Смерть пирожкам!
Мне не везло в личной жизни - раз и два была замужем - ничего не получалось!
Первый муж у меня был ученый. Математик. Бывало, приду из магазина, овощного, допустим, он начинает выспрашивать: а какие цены на морковку, свеклу? Не продешевила ли я, взявши одномоментно и свежую капусту, и квашеную - не заплесневеет ли при нашей малосемейной жизни продукт, взятый из одной системы координат? Потом стал чеками интересоваться, все списывал с них в общую черную тетрадку - якобы для диссертации, графики выстраивал на листочке в клеточку - расходы за октябрь, ноябрь… Не скупой был человек, а так - задумчивый, тщательный. А я молодая, мне поговорить охота, кроссворд разгадать - и то не с кем. "Подожди, Верочка, так-с, что у нас в этом месяце…" Жизнь нас и разлучила. Купила я ему ящик венгерского лечо и упаковку китайской тушенки - как раз перебои начались с продуктами, все помногу хватали, приволокла домой, ладони горят, глаза круглые. И взгляд мой на графики упал не обычно, а как-то объемно. Я представила предстоящий в связи с покупками умственный подвиг моего мужа, и такая меня к себе жалость взяла! В общем, расстались!
Живу одна, а сердце между тем любви просит. До того дошла, что еду в автобусе, смотрю в окно на комбинации гаражей и заборов, а чую - рядом мужик сел. И не то чтобы очень он, но вот тянет меня к нему, откровенно говоря. Прижимаю лоб к холодному стеклу для образумления - надо же, до чего одичала, а спиной ловлю неподдельный интерес невиданного мной мужика. Ну смех, конечно, разбирает. Тут остановка моя, "улица Скворцова-Сокольского". И нет чтобы сказать обычное: "Разрешите пройти", так проклятая моя натура говорит усатому грузному мужику жеманно, с придыханием: "Я выхожу сейчас". Бедняга очумел, топ-топ вслед, глаза кровью налились; мы вывалились вместе из автобуса, и тут у нас пошел эмоционально-деловой разговор - Ударенный я тобой, девушка! - хрипит мужик. - Понимаешь?
Я молчу, соображаю, что человек пьяный, наверное.
- И я не лицо кавказской национальности, не думай, а коренной подмосковный!
Тут я улыбнулась, порадовалась, честно скажу.
- Не хочешь так… - Мужик показал жестами, как именно, и разъярился окончательно: - Выходи замуж! Ну?
И снова у меня полная семья. Я да Вася. Хорошо жили. Первые три дня. Потом запил, потом драться полез, потом шалавой обозвал. "Э, - думаю, - нет. Как вы яхту назовете, так она и поплывет. Лучше уж белеет парус. Одинокий…"
Тут, правда, наступил у меня период аскетического осмысления случившихся браков. Один раз - куда ни шло, но дважды так пропорхаться! Говорить про это - легко, весело, но посмотришь в зеркало - такое ощущение, что загсовые печати не на бумагу ставят, а на лицо. Под глазами - фиолетово. На лбу - подписи. А жить надо!
И решила я относиться ко всему любовно-семейному ответственно и сложно. Выйти еще раз - и все! Хоть режь, хоть жги - ни шагу назад. Мол, доля такая. Потому что сколько можно родственников дезориентировать и вводить в расходы! Люди устали от перемен в обществе, а тут еще я со своими праздниками жизни. Опять же, по большому счету, я человек непритязательный, уживчивый, способный. К примеру. Училась на воспитательницу в детском саду, а жизнь позвала - и хожу по электричкам с товаром, уже зампрофорга в АО "Коробейник". Между прочим, неплохо получаю. Фу… Кажется, прочно вышла. Муж - хозяйственник, домовитый, диспетчер в РЭУ. Как раз к свадьбе квартира ему подоспела, въехали. Нагнал сантехников, плотников, электриков, они отладили механизмы и деревянные части, живи - не хочу! Переделали всю мужскую работу, он и завспоминался, закуксился: "Вера, мама моя всегда пирожки изготовляла, такие, знаешь, румяные, пухлые". - И глаза закатил в сладострастии.
А я вообще не люблю готовить! Как подопрет, предпочитаю блюда мгновенные, стремительные. А тут пирожки! Ехала с работы, забежала в хлебный ларек, купила ему пол-лотка - с капустой, с рисом (альтернатива). Надулся. А ведь взрослый мужик, половину жизни, по нынешней статистике, прожил. Полвечера молчал, накапливал. И пошло-поехало: вспомнил, когда я где чего не досолила, когда один талон в автобусе самой себе пожалела и даже когда на выборы в местные органы власти не пошла. Боже мой! Но я молчу, молчу. Первое слово дороже второго. Вышла из комнаты, прошлась по нежилым помещениям, собиралась долго с силами для воспитанного, миролюбивого ответа. Слезы закипали - все-таки не первый брак, нервы уже не те. Дверь нашу нескрипучую, отлаженную открываю, наконец, спокойно-возвышенно. А он спит! Чистая совесть…
Ладно. Ранним утром я отбыла на линию - торговать набором китайских кистей и корейским кремом от большинства человеческих болезней, а мой-то благоверный тем временем, оказывается, в кулинарию устремился, за тестом дрожжевым. Вечером я еле ноги тяну, сумку, но обоняние сработало на лестничной клетке еще: ароматы, дымки из-под нашей двери. Триумфатор пирожки на блюде сложил, горелые бока замаскировал. Я ем, восхищаюсь, похваливаю, как и положено по психологии. И стало мне его так жалко в эту минуту! Ну разве он знал, с кем связался?! В прошлом году на День города я в нашем парке в "Что? Где? Когда?" участвовала. Одна из всего микрорайона угадала, что Чайковский три балета написал. За что получила "Поваренную книгу" и набор мочалок. Ему ли со мной, обогащенной теоретически, сражаться?!
