вытащила листок бумаги - дорогой, слишком белой и даже с каким-то еле заметным, непонятным знаком в левом верхнем углу.
Писал Алекс по-английски. Так ему было проще, чем мучиться, отыскивая в словаре правильное написание русских слов.
"Варьюша!.." - начала читать Варя. И сразу зазвучал, зазвенел под холодным ветром его голос…
"Варьюша, дорогая, любимая…
Какие простые и какие банальные, затрепанные слова… Но других нет. Почему у нас никогда нет других слов? Я не знаю. И ты тоже. И никто на земле. Поэтому все, как попугаи, повторяют одно и то же, вкладывая в затасканные слова один и тот же смысл. Но это неправда, смысл всегда слишком разный. Потому что не могут все любить одинаково. Мы ведь все очень не похожи друг на друга. И это прекрасно. Трудно представить, что произошло бы, окажись мы все шаблонные, как оловянные солдатики!