Но уверяю вас, Ваша Светлость, я и сейчас такой же, каким вы встретили меня час назад.
Когда он открыл входную дверь, за ней уже ждал Клемент, готовый проводить меня до кареты. Пожимая руку Коннера, я почувствовал в своей руке свежую энергию, и на короткий миг я ощутил прикосновение целого мира, который был для меня потерян.
— Вы привели меня в порядок, Коннер, — сказал я, — и я очень это ценю.
Он улыбнулся, потом наклонился ко мне и прошептал:
— Если этот ваш дух будет и дальше вам докучать, вы хорошо поступите, если поговорите с ним.
— Поговорю, Коннер, — сказал я. — До свидания. И еще раз спасибо.
— До свидания, Ваша Светлость, — сказал Коннер. Затем: — До свидания, Клемент, — хотя Клемент не произнес ни слова.
4 декабря
После недавнего визита к Коннеру я совершенно не расположен к еде; возможно, мое тело сыто по горло восстановлением хребта и не хочет связываться с нагрузкой и натугой пищеварения. Вчера за обедом я проглотил кусочек тоста с мазком грибного паштета, но это, пожалуй, единственная твердая пища, попавшая мне в рот.
Как бы то ни было, миссис Пледжер настаивает, чтобы я потреблял, по крайней мере, достаточно жидкости, и потому вскипятила мне большой чайник чая с ромашкой и лимонной мятой. Это, как меня уверяют, успокоит после недавней
лихорадки и настроит на более мирный лад. Должен признать, что хотя запах (да и привкус) напоминают сырой уголок сада, оказалось, что вскоре я вполне к нему привык. Через некоторое время это пристрастие перешло в неистовую, почти неутолимую жажду. Казалось, чем больше я пью, тем более обезвоженным становлюсь. Возможно, я недавно потерял свой внутренний сок. Возможно, мое тело распознало в чае какой-то минерал, которого мне сейчас не хватает. В любом случае за моим первым требованием к миссис Пледжер вскипятить второй чайник вскоре последовали все более частые и отчаянные просьбы. Я чувствовал себя полностью иссохшим, словно затерянный в пустыне бедолага, и, как человек-губка, я впитывал все до последней капли.
Как бы то ни было, к раннему вечеру начали сказываться громадные объемы выпитого чая, и беспрестанные путешествия в клозет стали утомительны. Я был затоплен ромашкой и мятой. Слишком резко повернувшись в кресле, я чувствовал, как пинты жидкости плещутся внутри, так что когда около семи миссис Пледжер заглянула в дверь, то обнаружила, что я плотно засел в кресле, чрезвычайно (хоть и естественно) одурманенный, в мучительной борьбе со сном. Тут был вызван Клемент, чтобы уложить меня в постель.
В довершение всего, спал я в высшей степени замечательно — без помех и дурных снов. Самый приятный сон за многие месяцы. Проснувшись спустя добрых четырнадцать часов после того, как голова моя коснулась подушки, я почувствовал себя совершенно отдохнувшим и вообще новым человеком, хотя, когда я открыл рот, чтобы зевнуть, оказалось, что дыхание мое до сих пор немного отдает душистыми травами.
5 декабря
Не думаю, чтобы хоть раз покинул комнату за весь день, и не могу сказать, чтобы сколько-нибудь жалел об этом. Когда Клемент вытер меня насухо после одной из своих особенно мыльных ванн, я просто переоделся в свежую ночную рубашку и позавтракал у камина. Проглотил пару яиц в мешочек и две чашки «ассама», но решил провести весь день в тишине и покое, чтобы дать моим костям улечься. Попросил Клемента разыскать мою старую сатиновую шапочку и пару плотных чулок, так что в плотно затянутом вокруг меня халате я был почти полностью огражден от внешнего мира.
Посещение слепого Коннера дало мне возможность по-новому взглянуть на свое тело, и,
чтобы подтвердить некоторые возникшие у меня вопросы, я снял с алтаря старую добрую «Анатомию Грэя» и раскрыл ее.