В субботу замесила тазик теста - по науке; кое-что из детства вспомнилось, от мамы. Начинка по Похлебкину, выпечка по Молоховец. Как раз свекровь прикатила: "Дай, думаю, проведаю молодых!" Пироги под клюквенную настойку хорошо пошли. Напилась я пьяна, и все показалось таким красивым, умильным - и муж домовитый, и свекровь-советчица, и я, хозяюшка. Оно, ведь, мировое устройство, совсем простое, складное - мука для жизни, дрожжи для подъема, начинка для интереса. Чего-то еще не хватает, кажется. И все силилась я вспомнить это "что-то", так уж я напряглась, аж живот заболел. Тогда закручинилась, пустила слезу и еще рюмку хватила…
Муж утром стыдил, наставительствовал. Впрочем, с некоторым удивлением даже: "Ну, Верка, ты и надралась вчера! Кричала: смерть пирожкам! Дались они тебе, эти пирожки, ну тяжело если, так не готовь, черт с тобой! Но, с другой стороны, что же теперь, я борща вдруг пожелаю, так ты в слезы и в загул? Нельзя так, Верка. Перед матерью опять же стыдно. "Где, - говорит, - ты такую нашел? Не успели сесть, в одиночку всю бутылку опорожнила".Да я и не пью вовсе. Что-то задумалась тогда, ослабла, настроение нашло. Жить можно, грех жаловаться. Муж не алкаш и не математик. Весна, население субботник провело, подобрало нечистоты. В магазин вот иду, машу пустым пакетом, оттуда полный понесу. А у соседнего дома толпа нарядная. Никак свадьба! Красный ковер у подъезда постелили, ребятишки, как воробьи, под ногами у гостей деньги собирают. На невесту пальто набросили, холодно еще, боятся простудить. Жених стриженый, глаженый. Молодые да счастливые - как не вздохнуть?! Брачующихся целуют - наверное, родители встречают. Все чин чином, прямо сердце радуется. Ближе подошла, гляжу - жених жвачку жует.
Дураки-дураки, куда же вы надумали, в мае-то?
Собачье счастье
У каждого свое счастье. Кому-то женщина красивая улыбнулась, ну все - на целый день воспоминаний. Другому - рюмка водки и семью заменит, и детей, и мать родную. А кому, наоборот, подавай дом - полную чашу, супругу дородную с ребятишками, машину во дворе, и все мало - свербит докука под сердцем.
Чем Светка Петухова знаменита, так это своей неуемностью. Светка - первопроходец. Ну вроде как Семен Дежнев. Люди только услыхали, что есть такая профессия - брокер, никто этих брокеров и в глаза не видал, как они выглядят, какое обличье, а Светка - раз, и за брокера замуж! В восемнадцать лет. Вот какая тяга, восприимчивость к новому. И ладно, если бы Светка была фотомоделью, красавицей или из высших слоев общества. Не, обыкновенная. Поехала в область учиться на швею (и то думали: не возьмут), и - на тебе! Правда, симпатичная. За модой следила. Ну и смелая, в беседе задиристая, ловкая. Поймала, в общем, брокера.
Родня из уст в уста передавала: "Брокер! Брокер!" На свадьбу в ресторан прибыли и те, кто не собирался: денег жалко, или не ко времени. А тут - все пересилило. Брокер - дробненький, чернявенький, смугловатый и вроде нерусский - из грузин или из евреев. Ладно, лишь бы жили хорошо. Дары богатые, свадьба шумная.
Прошел год. Светка с ним развелась. "Ревнивый, - говорит, - очень. Туда не ходи, на того не гляди". Значит, грузин все-таки.
Вышла за другого. Там же, в области. Теперь уже за простого, нашего. И профессия - шофер. Зовут Ваньком. Родила Люську. Ребенок - загляденье. Глаза - синие, румянец во всю щеку, губки нежные, кудри шелковые, густые, самовьющиеся.
Люська как пошла, дед с бабкой (а че им, по сорок лет) на внучку не нарадуются. Только и слышно: "Люся, Люся". Кукла любимая. То Люся с курочкой играет, то с кошечкой, то собаку покорную за хвост тягает - та даже не тявкнет. Золотая собака, до чего терпеливая! Месяц, другой Люська в деревне живет, Светка к ней и глаз не кажет. Ну, соседи и стали у молодой бабки, Тамарки, выпытывать:
- Че-то Светки давно не было…
- У-у-у, - довольно тянет Тамара, сама, как и внучка, краснощекая, синеглазая, туготелая, - Светку не ждите. Она на заработках. За границей. Народ у нас, понятное дело, отсталый, забитый и завистливый. Ведро самогонки выгонит и радуется - бизнес! А потом сам же ее и выпьет. А тут - заработки! Заграница! Насели на Тамару: рассказывай! А та и тайны никакой из дочериной судьбы не строит: