— Сам Господь послал тебя вовремя, удалой козаче! — выходя с образом и хлебом с солью из ворот острога навстречу победителю, произнес Строганов и истово троекратно поцеловался с вожаком отряда. — Кабы опоздал малость, нагрянули бы дьяволы и на самый острог… Недаром запалила посады окаянная нечисть! — заключил он печально, глядя на алое зарево, поднимавшееся к небу от поселка.
— Ладно, потушим! Туши, братцы, пожар! — обратился Ермак Тимофеич к своим молодцам, — хозяин-купец именитый, спасибо скажет!
И большая часть его дружины кинулась к поселку, уже сильно занявшемуся огнем.
— Милости просим, гостюшка дорогой!
И с низким поклоном Семен Аникиевич ввел давно желанного пришельца в ворота острога.
— А вас, молодцы, прошу на ближайшее село проследовать… Там вам и избы, и снедь — все готово в ближнем селении. Который день ждем вас, дорогих гостей! — окинув взором оставшуюся толпу казаков, попросил он с новым поклоном.
— Веди, Иванович, робят в село, а апосля вертай в хоромы к господину купцу, — обратился Ермак к есаулу и снова с поклоном, исполненным почти царственного достоинства, сказал Строганову: — Уж не погневись, батюшка Семен Аникич, это рука моя правая. С им, с есаулом моим, мы не разлучаемся никогда. Уж коли меня чествовать мыслишь, то с ним заодно почествуй, именитый купец.
— Будь благонадежен, Василий Тимофеич, — не обижу ни есаула, ни других помощников твоих… Не побрезгуй на гостеприимстве нашем, Иван Иванович! — так же низко кланяясь, обратился Строганов к Кольцу.
Не из страха перед удалыми волжскими разбойниками, не из желания подслужиться им с таким почтением отнесся Сольвычегодский владелец к удалой разбойничьей дружине: искренно, радостно обнимался с гостями старик Строганов. Одним своим появлением они обратили в бегство орды кочевников и впредь будут ограждать от набегов вверившихся под его, Строгановское, крылышко поселенцев.
И это несказанно радовало именитого купца.
Ночь между тем растаяла совсем. Огненный диск восходящего солнца окрасил пурпуром степь. Зарево пожара побледнело. Удалые Ермаковские молодцы затушили огонь и теперь, при блеске возродившегося дня, устраивались в своих новых жилищах. Как раз к этому времени подоспел и вернувшийся отряд охотников с Максимом и Никитой во главе.
Отлегло от сердца Строганова. Теперь он был вне опасности со всеми своими поселенцами и с дорогой семьею, под мощной защитой славных волжских казаков.
11. НОВЫЕ ЗНАКОМЫЕ. — ПРЯТКИ. — РОКОВОЕ ОТКРЫТИЕ
Раздольное, веселое пирование шло в стольной палате просторных Строгановских хором. Вдоль столов, покрытых камчатными скатертями, с золотыми гривками по краям, на длинных, широких скамьях, обитых богато расшитыми полавошниками, сидели гости. Столы гнулись от обилия наставленных на них блюд, под тяжестью ковшей с брагою и медом.
Чего— чего только не было тут! И рыбные блюда, нежная, розоватая омуль [сибирская рыба], и язь, приправленная перцем и пряностями, всякая дичина, начиная с фазанов и кончая мелкими рябчиками да лесными петухами, пироги с саго и мясом и курники, начиненные шпигом, оладушки, лапша, жареная баранина с кашей, гуси, свинина.
Челядь только и знала, что убирала смену за сменой, подавая без конца кушанья и яства.
Не меньшим количеством сортов отличались и вина. Тут были меда сыченые, малиновые, инбирные и другие, брага и олуй [пиво], и фряжское, заморское питье, романея, мальвазия и рейнские вина, так и искрившиеся в серебряных стопках и ковшах. Этими заморскими питьями были до верху полны Строгановские погреба.
Гости отдавали должную дань и винам, и снеди.
Пировали в четырех горницах. Василий Тимофеич со всей своей дружиной был приглашен отпраздновать свой приход в Строгановские владения. Не все приглашенные разместились даже в доме.