В свете всего этого есть серьезные основания полагать, что матерью Добрыни и Малуши былачешская принцесса и что Добрыня был, стало быть,прирожденным принцем крови Чешского королевского дома(и Владимир тоже), что и сказалось в их политике.
Таким образом, чешский брак Мала предшествовал двум чешским бракам Владимира и был их образцом, равно как и чешский союз Мала (очевидно, закрепленный этим династическим браком) был унаследован Владимиром, еще когда он был князем Новгородским, и затем в полной мере, когда стал государем державы. Добрыне же его права принца Чешскогокоролевского дома должны были помогать в период его боярства (и гражданской войны, в которой он одержал победу). Благодаря этому он, будучи боярином, имел тем не менее во время регентства Новгородской земли право на титул типа «Его Королевское Высочество». В X веке (да и много позже) такие титулы имели политический вес и были серьезным оружием. Мы уже убедились, сколь серьезны были права Владимира по матери. Похоже, не менее серьезны были и права Добрыни по матери.
Как видим, при знании древлянского происхождения Добрыни поддается расчету и это.
Даждьбог . Эпопея Древлянского восстания, трагедия Мала, его детей и их последующего блистательного реванша разыгрывалась еще до крещения Руси. Поэтому вместе с людьми должны были, сообразно понятиям эпохи, сражаться и их боги (это правило известно с древнейших времен: вспомните «Илиаду», «Рамаяну» или восстания разных народов против Римской империи).
Был ли у древлян бог-покровитель? И если да, то кто именно? Еще до приезда я специально исследовал этот вопрос, но, честно говоря, не рассчитывал найти здесь подтверждение своим догадкам: слишком много времени прошло со дней крещения Руси, и живая память о языческом пантеоне стала достаточно смутной.
Однако против ожиданий в Коростене дело оборачивается иначе. Местный краевед Сергей Иванович Иванов собрал много здешних преданий. Среди прочих он рассказывал мне коростеньскую легенду о «Святище» (так именуется район гранитного водопада). Легенда такова.
Ольга (как известно, крестившаяся в Царьграде в 950-х годах) на старости лет решила кончить дни в Коростене, где на горе построила на месте языческого храма первую в здешних краях христианскую церковь. Это возмутило древлянских языческих богов. Перун, Даждьбог, другие боги начали швырять с противоположной стороны Ужа огромные камни, пока не свалили церковь в реку. С тех пор место Святищем и зовется. Людям богомольным иногда удавалось видеть на дне реки огни утопленной церкви и слышать ее тихий звон. А камни, которые швырял Даждьбог, так и остались лежать в русле, образовав знакомый нам гранитный водопад.
Уже название «Святище» заставило меня насторожиться, а упоминание имени Даждьбога вызвало еще больший интерес.
«Именно Даждьбог?» – переспросил я.
«Да, – последовал ответ, – а почему вас это удивляет? Ведь в здешних краях, по всему украинскому Полесью, вообще ходит полным-полно легенд о Даждьбоге. К сожалению, они еще не собраны толком и не изданы. Они рисуют Даждьбога хозяином нашего края и народным героем, карающим зло».
Нет, я совсем не удивлен тем, что встречаю здесь имя Даждьбога. Более того, я ожидал, что если встречу его, то именно в такой роли. Но я поражен самим фактом встречи с Даждьбогом Древлянским, ибо не смел надеяться, что память о нем сохранилась тут до наших дней. И я вдвойне рад неожиданности потому, что Сергей Иванович не знал, как выяснилось, забытой статьи Прозоровского: стало быть, это никак не могло повлиять на собранные им на месте сведения о Даждьбоге.
Полесские легенды о Даждьбоге практически не выходили за пределы поля зрения краеведов.